Лев Эль’Джонсон: Повелитель Первого (ЛП) - Гаймер Дэвид

Физически из всех членов Совета Магистров присутствовал на флагмане только Ольгин. Владыка Крыла Смерти, полностью готовый к войне, облачился в вороной с блестящим отливом доспех, богато отделанный марсианским червонным золотом. С одного его плеча свисала темно-красная накидка, открывавшая взгляду изысканно украшенный и обернутый кожей эфес терранского большого меча, почти такого же огромного, как и клинок самого Льва. Свой шлем в виде разинутой пасти зверя Ольгин держал под мышкой, закрытой висевшей накидкой. Он безмолвно кивнул поднявшемуся по ступеням Аравейну. Кольца его разделенной натрое бороды поблескивали в тусклом свете дюжины источников освещения.

Среди присутствующих не было ни одного явного представителя Крыла Ужаса.

Аравейн подумал о Редлоссе, который в одиночестве находился в армориуме Сандала, и решил, что тот выполняет долг по-своему.

— Ты опоздал, брат, — сказал безликий воин слева от Аравейна, когда кодиций занял место во внутреннем круге рыцарей Сандала.

— Никак не мог успеть вовремя.

— Что случилось с твоим шлемом?

Аравейн хмыкнул.

— Что я пропустил?

— Примерно четыре с половиной часа назад боевой флот неустановленной численности и состава вышел на орбиту Муспела. Наши братья из ордена Сандала, рассредоточенные по кораблям флотилии, помогли подавить бунты среди смертного экипажа, но мы не способны вступить в бой с этим новым врагом. Благодаря хорошей подготовке брат Дариил еще удерживает Ванискрай, но противник высаживает тысячи бойцов. Большая часть города и первые два острова Шейтансвара уже под их контролем.

— Кравы?

— Пока нет. Они посылают в бой лишь своих солдат-рабов, но если мы будем оборонять Ванискрай, то рано или поздно им придется явить себя.

— Мы должны нанести удар прежде, чем они закончат высадку наземных сил, — сказал Бригэйнт.

— Наши сенсоры практически не видят целей! — прорычал Гаррадин так громко, что его образ раздробился на отдельные ячейки изображения, после чего быстро вернул себе цельность.

Вестник Воронов, чьи волосы напоминали рассыпанный гравий, занимал тот же пост, хотя и под другим титулом, еще на службе великому магистру Гектору Тране — за пятьдесят лет до того, как Первый легион выступил из тени, чтобы стать Темными Ангелами. Воины Крыла Ворона видели в нем героя Объединения, которого боготворили как за огромный опыт, так и за множество историй. Для большинства остальных легионеров, включая Аравейна, Гаррадин был отголоском древности.

— Сенсоры все прекрасно видят, — сказал Гриффейн. — Судя по всему, слепы их операторы из числа смертного экипажа.

— Почему воины легиона не подвержены этому… — Ольгин пытался тщательно подобрать слова и оглядывал своих братьев-рыцарей, ища помощи.

— Психозу, — предложил Дариил.

— Это обозначение не хуже остальных, — произнес Ольгин.

Аравейн осмелился бросить взгляд на Льва.

Сидящий примарх излучал такое спокойствие, что походил на скульптуру, высеченную из ели или ольхи. Всем своим видом он выказывал исключительную рассудительность, словно третейский судья из незримого мира, призванный в час раздора, бесконечно терпеливый арбитр, отдающий себя без остатка исполнению долга.

— Дело не в том, что кравы не хотят извратить нашу натуру, — подал голос Аравейн. — Однако они пользуются разладом и слабостями людей, а в душе Первого я нахожу лишь чувство братства и отвагу. Мой владыка Гриффейн из Крыла Огня оценил все правильно. Кравы обманывают не наши приборы, как в случае с вооружением рангданцев, а разумы тех, кто занимается толкованием показаний. Корабли можно увидеть, братья, но данные об их местоположении понимаются неверно, суда противника ошибочно принимаются за ложные авгурные следы, обломки или даже пустые участки космоса.

— Хорошо сказано, брат, — произнес Ольгин в тот момент, когда по ступеням платформы поднялся Стений.

Терранец выглядел разгневанным. На голове у него зиял ужасный почерневший ожог. Попадание лазерного луча повредило кожный покров половины лица воина, включая часть губ и бровь, а одна ноздря просто сплавилась. Стений мог считать себя счастливчиком, так как не потерял глаз, однако гримаса ярости выдавала его желание сломать такой удаче шею, наступив на нее своим сабатоном. Темный Ангел подошел к примарху и показал тому инфопланшет.

Лев едва взглянул на него, и, быстро пробежав по содержимому глазами, проанализировал всю информацию.

— Обрати внимание на квадрат координатной сетки двести сорок четыре — триста девяносто восемь — семьсот семьдесят два.

Примарх кивком отпустил Стения, и тот удалился, спустившись по ступеням обратно на главный уровень палубы, где, рыча, начал давать инструкции артиллерийским офицерам. На стоящих вплотную друг к другу блоках орудийных консолей зажглись руны, обозначающие состояние многих сотен макроартиллерийских батарей «Непобедимого разума». По постам проходили доклады, командиры удаленных батарей передавали оперативные данные через проводные линии связи, а Стений внимательно следил за каждым шагом, словно наставник новичков, выискивающий ошибки. Зазвучали сирены, оповещающие об открытии огня, и палуба затряслась, а ее распорки начали дрожать и изгибаться, когда часть орудий одного борта выплюнула снаряды в космос.

Темные Ангелы ждали.

— Что? — спросил Дариил. — Что происходит?

— Взрыв, — ответил Гаррадин. — Я наблюдаю на своих экранах взрывы.

— Подтверждаю, — сказал Бригэйнт. — Уничтожение корабля в двенадцати тысячах метров с правой скулы от меня.

— Я тоже вижу, — добавил Гриффейн. — Однако мой ауспик до сих пор ничего не показывает.

Рыцарь киновии, с которым до этого говорил Аравейн, откинул капюшон. Голова его походила на геологический объект: коротко стриженные седые волосы цвета истертого сланца, дерзкое лицо покрыто бледными шрамами и черными меланохромными пятнами. Кодицию пришлось побороть удивление. Рыцарь тоже узнал Аравейна и кивнул ему, затем вышел из круга равных вперед. Черты его лица отвердели.

— Мятежи, которые кравы пытались разжечь на наших кораблях, сокрушены, — произнес он. — В свете этой неудачи они решили прибегнуть к более изощренной форме диверсии. Человеческий мозг — сложный орган, однако его легко обмануть. Каждое мгновение, пока мы мыслим, наш собственный разум подсовывает нам маленькую, но фундаментальную ложь. И разве сложно созданиям вроде кравов обрушить на недисциплинированный ум потоки новой лжи? Вряд ли смертные члены экипажа, подвергшегося воздействию ксеносов, вообще осознают, под каким влиянием находятся.

— Тригейн? — прошептал Аравейн, не в силах и дальше скрывать удивление.

Старый рыцарь достал из-за воротника стихаря талисман в форме сандала.

Он был золотым.

— Ты — настоятель ордена Сандала?

— Считаешь, это совпадение, что тебя придали Каю для миссии на «Обрине»?

— Я думал, приказ исходил от Вестника Огня Гриффейна.

— Так и есть, но почему он прикомандировал тебя к моему отделению?

— Я…

Запутанные иерархии Первого легиона всегда были сетью интриг и догадок, но, в отличие от структур Двадцатого или Десятого, каждая из которых претендовала на собственную боевую комплексность, все цени управления внутри Первого предназначались для исполнения воли центра.

Тригейн указал рукой на примарха.

— Будучи великим магистром Шести Крыльев и владыкой Совета Настоятелей, я представляю себе, какого именно грозного врага мы рискуем здесь встретить. Кладограммы, составленные Дариилом и лингвистами его ордена, уже давно указывали на существование человеческой империи, что некогда охватывала границы Вурдалачьих звезд. Благодаря действиям других, в том числе и ордена Сандала, некоторые из нас знали или, по крайней мере, подозревали о постигшей ее судьбе.

— Вы могли бы сказать мне, что мои братья и я бились над одной и той же загадкой, — сказал Дариил.

Лев поднял бровь. Он не сказал ни единого слова в свое оправдание, да их и не требовалось, а Дариил в свою очередь покорно склонил голову.