Роман Злотников - Пощады не будет

Готовить личную охрану Мельсиль Грон начал еще в Аржени, куда армия вернулась после победоносного покорения Гамеля. Город был взят в тот же день, когда насинцы попытались прорвать осаду. Удар основной части насинского экспедиционного корпуса и гвардейцев графа, которые даже сумели сохранить часть лошадей, пришелся в уже развернутый строй пикинеров и меченосцев Грона. Дабы не спугнуть насинцев, Грон развернул полки в глубине лагеря, за пределами осадного вала, так что, когда первая волна атакующих, забросав фашинами не слишком глубокий ров и обрадованно ревя, взлетела на вал, она невольно остановилась. Ну еще бы, где-то там, с другой стороны, напротив вторых ворот, отчаянно сражались и гибли их товарищи, думая, что они сумели стянуть к месту своей самоубийственной атаки всю армию, осаждавшую город, и тут внезапно обнаруживается, что все это зря. И что едва ли не большая часть этой армии ждет их здесь в полном боевом порядке. Наверное, у насинцев потемнело в глазах, но они все-таки показали себя настоящими воинами. Потому что не стали поворачивать и бежать обратно к воротам в тщетной надежде на то, что конечно же не все, но хоть кто-то сумеет добежать и, пока рейтарские полки, увязнув в плотной массе бегущих, доберутся до ворот, успеет скрыться за кольцом городских стен. Нет, вылетевшие на вал солдаты лишь ненадолго затормозили в замешательстве, а затем, стиснув зубы и наклонив копья, перешли на шаг и мерно двинулись вниз, на стоящего неподалеку от вала врага. В самоубийственную, как это уже стало понятно всем, атаку. Это заслуживало всяческого уважения, поэтому Грон приказал трубачу протрубить сигнал и двинулся, нацепив на ангилот белую тряпицу, навстречу замедлившему шаг, но пока еще не остановившемуся строю насинцев.

Прозвучала гортанная команда, строй насинцев остановился, и вперед выехал всадник в полном латном доспехе.

Они встретились ровно между двумя линиями пик, но войска сошлись уже настолько близко, что от одного ряда остриев до другого оставалось не более пяти лошадиных корпусов.

– Маршал Насии граф Ормераля, – первым представился насинец. – С кем имею честь?

– Грон, – коротко представился Грон.

Не говоря уж о том, что его имя вполне уже могло бы стать известным этому насинцу, он предпочитал, чтобы в будущем и враги, и друзья именовали его именно так. А не всякими высокими и звучными титулами, каковых, если дело так пойдет и дальше, у него скопится целый ворох.

– Грон? – недоуменно переспросил насинец, но тут на его лице вспыхнул отблеск понимания. – Постойте, вы… тот онотьер… который стал графом Загулема?

Грон кивнул.

– Да, верно, но здесь я как коннетабль Агбера.

– Вот как? – Насинец уважительно склонил голову. – Польщен. И поздравляю. – Он прикусил тонкий щегольской ус и, усмехнувшись, продолжил: – Теперь мне понятно, в чем причина наших неудач в этой кампании. Что ж, значит, такова моя судьба.

– Судьбу можно изменить, – возразил ему Грон. – Почему бы вам не отдать приказ войскам прекратить сопротивление? Вы же видите – ваш план не удался. Скажу больше, мне все известно и о вашем десанте, так что я принял меры для того, чтобы ему не удалось помочь вам вырваться из осады.

Насинец побледнел, но гордо вскинул голову.

– Нет, я не могу этого сделать. Насия не сдается! – Он стиснул поводья и повторил: – Что ж, значит, такова моя судьба. Мне остается только надеяться, что я паду в этом бою, потому что мой король не простит мне этого поражения.

– Король или?.. – негромко предположил Грон.

Глаза насинца гневно сверкнули.

– Значит, в Агбере уже знают о том, кто правит нашим королевством. – Он горько вздохнул. – Я надеялся, если мне удастся вернуться из этого похода овеянным славой, убедить моего короля отдать свое доверие человеку более достойному, следующему заветам предков и велению рыцарской чести, но…

Грон покачал головой:

– Жаль, что не могу помочь вам в этом, но не отчаивайтесь. Знайте, что мой враг не Насия, а именно он. И если он и ваш враг тоже – мы, скорее, союзники, а не враги. Чем бы ни закончилась сегодня эта битва. Так что, когда вы вернетесь домой, хорошенько обдумайте, чем и как я могу вам помочь в борьбе с вашим – и моим – настоящим врагом…

– Если я вернусь домой после подобного поражения, моя голова скатится с плахи уже к закату того дня, утром которого я сойду с палубы корабля.

– Значит, несмотря на это поражение, он все равно одержит победу. Потому что очень легко лишится одного из опаснейших своих врагов, – сурово произнес Грон.

Глаза насинца снова гневно сверкнули, а затем он глухо произнес:

– Но что я могу?

– Например, спасти свои войска и вернуться в Насию не с горсткой чудом избежавших гибели людей, а во главе боеспособного корпуса, овеянного славой побед, лишь волей превосходящих обстоятельств и предательства союзников не сумевшего одержать победу окончательно. Но с надеждой на будущую победу. Ведь главари мятежников у вас, в Гамеле.

– Да, но… – нерешительно начал насинец. – Как вас понимать?

– Я отпущу вас, – сообщил ему Грон, – выходите из боя и грузитесь на корабли. И прихватите с собой наших предателей, поднявших руку на своего короля. Подарите их ему, вы же видите, он любит всяческие игры с заговорами, мятежами, тайными убийцами и считает, что умеет в них играть. Давайте немножко дадим потачки этой его слабости… Взамен я потребую только не закрывать ворота, пока мои ребята не захватят их.

– Вы отпустите нас? Но почему? – ошеломленно спросил насинец.

– Потому что вы мой союзник. И у нас общий враг, – терпеливо повторил Грон. – И когда я приду за ним в Насию, я хочу, чтобы там меня ждали друзья, а у меня было бы основание не позволять моим солдатам грабить вашу великую страну и убивать любого встретившегося им на пути насинца. А я туда приду. Непременно. Так что решайте скорее, что более отвечает интересам вашей страны и вашего народа – положить здесь своих людей и погибнуть самому или встретить меня в Насии как союзника, чтобы вместе выкорчевать из ее тела эту уродливую опухоль.

Насинец несколько минут молча смотрел на него, а затем тряхнул головой, будто отгоняя наваждение, и медленно произнес:

– Вы… я возношу хвалу Владетелю, что вы готовы признать меня своим союзником. И у меня впервые появилась надежда, что нам удастся справиться с этим… с этой… с тем, кого вы назвали опухолью. Потому что я вижу, насколько опасно быть вашим врагом. – Он мгновение помолчал и решительно произнес: – Я принимаю ваше предложение, если вы пропустите меня в город и позволите погрузить на корабли и мой десант. Я не могу бросить своих людей.