Птицеед (СИ) - Пехов Алексей Юрьевич
Он поразмышлял несколько секунд, прежде, чем спросить меня:
— А помнишь, какое я поставил условие тебе, когда ты пришёл в «Соломенные плащи»?
— Цели, которые я преследую и поступки, которые я совершаю, добиваясь их, не должны причинить вред отряду. Пока я с вами, ваша безопасность в приоритете. Хм… я причиняю вред?
В его ярких глазах появилось что-то похожее на сочувствие:
— Твой интерес к Оделии очень даже возможно приведёт тебя к такому положению вещей. Я уже говорил о том, что её появление в Айурэ заставит зловонные пузыри подниматься вверх. А ты, по глазам вижу, сунешь в самую глубину самую большую палку, которую только сможешь отыскать, и хорошенько там потыкаешь.
Я понял, почему он предложил мне руну. Выходное пособие, так сказать. Пускай я и не участник отряда, а лишь… как это говорят чиновники? Ах, ну точно. Временно приглашенный специалист. Или консультант.
— Нет проблем, — вот уж на что я не обижался, понимая его опасения. Всё так. У отряда, связанного со мной, могут быть серьезные проблемы на пустом месте. К тому же в Ил я хожу чаще в одиночку, чем с ними. Порой «Соломенные плащи» занимаются не поиском рун, а… назовем это так — иными делами, служа нанимателям из разных Домов, а то и проводя разведку или поиск по просьбе армейских или ещё какой конторы.
— Когда решишь, что разобрался с этим делом, скажи мне.
— Только что выгнал и уже зовёшь обратно.
— Ты бесценный спутник, когда нам следует вывезти булыжники. Только дурак захочет тебя потерять.
— Хорошо. Обязательно скажу.
— Мне остается пожелать тебя удачи. Надеюсь, история, в которую ты хочешь влезть, не заставит тебя исчезнуть, как исчез твой старший брат. Мы же пока отдохнём в Айурэ.
— Хм… — я понял, что у него ещё есть камень на душе.
— Я распускаю отряд. — Признался Капитан.
— Хм… Это… довольно необычно. Во мне, конечно, присутствует мания величия и, видят драные совы, я стараюсь раздувать её ежедневно, с раннего утра и до глубокой ночи, но она пока не достигла такого размера, чтобы считать, что отряд перестает существовать из-за моей невероятной персоны.
— Всё та же Оделия. Я ничего не понимаю, кроме того, что за ней пришёл один из суани. Вдумайся. Специально. Лично за ней. Сунувшись в Шестнадцатый андерит. По своей инициативе или по приказу тех, кто старше и опаснее. И мы его прикончили. Такое заметят. Где-то там, возле Гнезда. И зададут вопросы, кто это сделал.
— И узнают.
— Да. Рано или поздно узнают, что мы помешали их планам. Здесь, в Айурэ, у них есть последователи. Проклятые служители секты Птиц пустили корни даже во дворце лорда-командующего. Так что возвращаться в Ил в ближайшее время — это рисковать. И здесь мы под пристальным вниманием многих. Будут задавать разные вопросы, следить, считать наши выгоды и мешать, конечно же. Пусть всё поутихнет, а после посмотрим. Сделаем перерыв на полгода. Сегодня мы заработали хорошие деньги, и их хватит на ближайшие месяцы.
— Всем, кроме Никифорова, — сказал я. — Стоит ему оправиться от раны, как опять начнет кутить и спускать соловьев на всякую ерунду.
Мы проговорили ещё некоторое время, а потом распрощались и с лёгкими сердцами пошли каждый своею дорогой. Ему требовалось рассчитаться с отрядом, мне же пора домой.
Полагаю там уже давно меня заждались.
Глава девятая
СОВИНАЯ БАШНЯ
На самом излёте проспекта Когтеточки, в десяти минутах от того места, где Весёлый перекрёсток дробит его на множество улиц, находится одноимённая ромбовидная площадь. Это самое большое свободное городское пространство. Сердце праздников, торжеств и скорби. Она принимает в себя дух парадов, карнавалов, церемоний прощания, объявления приговоров и свершение казней.
Кто-то считает это место сердцем Айурэ, но я думаю, что у нашего города много сердец, благодаря которым он живет. Иные отмирают со временем, а другие только-только появляются. Как лишить его Каскадов с полями солнцесветов, парадоксальной Вмятины или того же древнего Вранополья? Он утратит жизнь без каждого из своих районов, потеряет частичку себя и, возможно, никогда не восстановится таким, каким был прежде.
Таким, каким я смог его запомнить.
И каждый человек, проживающий здесь свою маленькую большую жизнь, тоже сердце Айурэ. Так что площадь Когтеточки — это всё-таки просто главная площадь, а не то золотое ядро, которое скрепляет всех нас в единое, пускай и кажущееся порой разрозненным, целое.
Но я, возвращаясь из Ила, часто прохожу здесь. Или прихожу сюда? Стоит подумать о правильном значении фразы. По сути, мне тут нечего делать, ибо отсюда довольно далеко и до моего родного района, и до того, где я сейчас живу. Я совершаю изрядный крюк, чтобы тут оказаться и, щурясь от яркого солнца, остановиться на огромном пространстве, среди сотен таких же мелких человеческих букашек.
Сразу за площадью начинается парк Скульпторов, в глубине которого находится громада дворца лорда-командующего (отсюда едва заметны золотистые флажки на шпилях).
Отвернувшись от дворца, заложив руки за спину и поставив ноги на ширину плеч, с уверенным спокойствием, с невысокого плоского постамента на всех подходящих от проспекта смотрит Когтеточка. У него суровое лицо: скуластое, с надменным благородным носом и крепко сжатыми губами, словно он только что принял очень непростое, но необходимое решение. Великий взирает на мир чуть исподлобья, и взгляд у него достаточно тяжёлый, испытующий.
Моей бабке не нравится этот взгляд. Она ненавидит старый памятник, а вместе с ним и скульптора, который его создал. Считает, что глаза Когтеточки испортили весь продуманный образ и он в жизни не мог быть настолько суровым. Ну, ведает Одноликая, возможно, в словах бабули есть крупица истины. Она куда мудрее меня, и знаний о прошлом у неё всяко побольше.
И всё же эта внешность уместна. Человек, спасший нас всех и избавивший от Птиц. Каким ещё он должен быть, если не суровым? Полагаю, его глаза разучились смеяться, когда он насмотрелся на то, что в то время происходило в Айурэ. К тому же он дошёл до Гнезда и вернулся. Это дорогого стоит.
Одет Когтеточка в плотное пальто моряков, с глубокими карманами и длинными роговыми пуговицами, полы распахнуты. Жилет, рубашка, короткие штаны по моде века, когда жил скульптор, и невероятно массивные ботинки с пряжками. Дай ему трость, и был бы тот ещё модник прошлой эпохи, но всё портила шляпа.
Шляпа у Когтеточки немыслимого размера, кажется совершенно нелепой для столь легендарного человека. Широкие поля делали его похожим на какой-то гриб, и во время дождя прохожие прибегают к статуе, чтобы спрятаться под ней от ненастья.
Места хватает многим.
С нижней стороны полей к шляпе прикреплены шары. Каждый размером с большой грейпфрут. Капитан говорит, что это руны без граней. Бабка считает, что это защитное колдовство. А Плакса уверен, что такого вообще в жизни не было и сказалось дурное настроение скульптура после попойки. Достоверных сведений (в отличие от портретов со всё той же шляпой) не сохранилось.
Иногда я подолгу смотрю в лицо Когтеточки, думая о том, сколько ответов и знаний он принёс, а затем унёс в Ил. И нашёл ли его Рейн?
Признаюсь, я бы хотел, чтобы нашёл. Это было бы правильно. Справедливо. Закономерно.
Мне стало бы немного спокойнее.
Сейчас я понимаю, что разгадка для меня близка как никогда, если только Оделия захочет со мной поговорить. Я снял свою походную потрёпанную треуголку, отвесив Когтеточке лёгкий поклон. Никто из прохожих не обратил на меня никакого внимания.
Айурэ терпимый город. Во всяком случае, к странным людям и сумасшедшим.
Зачем я это делаю? Логикой объяснить довольно непросто. Ну, если говорить о логике обычных людей, не таких придурошных, как я. У всех свои традиции, приметы, ритуалы. Ил — вещь неприятная, и те, кто общается с ним на короткой ноге, придумывают себе всякие глупости.
Я вот приветствую Когтеточку по возвращении. По целому ряду личных и не очень личных причин. Как видите — пока помогает.
