Кречет (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Твои предложения…

— Убей меня, если ты зверь. А если человек, то…

— Спасибо, за честность, — прервал я послушника и выстрелил ему в лоб.

Я оставил труп коренастого валяться на дороге на самом видном месте. Пусть апостолы его найдут. Тогда они не убьют его друзей за побег собирателя.

Итак, что мы имеем? До зубов вооруженная банда обосновалась за неприступными стенами. Бандиты поклоняются сатане, грабят мирные общины и захватывают людей в рабство. Мир сошел с ума. Почему когда все плохо, люди становятся апостолами? Инстинкт выживания делает из них зверей. Может прав коренастый, нет больше людей? Есть лишь апостолы, и те кто хочет ими стать…

Но я привык верить в людей. Может, это сейчас не самое лучшие качество в условиях апокалипсиса, но на пути мне встречались хорошие люди. Жаль, что я их больше не увижу. Полковник, Кузнец и Хан погибли. Я обещал вызволить их людей, но даже не знаю, как они выглядят. Если продолжать уничтожать бандитов, постреливая из леса, то тут варианта два: когда-нибудь меня поймают или убьют, или у меня кончатся патроны. В любом из вариантов победой не пахнет. Просто так жизнь свою отдавать не хочется. Если уж умирать, то продать ее лучше подороже. Согласен даже поменять свою жизнь на жизнь клана. Но, боюсь, апостолы будут против.

Не то что бы мне хотелось погибнуть героем, но я солдат и прекрасно понимал, что один в поле не воин. Побеждают не герои, а армии. Значит. Нужно менять тактику. Если врага не пробить в лоб — нужно зайти сзади и дать пинка под хвост. Есть у меня одна мыслишка, как апостолов достать. Но правда рискованно это… Да и хрен с ним! Как говорится, кто не рискует, тот не получит пробкой шампанского в глаз и никогда не победит.

Я углубился в лес, нашел подходящую ложбинку и спрятал там оружие, рюкзак с пожитками, нож и косуху. Остался в рубахе и потертых джинсах. Одежду на себе немного порвал и измазал землей. Стал похож на бомжа, как раз то, что нужно.

Я вышел на дорогу и побрел прямиком к лагерю апостолов. Вскоре вышел на открытую местность перед защитной стеной их поселения. Часовые разглядели меня чуть ли не в последний момент. Забегали и замахали руками. Двое из них взяли меня на мушку. Остальные поспешили спуститься со стены, чтобы открыть ворота.

Я сделал пришибленный и одновременно счастливый вид. Мол, наконец нашел людское поселение и, конечно же, знать не знаю, кто есть кто. Пусть считают меня лохом. Плечи, правда, немного для лошка широковаты, но я их опустил как мог и сгорбился. Жаль, что актерскому мастерству не обучен.

Воротины со скрежетом распахнулись и исторгли пять вооруженных до зубов апостолов. За ними выкатил потасканный багги с пулеметом на верху. Неплохая машинка, что-то я раньше ее у них не видел. Наверное, берегут ее для особых случаев, таких, например, как встреча вновь прибывшего меня. Если бы я сейчас захотел убежать в лесок и скрыться, ничего бы не вышло. Такая сучка везде проедет и догонит.

Багги обогнал пеших и, поднимая клубы пыли, резко затормозил прямо передо мной. Из вездехода вывалились два бородача в подранных камуфляжных костюмах. Видать бывшие вояки, форма хоть и старая, но сидит на них ладно.

— Стоять! — заорал один из них, направив на меня укороченный калаш. — Поднять руки!

Глава 15

Я втянул голову в плечи и часто заморгал (изображать по другому испуг не умею).

— Слава богу! — я добавил в голос жалобные нотки. — Я нашел людей! Я не зомби, я человек!

— Подними руки, сука! — прорычал бородач.

Вот блин, опасаются меня… Это плохо. Либо я не умею изображать лошка, либо эти ребятки совсем прожженные и так просто их не проведешь. Но обратного пути нет.

— Да, да, конечно! — я суетливо поднял руки. — Я искал людей месяц, пришел из заброшенной деревеньки, что расположена в нескольких часах ходьбы от вас (я заранее приготовил легенду и изучил карту, оставленную вместе с оружием в схроне в лесу). Не помню, как называется деревня, да это не важно (название не стал говорить специально, пусть думают, что затупок и совсем обезумел от радости, что нашел людей). — Главное, что я теперь не один! Вы мне поможете?! Я несколько дней не ел. На меня напали мертвецы и…

— Заткнись и повернись спиной!

Грамотно суки работают, не подходят близко ко мне и стволы не опускают. Да расслабьтесь вы, не собираюсь я вас убивать. По крайней мере пока. Сейчас мне внутрь надо проникнуть.

Я повертелся вокруг своей оси, демонстративно вздернув руки к верху. При этом не забывал всхлипывать от переполнявшего меня счастья.

Пока я притворялся безобидной букахой, к нам подоспели остальные апостолы. Запыхавшись, пешие оборванцы-бандиты окружили меня плотным кольцом и с издевкой смотрели на безоружного пленника. Я сделал вид, что до сих пор еще понял своего ничтожного положения и попробовал пролепетать жалобным голосом (правда, голос получился скрипучим и оттого немного властным):

— Господи! Сколько людей! Наконец, я нашел вас! Прошу… Я вам не враг, я заблудший путник. Мою общину сожрали гнилые. Один я уцелел…

Апостолы не обращали никакого внимания на стенания бродяги. Лихо скрутили мне за спиной руки веревкой и поволокли в лагерь. Ну не убили сразу и то хорошо. Есть шанс внедриться.

Меня затащили внутрь поселения. Ворота за нами захлопнулись, бухнув бревном-засовом. Я вздоргнул и вновь втянул голову в плечи. Имидж лошка надо поддерживать. Как же мне тяжело это дается. Последний раз я так притворялся еще в прошлой жизни, когда нужно было взять головореза-работорговца с поличным. Я был, как раз в командировке в Дагестане, а местным операм понадобился для внедрения дядя со славянской наружностью. Тамошние опера больше походили на бородатых бандитов или маджахедов. Даже сбрив кустистые бороды они выдавали себя отсутствием загара на подбородке и акцентом. Неделю меня готовили для проведения операции, со мной даже занималась молоденькая девочка из местного театра драмы, обучая азам актерского мастерства. Учила изменять интонацию голоса, говорить со страхом, с придыханием и прочим мошенническим премудростям. Хорошее было время. Но я не Безруков и не шпион. Как мог освоил умение вживаться в роль и пошел на “дело”. Во время внедрения что-то пошло не так. Или я совсем хреновый актер, или мой офицерский гонор и властный взгляд не ускользнули от прожженного барыги. Короче, меня раскусили. Пришлось импровизировать и положить участников сделки прямо на месте встрече в заброшенном здании швейной фабрики во время обмена евриков на белую россыпь. Благо со мной всегда была серебряная шариковая ручка — подарок жены. Меня, естественно, обыскали перед встречей с барыгой, а авторучку оставили. Не поняли бедняги, что сей предмет из металла и может служить стилетом или другим глазоколющим оружием. Эта самая ручка, тогда спасла мне жизнь. Но это уже совсем другая история…

Я брел по территории лагеря, чуть опустив голову, и рассеяно смотрел исподлобья на окружающую обстановку. Постарался напустить немного блеска любопытства на глаза. Мне все было вокруг интересно. Но на самом деле я сканировал и запоминал на ходу: где посты охраны, где бараки, где дома апостолов. Нелегкая задачка — разглядеть все мельком и успеть запечатлеть в памяти. Но мне не в первой. Когда ползешь по полю боя, хочешь — не хочешь запомнишь все дзоты, лежки снайперов и прочую смертельную ерунду. Возможно, именно это умение и сохраняло мне жизнь.

Мы приблизились к кирпичному дому с деревянной верандой. На белых окнах белые занавески. Вокруг дома чистота, аж противно. Строение напомнило церковь свидетелей Иеговы. Вроде все снаружи ладно, а если глубже копнуть, то диванные экстремисты. Слово божье несут так, что потом квартиры лишиться можно.

На крыльцо дома вальяжно вышел долговязый поджарый детина неопределенно возраста. Половину лица закрывали кустистые бакенбарды, такие огромные, что росомаха позавидует. Желтые змеиные глаза с любопытством уставились на меня. Окружающие называли его Мясник.