Линейцы. Дилогия - Андрей Олегович Белянин
— Молчите и кланяйтесь! Это не верёвочка, а вручную сплетённый шнур для пистолета. Дорогая вещь, между прочим! Один конец цепляете к ремню, другой к рукоятке, и если в бою оружие упадёт, то не потеряется — всегда подтянуть можно.
— Ага, — вырвался Вася, — если он такой ценный, давай меняться!
— Вам кинжал по форме не положен. И вообще, что за детсадовские капризы? Дарёное не дарят, бэ-э-э…
Скелеты, убедившись, что подарки приняты, зачем-то полезли обниматься. Василий и ухом не повёл, а более впечатлительному Заурбеку от одного трупного запаха вдруг резко стало плохо. Старейшины аула пожали плечами и отошли в сторону. Маленький шайтан поклонился им вслед и обернулся к парням.
— Что дальше? — деловито спросил подпоручик, убрав шнурок в карман.
— Нефеста пражднует ш мужчинами, а мы с женсинами.
— Разве не наоборот? — кое-как просипел приходящий в себя господин Кочесоков. Цвет лица его колебался от бледно-голубого до лимонно-зелёного, но вытошнить всё-таки вытошнило, а это уже неплохо.
— Это у фас, людей, наоборот, а у нас, несистой силы, фсё по-другому. Да и сего фы, с дефчонками фсегда праждновать феселее! Ошобенно как напьются, так у-у-ух-ай-й!..
Пританцовывающие скелеты вновь разделились на две неравные группы. Мужчин в папахах и черкесках явно было больше. Стреляя в воздух, они дружно расселись прямо на кладбище, выкапывая заранее припрятанные бурдюки с вином, кувшины с аракой или меха с бузой.
Женщины в длинных платьях (если так можно сказать про лохмотья), шёлковых платках на головах, с украшенными золотыми бляшками поясами и монистами, лебединым шагом направились в противоположную сторону, к пустому дому у реки. Там они оккупировали большой двор, расселись по-турецки кругом и, ритмично раскачиваясь, начали молча открывать и закрывать рты…
— То есть это они поют, да? — осторожно предположил Василий, поскольку безмолвное качание из стороны в сторону, с распахнутыми челюстями, выглядело несколько пугающе. Если, конечно, толпа недосгнивших скелетов в драном тряпье, отводящих душу в кружке хорового пения, способна хоть кого-то напугать.
— Крашивая пешня, так шладко сепляет за сердсе! Сейсас расскажу…
Смахнув невольную мужскую слезу, новоявленный жених попытался перевести текст на русский, одновременно рифмуя и притоптывая в такт мелодии. Признаем, что школа классической поэзии Державина, Грибоедова и Пушкина не прошла даром:
Мне сёстры шептали: «Не будь глупой!
Он лишь играет, он обманет твоё сердечко!»
Но я не верю, что этот вечер настанет,
И я лечу, словно бабочка, на его свечку!
У него кабардинец и потёртая черкеска,
Он груб, невоспитан и шутит так резко.
Но меня тянет его шайтан-характер!
Если братья узнают…
Надо быть аккуратней!
О-о-о-о, очень хорошо!
А-а-а-а, совсем хорошо!
Ой-ё-ё-ё, а сюда не хорошо-о-о!
Василий оценил и даже ободряюще улыбнулся, а вот Заур никак не мог отделаться от мысли, что нечто подобное он уже слышал. И мелодия похожа, и слова, и общая дебильность «стихов» напоминали о совсем недавней попытке забыть, выкинуть это из головы, навсегда избавиться от чего-то такого, что являлось модным рингтоном на смартфоне его девушки…
— Не-е-ет!
— Ты чего орёшь?
На молодого человека в изумлении уставились все, включая мгновенно заткнувшийся хор скелетов. Господин-студент выдохнул горячим паром в две струйки через нос, его оленьи глаза яростно сверкнули под чёрной папахой:
— Танец с невестой! — громко крикнул он, заталкивая подаренный кинжал за пояс.
Толпа мертвецов мгновенно вскочила на ноги, хлопая в ладоши в ритме терской лезгинки. Из передних рядов скромно вышла недавно собранная красавица, прикрывая лицо и румянец на жёлтых костях скул. Господин Кочесоков широко раскинул руки в сторону и отчаянно храбро прыгнул в центр круга…
Если любой итальянец уже по рождению оперный певец, то нет такого кавказца, который не умел бы плясать лезгинку! Заурбек никогда не посещал танцевальный кружок имени Махмуда Эсамбаева, ведь родители молодого студента выросли в интеллигентной городской среде, чурающейся шумных посиделок с гитарой, гармонью и осетинскими барабанами. Так откуда же за спиной этого вежливого юноши вдруг выросли бурые орлиные крылья?
— Асса-а! — совершенно не в духе «Ассы» выкрикивал Заур, на цыпочках кружась вокруг медленно плывущей невесты.
Его глаза горели, оскаленные зубы сверкали белоснежной улыбкой, полы черкески взлетали вверх, из-под стареньких чувяков буквально летели искры, а в груди полыхал бешеный огонь.
Лезгинкой не наслаждаются, как вальсом, в ней не возбуждаются, как в танго, ею не тешатся, как детской леткой-енкой — нет, лезгинкой живут! По-настоящему научиться танцевать её невозможно, ведь она требует воистину железного здоровья, идеального владения своим телом, умения импровизировать по ситуации и вдохновению, но самое главное — нужно всего лишь родиться с этой дикой и прекрасной музыкой, пульсирующей в крови…
— Заурка, извини, пардон, экскьюзми, прости меня всего и сразу, но я тебя ангажирую! — Ненамного старший товарищ уверенной рукой поймал лихого танцора за воротник и развернул к себе лицом. — Начались в деревне танцы, баз нагана не ходи! Ты чего тут устроил, кунак?
Только сейчас до господина Кочесокова вдруг дошло, что танцует он не с одной невестой. Практически все женщины вышли в круг, зачарованно нарезая круги поближе к вкусному живому партнёру, а мужчины-скелеты, прервав собственные посиделки, явились на танцульки настолько поддатыми, что едва держались на ногах. Многие так и покачивались, держась друг за дружку и стоя в винных лужах.
— Вася, они же в накатый, в гавань, в стельку, в доску, в дым, в свинину, в щебню, в синьку, в зюзю…
— Вусмерть, — кивая, закончил подпоручик. — Ты кино про пиратов с Джонни Деппом помнишь? Так вот, похоже, что америкосовский Голливуд бесстыже украл эту идею из ваших кавказских сказок. Смотри сам!
Заур посмотрел и нервно икнул два раза.
Да, на свадьбах положено пить. Эту традицию поддерживают почти все народы, но только у наших горцев она возведена в культ. Откуда скелеты брали вино, никому не известно, грабили разъездные алкомаркеты, наверное, но квасили они по-чёрному, попросту выливая содержимое бочонков, бурдюков и бутылок между верхней и нижней челюстями. Стекая прямиком по позвоночному столбу, хмельные напитки омывали тазовые кости и щедро орошали каменистую землю.
— Фах, как мои кунаки красифо с моей нефестой тансевали-и! — восхищённо протянул маленький Ахметка, потирая ручки. — Толька с другими зенщинами жачем? Не надо было, джигиты в ауле осень рефнифые, суть сто — сразу зарэжем, зарэжем…
Если это было предупреждение, то оно изрядно запоздало. Пьяные скелеты с кинжалами, пистолетами и шашками в руках замкнули круг. Похоже,
