Кречет (СИ) - Калбазов Константин Георгиевич
— Осколок? — растерянно спросил я.
И тут до меня дошло. Откуда ему взяться как не в результате взрыва сдвоенного инженерного заряда. И тогда выходит, что это я…
— Парень, ты глупости эти из головы выбрось, — поняв меня, покачал головой Семёнов. — Тут ты всё сделал правильно. Продырявленный, да ещё и под кайфом, не растерялся, принял решение и исполнил. Ты мне лучше скажи за каким в атаку бросился. Или этого уже не помнишь?
— Наказать хотите? Валяйте, товарищ прапорщик, — со злостью выплюнул я.
— Мне отчёт писать, парень. Так что, кипеть, кипи, а на вопрос ответь.
— Да мне и так и эдак была хана. Один я остался. А ещё, за парней такая злость взяла. Вот и решил, что хрен им на всю морду, а бараном помирать не буду, — со злостью выпалил я, сверля командира ненавидящим взглядом.
— Не стоит выражаться в присутствии девушки. Это тебя не красит, космодесантник, — осуждающей покачал он головой.
— Прошу прощения, Екатерина Дмитриевна.
— Ничего, Клим Витальевич. Я понимаю. Егор Аркадьевич, вы закончили?
— Да. Я узнал всё, что хотел. До свидания.
Семёнов поднялся и вышел за дверь. Белоглазова же подкатила тележку и поставила мне на постель столик с обильной и сытной едой, а главное куски тушёного мяса с жирной подливой. Похоже регенерационные наниты весьма прожорливые парни. Я растеряно посмотрел на это богатство, услышал урчание своего желудка, и перевёл взгляд на руки, которые оказались в фиксаторах.
— У вас перебиты кости. Понятия не имею, как вы умудрились стрелять из тяжёлого игломёта. Или же это случилось уже в конце схватки.
— Не знаю. В первый раз меня ранило ещё в самом начале. Из-за химии последующие ранения я уже помню плохо.
— Понимаю. А по поводу еды не переживайте, я вас покормлю. Должна же я хоть чем-то заниматься в мед-болке, в окружении хронически здоровых людей. И сразу предвосхищаю ваш вопрос, нет, я вас не обмываю и оправляться не помогаю. С этим вполне справляется моя помощница Глафира, — указала она на андроида, скромно пристроившегося в уголке.
Красивая кукла. Эти модели могут даже оказывать сексуальные услуги, но Глаша была бесполой. Как впрочем и любой андроид на флоте. Их задача в выполнении определённых служебных задач, а не в удовлетворении потребностей экипажа.
Мясо оказалось мягким и его даже не пришлось жевать, достаточно раздавить языком. Подлива настолько жирной, что политую им гречиху не хотелось есть, но мичман осуждающе покачала головой, давая понять, что я не ребёнок и это нужно съесть, дабы дать пищу и строительный материал маленьким трудягам. Так что, я ел. Хотя видит бог, поговорка «кашу маслом не испортишь» в корне не верная. Не то что испортишь, но даже испоганишь. Но своё недовольство я спрятал поглубже.
— Егор Аркадьевич с Тубой до «Страшного» отслужили два контракта в одном отделении, — кормя меня, начала рассказывать Белоглазова. — Семёнов был сержантом и командиром, а Туба снайпером. Когда его командира перевели сюда на повышение, он пошёл вслед за ним. Отказался от звания младшего сержанта, заявив, что помочь и так поможет, но он снайпер, а не штурмовик.
Отделение космодесанта на эсминце это особая статья. Мы подразделение с особой спецификой, и отправлять нас в бой не согласовывая с нами план действий, как бы неверно. Но и смириться с участием сержанта на совете офицеров, флотские не могли. Ставить же на командование взводом целого лейтенанта, которого учили и готовили командовать взводом, где куда более серьёзные силы и средства, попросту нерационально. К тому же, в этом случае ни о каком реальном опыте для дальнейшего карьерного роста не может быть и речи.
Вот тогда-то и было принято решение назначать командирами отделений на эсминцы особо отличившихся сержантов, с присвоением им звания прапорщика и получением личного дворянства. Потолок его карьеры, лейтенантское звание, которое впрочем, зачастую присваивали перед выходом на пенсию, а в придачу к нему и потомственное дворянство. Его же зам, который в обычных отделениях имел звание ефрейтора, получал младшего сержанта…
Я смотрел на Екатерину Дмитриевну, сам не понимая как относиться к происходящему. Получается я убил не только своего сослуживца, которого так толком и не узнал, но и друга нашего Прапора, но тот…
— Он не винит вас, Клим Витальевич. И никто не винит. Напротив, все вам благодарны. Не факт, что у пиратов получилось бы захватить «Страшного», но если бы вы не остановили их, потери исчислялись бы не одним погибшим. Это совершенно точно.
— А как они попали на борт? — проглотив очередную порцию, спросил я.
— Яхта пиратского капитана, который и планировал подняться на этой базе, прибыла на второй день. Сутки они изображали из себя мародёров, участвуя в разборке оборудования. Собрали информацию о порядке несения службы и подгадав под смену, захватили десантный бот с командой техников. На парней наставили стволы и усыпили, пилота вынудили отправиться на «Страшный». По прибытии на лётную палубу усыпили и его. Наши средства слежения выдавали сведения об их нормальной телеметрии. Если бы мы ожидали чего-то подобного, то обратили бы внимание на то, что они соответствуют сну. Но этого не случилось. Вот кого будут судить за трусость, так этих семерых. Нас спасла случайность, и, как выразился Егор Аркадьевич, безбашенная отвага салаги у которого молоко на губах не обсохло.
— А откуда вы всё это знаете? Ну, про пирата?
— Вы не всех убили. Одного взяли раненым и допросили.
— А что с пиратской яхтой?
— Пират ушёл. Он держался с противоположной стороны астероида, и как только понял, что план провалился, врубил маршевые двигатели.
— Ясно.
— Ладно, Клим Витальевич, вам пора отдыхать, — убирая столик, вновь одарила она меня улыбкой.
— А можно в следующий раз не такую жирную кашу? — попросил я, борясь с тошнотой.
— Нельзя, — вооружаясь инъектором подмигнула она мне. — Добрых снов, Клим Витальевич.
Шипение, лёгкий укол, а через мгновение моё сознание поплыло и я отключился…
Неделю я просыпался трижды в день, для приёма пищи. Всякий раз это была жирная и обильная пища. Но когда я просыпался, первое что ощущал, это голод и урчание моего желудка. При таком питании, даже с физическими нагрузками меня точно ожидал бы завороток кишок. Но наниты оказались настолько прожорливыми, что я даже не прибавил в весе, а совсем даже наоборот, даже похудел.
Екатерина Дмитриевна больше меня не кормила, делегировав эту почётную обязанность Глаше. Андроид-то был бесполый, но с формами у него полный порядок. Нет-нет, а мой взгляд скользил в вырез халатика. Потом приходило осознание, что это не человек, а всего лишь качественно выполненная кукла, и вообще бесполая, после чего всякий интерес сходил на нет. Чтобы в следующий раз опять проявиться и пропасть. И какого этого механического санитара выполнили в форме красивой девушки? Это же сущее издевательство!..
Из лазарета мы с Докой и Лютиком вышли в один день. И я выглядел немногим упитанней их, хотя они и питались внутривенно. Впрочем, это я преувеличиваю. Видок у них, краше в гроб кладут. И если мне Белоглазова сразу нарезала комплекс физических нагрузок, то им ещё пару-тройку дней предстояло приучать желудки к нормальной еде.
— Клим, ты в голову не бери. Не ты убил Тубу, — когда мы оказались в коридоре остановил меня Лютик, которого в буквальном смысле этого слова вытащили с того света.
— А ведь я мог и тебя убить, а, Лютик?
— Мог. Вот только если бы не сделал того, что сделал, то нас всех ожидала смерть. И Екатерину Дмитриевну, и капитана, и остальных. А наш «Страшный» оказался бы в руках пиратов. Как тебе такое?
— Вообще-то, я это всё со страху наворотил, — не выдержав вдруг выпалил я.
— Чтоб я так боялся, — тряхнул он головой, и хлопнул меня по плечу. — Ладно, пошли. Хочу в душ, и нормально поесть.
Следующая неделя для меня прошла в череде занятий в тренажёрном зале. Благодаря нанитам форма восстанавливалась быстро. К концу курса реабилитации ко мне присоединились Лютик с Докой. Остальные так же не отлынивали, но у них занятия проходили согласно плана, через день.
