Великокняжеский вояж - Олеся Шеллина
Федотов в это время прошел мимо остолбеневшего француза, и гвардейцы снова скрестили перед ним свои фузеи. Грибоваль словно опомнился.
— Нет-нет, ваше высочество, не стоит так утруждаться ради меня, — он замахал руками. — Я вполне могу подождать, вы правы, этот разговор не срочный, — и он жалко улыбнулся.
— Ну, как хотите, — Петр пожал плечами. — Я ведь совершенно искренне хотел вам помочь, но, если вы настаиваете, — в его глазах снова сверкнула жесткая усмешка и мысль о том, что мальчишка не такой уж и ведомый, как кто-то раструбил по всей Европе, снова промелькнула у француза в голове. Что кто-то ошибся, полагаясь на весьма небольшой возраст наследника и упустил нечто, очень важное. Петр тем временем наклонил голову чуть набок и спокойно сказал. — Если это все, что вы хотели мне сказать, то я вас больше не задерживаю, месье Грибоваль.
Повторять французу дважды было не нужно. Отвесив положенный поклон и пробормотав нечто малопонятное, ретировался из дома. Петр же задумчиво посмотрел на стоящего у стены Турка.
— Мне нужно знать о нем все, Андрей. Чем занимается, у кого служит, к кому намеривается пойти служить, с кем спит, что есть предпочитает, все, что только возможно о нем узнать, не прибегая к вивисекции. Ты понял меня? — Турок медленно кивнул, выдохнув сквозь стиснутые зубы. Вроде бы буря миновала, задев его лишь самым краем. — И, постарайся в этот раз не облажаться. — Турок кивнул, коснулся пальцами шляпы и быстро вышел вслед за французом, чтобы тот не успел убежать слишком далеко.
***
Я смотрел, как Турок столкнулся в дверях с Федотовым, который тащил на буксире нервничающего Данилова.
— Гюнтер, хоть и месье Грибоваль отказался принять мою помощь в организации разговора с этим молодым и перспективным взрывателем, думаю, что мы все же с ним побеседуем, не зря же он сюда шел посреди ночи, — я бросил быстрый взгляд на Криббе, который кивнул о чем-то напряженно раздумывая и хмурясь при этом. — Если мне сейчас кто-нибудь покажет, где здесь находится кабинет, это будет вообще выше всех похвал.
Уже через две минуты мы находились в комнате, которая была переделана под кабинет, похоже, что в последний момент. Что тут располагалось ранее, сказать было сложно. Сейчас же посреди пустой комнаты стоял массивный стол, пара кресел и три стула. Два канделябра с тремя свечами очень плохо освещали довольно большое помещение, создавая множество изломанных теней на стенах, полу, потолке. Когда я вошел в эту комнату, то поежился, настолько мрачноватая была здесь обстановка.
— Интересно, здесь никакая паночка не помирала? — пробормотал я, глядя на съежившегося Данилова, который вцепился с сиденье стула, на который ему указал Криббе, и сидел напряженный, как сжатая пружина, с опаской поглядывая по сторонам.
— Что? — Гюнтер несколько раз моргнул, с удивлением глядя на меня. сам он устроился в кресле, в то время, когда я уже привычно для себя расположился за столом, неосознанно оставляя между собой и всеми остальными своеобразный барьер, словно выдерживая расстояние, не дающее посетителям вторгнуться в мое личное пространство. Внезапно в голове появилась назойливая мысль о том, что я по сути только Луизе позволял в это самое пространство вторгаться. Но, когда это происходило, мы вообще готовы были убить друг друга, так что, возможно, это не является показателем.
— Паночка здесь никакая не умирала? А то, как-то мрачноватенько. Так рука и тянется мел схватить да круг защитный от нечисти начать вокруг стола рисовать, — доверительным тоном сообщил я. Криббе прикусил нижнюю губу, чтобы сдержать смешок. Он достаточно хорошо изучил меня, поэтому на подобные выходки редко обращал внимание. А вот Данилов не знал меня вообще. Поэтому он уставился на меня, а в его глазах я прочитал зарождающийся страх. Поставив локти на стол, я немного сократил расстояние между нами и тихонько спросил. — Данилов, ты экзорцизмы какие-нибудь знаешь? А то, мало ли. Я пока что не слишком в себе уверен, а Гюнтер вообще лютеранин.
— О чем вы говорите, ваше высочество, Петр Федорович? — Данилов бросил взгляд на Криббе и нахмурился. Похоже, до него начало доходить, что над ним банально издеваются.
— Да ни о чем, просто думаю вслух о том, что для Великого князя могли бы и лучше постараться, хотя бы в плане света. А то создается впечатление, что у бедолаг канделябры закончились, или свечи, или все сразу, — я продолжал сидеть, подперев голову. — Что ты сказал Грибовалю, что бедняга, все бросив, поехал за тобой почти в Сибирь? — резко отклонившись назад, я сменил тему нашего разговора. Наверное, это было сделано слишком резко, потому что Данилов снова сжался и уставился на меня.
— Ничего я ему такого не сказал, ваше высочество, — пролепетал мальчишка, который был старше меня года на три от силы. — Ничего такого, до чего не дошел бы каждый, обладающий умом и думающий над этими проблемами.
— Данилов, я не думаю каждый день, как и кого можно половчее взорвать, — перебил я этого умника. — Поэтому я не смогу при всем желании сам додуматься до того, что для тебя очевидно. Да что там я, вот Криббе тоже вряд ли понимает, о чем конкретно идет речь, да и месье Грибоваль выглядит заинтересованным. Так что, давай с самого начала, что ты ему сказал? На что пытался обратить его внимание?
— Ну-у-у, — Данилов побледнел. — Господин Грибоваль занимается защитой, в основном защитой, основанной на применении артиллерии. Он даже изобрел собственную систему расположения пушек, чтобы все было эффективно. Но он предпочитает использовать гаубицы, а они, хоть бомбами и стреляют, все одно не слишком точные, да и заряжать их долго. — Он замолчал, а я нетерпеливо его поторопил.
— И? Ну пользуется данный господин гаубицами, и что с того?
— Я долго думал над этой проблемой. На самом деле можно сделать пушку, даже не совсем пушку, и не гаубицу, что-то между ними, чтобы и ядрами стрелять и бомбами, и даже картечи можно засыпать. Да и ствол у этого оружия будет немного длиннее, чем у гаубицы, но меньше, чем у пушки. Да и легче орудие станет по сравнению с пушками. Ну и я подсчитал, что можно заряд большой мощности использовать, и нужно особую зарядную камеру установить,
