Младший сын князя. Том 3 - Георгий Сомхиев
А затем меня «накрыло» воспоминаниями. Только в этот раз это были… очень тяжёлые и неприятные воспоминания. То, что не хотелось помнить и что было закрыто в самой глубине сознания.
Я словно бы находился во сне. Хотя, я бы назвал это кошмаром Евгения. То, как он воспринимал происходящее и что его ломало изнутри, превратив, по сути, в пустышку.
Весь мир словно бы погряз в густой, непроглядной тьме. Казалось, что тут нет места ничему сущему — даже Евгению, который выглядел в нём как маленький, тлеющий огонёк. Но в ней жили другие сущности, которые в глазах парня выглядели не иначе как тени людей, словно бы плывущие в этой тьме.
У этих теней даже были лица, только глаза и рот им заменяли красные огоньки, словно они были потусторонними существами, неведомым образом проникшие в этот мир. И эти же тени бросали на Евгения насмешливые взгляды.
Да, они говорили ему, что он изгой. Он не принадлежит их обществу. Он другой. Он хуже. Он недостойный. Он родился презренным. Он ничего не сможет с этим сделать.
Он — не они. Он не такой.
Осознание этого росло с каждой секундой, пока огонёк, коим был Евгений, совсем не потух. А за ним не осталось ничего. Лишь пустота. А дальше чёрная полоса, за которой ждала смерть.
Что ж, с таким даже мне не приходилось сталкиваться во время своей практики. Да, наставники учили бороться с демонами внутри себя, но то был именно что контроль собственного разума и борьба с внутренними демонами. А тут я словно бы наблюдал за душевным состоянием парня, которое после определённого момента стало именно таким.
Получилось неожиданно, однако даже этот момент мне не дали как следует обдумать. Дальше начались мои воспоминания. Мои ошибки. То, что я бы хотел забыть, и возможно, намеренно скрыл от самого себя. Из-за этого воспоминания приходят ко мне урывками, словно бы не из моей жизни…
Снова война. Сражение.
Дан приказ — не отпускать точку, чтобы эвакуировать гражданское население. Расчётный период полной эвакуации с учётом артобстрела врага — два месяца. А всё из-за того, что людей было действительно много и так просто их было не вывезти.
На момент начала операции нас было две тысячи солдат. Уже через две недели число сократилось вдвое. Через месяц осталось четыреста. Спустя два месяца мы сотней человек держали позиции. Только после этого был отдан приказ об удержании точки до прихода союзных войск. Однако приказ мы не смогли выполнить.
Даже с поддержкой мощнейших артефактов и подпиткой, враг нашёл брешь в защите. Вернее сказать, её нашёл очень сильный вражеский маг-аналитик и разрушил барьер, через который мы отбивались от их атак. Лишь чудом я избежал с ним сражения один на один, почувствовав неладное и отдав приказ отступить, забрав с собой часть артефактов.
Затем мы окопались на небольшом клочке земли, откуда отбивались от наступающих со всех сторон вражеских сил Альянса. Не могу вспомнить, сколько именно, но тогда каждый день казался неделей, а порой месяцем. И каждый день не обходился без чьей-то смерти.
Мы держались ровно до момента, пока маг-аналитик противника снова не явился по наши души. Он стал снимать защиту под прикрытием в несколько раз превосходящих сил противника. Против такого я был, к сожалению, бессилен — не хватало как уровня навыков, так и сил. Мы все были сильно измотаны в результате этой осады и об эффективности боя речи не шло.
В итоге мне пришлось отдать приказ, за который я корил себя ещё очень долго, хоть и понимал, что иного выхода уже просто не было — отобрать половину бойцов, которые прикрывали бы отступление, чтобы другая половина могла отступить через тайный лаз и вести партизанскую войну. Тогда у нас появились бы шансы.
Я полагал, что отдал правильный приказ, однако не учёл одного, что информацию о нас сольют изнутри.
На выходе нас поджидал враг. Меня после затяжного боя, где каждый боец рядом со мной бился до конца, понимая, какой итог их ждёт, взяли в плен. К моему счастью, не стали уничтожать энергетические каналы — видимо, собирались обменять, либо же попытаться завербовать. Возможно, даже выбить какие-то данные… Этого я уже не узнаю никогда.
Хотел бы я сказать, что чудом смог героически выбраться из плена, или что хотя бы другие пленённые мне помогли и мы смогли вместе сбежать, но ни чуда, ни сказки не случилось. Демоны… Я чувствовал себя настолько беспомощным, насколько это вообще возможно.
Мне просто не оставили и шанса на побег, подвергая психологическим пыткам. Менталисты ковырялись в голове, навязывая мысль, что Империя плохая, а вот Альянс — очень даже хорошо, и что это правитель вынудил их так действовать.
А затем была тьма. Такая же похожая, как у Евгения. Только в отличие от него, во мне ни на секунду не гас огонь. У меня была цель — уничтожить Альянс, лишивший меня семьи, всего, что мне было дорого, и я не собирался от неё отказываться. Поэтому ни одна из их попыток не увенчалась успехом, они просто не смогли перебороть то, что стало фундаментом моей личности.
В конце воспоминаний об этих событиях меня спасли. Причём не абы кто, а непосредственно мой командир, под чьим началом я служил на протяжении всей войны и который стал для меня, по сути, духовным наставником. Таких обычно называли старыми, прожжёнными волками. Это описание ему идеально подходило.
Однако это воспоминание было самым тяжёлым. Больше всего мне не хотелось его вспоминать. Командир отправил на гибель больше половины из тысячи солдат под его командованием, чтобы я мог спастись. Все они обменяли свои жизни на мою, а всё из-за того, что я позволил себя схватить. Подобное было тяжело осознать.
Разумеется, они параллельно выполняли и другие цели, но именно это действие давило на меня.
В тот день командир мне сказал, что всем нам приходится чем-то жертвовать и все допускают ошибки, которые потом ещё могут долго преследовать нас. Невозможно знать абсолютно всё наперёд и предугадывать каждый шаг врага. Поэтому эти люди отдали свои жизни ради твоего боевого опыта и успеха военной кампании, которая когда-нибудь будет завершена нашей победой — иного просто не могло быть.
— Я никогда не буду требовать от тебя невозможного, Нил, — назвал командир мой позывной, ибо своё настоящее имя я давно стёр из памяти.
