Якудза из другого мира 7 - Алексей Владимирович Калинин
Митсэру снова закрыл глаза. Он продолжал находиться в стойке на одном пальце, когда Шизуки осторожно кашлянула.
— Слушаю, — почти не размыкая губ произнес Митсэру.
— Господин, я заметила, что вы удивились чему-то, когда смотрели видео. Будет ли мне позволено узнать — что именно так встревожило вас?
— Меня никогда ничего не тревожит, — проговорил Митсэру. — Всё идет так, как задумывалось. Слегка удивился изменившемуся взгляду хинина, но не больше. Возможно, это лишь отблеск солнца. А может...
Шизуки перевела ползунок видео на тот момент, когда брови Митсэру дернулись. Миг удара, когда каблук хинина завис над позвоночником крупного парня.
И она тоже заметила это!
Взгляд хинина из обычного вдруг стал колючим, как острие кунаи. По заострившимся скулам скользнула черная тень, как будто в этот момент над ним пролетела птица. Всего лишь миг, а в следующую секунду этот белобрысый засранец снова стал прежним.
Повтор снова показал преобразившегося хинина и последующее расслабление черт лица.
— Я тоже видела это, — сказала Шизуки. — Но что это может быть? Вряд ли отблеск солнца... А ещё тень...
— Похоже, что мы недооценили хинина. Да, он хитер, быстр и силен, раз сумел справиться с нашей дорогой смерти, но помимо этого у него ещё что-то скрыто внутри...
— Разрешите мне вскрыть его нутро? — тут же подхватила Шизуки. — Тогда я найду это скрытое.
Митсэру неторопливо опустил ноги, перенес на них вес тела и выпрямился. Шизуки тут же склонилась в поклоне.
— Глупая, — Митсэру потрепал её по щеке. — С ним уже работает дзёнин. Неужели ты хочешь вырвать добычу из рук главы деревни?
Шизуки тут же упала на колени и склонилась к ногам хозяина:
— Простите... Простите, Кабунага-сан, у меня и в мыслях не было как-то встать на пути дзёнинов...
Митсэру даже не посмотрел на склонившуюся перед ним женщину. Он неторопливо прошел к выходу, обойдя Шизуки, как кучу лошадиного навоза.
* * *
— Что это было? — медленно спросил Кенджи Утида, когда мы втроем уселись в его "Мерседес". — Кацуми?
Кацуми вместе с Шакко сели позади, а я плюхнулся на переднее сиденье. Пробежка первого дня настроила против нас если не всех, то большую часть первого курса. В процессе бега я не раз ловил на себе недовольные взгляды ребят с других факультетов.
В кожаном салоне со вставками красного дерева пахло дорогим мужским парфюмом. Кенджи Утида сидел за рулем в расслабленной позе и смотрел только перед собой. Сам сидел, без водителя. Значит, разговор будет серьезным, а такие разговоры не должны касаться чужих ушей. Возможно, даже будет ругаться матом...
Он неторопливо тронулся с места, увозя нас с первого дня занятий в академии.
Охрана и водитель ехали следом, на бронированном "Гелендвагене", готовые в любой момент выскочить и защитить шефа от возможного нападения. Кстати, охраны на праздничной части не было. Похоже, что Кенджи опасался мести от семейства Огава.
Или не мести, а пытался показать нам, что всё серьёзно? Пытался напустить пыли в глаза? Такой вот воспитательный элемент?
— Папа, а что было? Всего лишь наказание зарвавшегося молодого человека, — пожала плечами Кацуми. — Разве ты поступил бы иначе, если бы обижали твоего друга и напали на тебя самого?
Мы с Шакко благоразумно помалкивали. Пока что вопрос был задан дочери, поэтому друзья не должны влезать. Но я не стал опускать голову, признавая свою вину.
Нет! Я тоже уставился перед собой и постарался в полной мере скопировать манеру поведения Кенджи. Сделал так, чтобы он подсознательно отметил свою схожесть позы с моей. Как только настроюсь на его дыхание, так сразу же начну входить в диссонанс.Стану постепенно успокаивать дыхание, чтобы Утида-сан тоже невольно начал дышать также. Возможно, получится не с первого раза, но получится обязательно.
Кенджи уставился на дорогу. Пальцы так сильно сжали рулевое колесо, что кожа на костяшках побелела. Губы вытянулись в тонкую полоску, когда он их стиснул. Явно наружу просились слова не самого приличного характера.
— Вы понимаете, что унизили наследника клана Огава? Причем, вы сделали это прилюдно... Вы хотя бы понимаете, чем это грозит?
Вот теперь вопрос был задан не только Кацуми, но и всем остальным. А это значило, что я тоже имею право подать голос.
— Утида-сан, я сожалею, что подобное произошло. Это целиком и полностью моя вина. Если бы я видел, что за мной стоит Кацуми, то предпочел бы получить сумкой в лицо, но не дать возможности Минори доставить боль вашей дочери.
Я ответил и начал понемногу задерживать дыхание. Вдох-выыыыдох. Вдох-выыыыдох.
— Такаги-сан, с вами я буду иметь отдельный разговор, — покосился на меня отец Кацуми. — Сейчас же я спрашиваю — неужели нельзя было решить словами?
— Можно, но эти слова могли ранить этого быка сильнее, чем мой пинок, — серьезно ответила Кацуми. — Он напал на Изаму потому же, почему нападал в своё время Сэтору Мацуда.
— Тоже из-за ущемления высокородной крови? — поднял бровь Кенджи.
— Да, господин Утида. Минори позволил себе грубые высказывания в адрес Изаму. Изаму качал головой, прося нас не вмешиваться, но бросок сумки повлиял на наше решение, — ответила Шакко.
— Когда мужчины между собой ведут разговор, женщинам не стоит лезть. Вы нанесли оскорбление мужчине, продолжателю рода. Причем сделали это прилюдно. Когда я подошел к отцу Минори, тот выслушал мои соболезнования по поводу произошедшего и тоже выразил своё недовольство действиями сына. В конечном итоге наш разговор завершился ничем. Не стоило оскорблять этого де... детину, — поправился Кенджи, проглотив то слово, которое хотел сказать первым. — Не стоило... По крайней мере у всех на глазах.
— Я согласна, папа. И вместе с тем, я не могла оставить оскорбление без внимания. Пока Минори задирался на Изаму, я стояла в стороне, но когда он ударил меня сумкой...
— Ты могла поймать её, Кацуми, — покачал головой Кенджи. — Могла, но не сделала этого. По сути, ты сама нарвалась на этот удар. Но я тебя не виню. Ты сделала то, что и я сделал бы на твоём месте.
Моя небольшая хитрость принесла пользу. Вместо того, чтобы кричать и ругаться, Кенджи размеренно дышал и мыслил здраво. Я продолжал повторять его позу, смотреть вперед и краем глаза следить за настроением отца Кацуми.
— После случившегося я имел разговор с ректором академии. Ему не понравился
