Николай Васильев - Битва при Тюренчене
- А где мне место?
- Стоит ли так уж себя жалеть? Все порядочные жители Лайма обеспокоились Вашим исчезновением, а викарий послал вечером людей на Ваши поиски и лишь после того как я сообщил ему, что Вы живы...
- У меня в мыслях не было причинять людям столько хлопот...
- Не думайте об этом. Однако теперь ясно, что Лайм Вам надо покинуть.
Она опускает голову. Чарльз, полагая, что был с ней слишком строг, мягко кладет ей руку на плечо. Сара вскидывает голову, хватает эту руку и страстно целует. Он испуганно руку отдергивает: - Мисс Вудраф, возьмите себя в руки!
(Сара глухо) - Не могу... (Вдруг падает на колени) - Я солгала Вам. Я нарочно сделала так, чтобы меня увидели выходящей с Вэрской пустоши. Я знала, что моей хозяйке об этом донесут...
(Чарльз потрясенно) - Но почему?
Вглядывается в страстные очи девушки и, прозревая, медленно тянет ее с колен, обнимает и проникновенно целует... Вдруг резко отходит от нее и пытается успокоиться. Сара стоит неподвижно.
(Чарльз покаянно) - Вы должны извинить меня за то, что я воспользовался Вашим несчастливым положением. Не только сегодня. Поверьте, я не хотел домогаться Вашей... привязанности. Я вел себя как глупец. Как последний глупец. И причинил Вам очередное зло, сам того не желая. Но я прошу Вас помочь мне загладить свою вину... (После паузы). Дела требуют моего присутствия в Лондоне. Я еду сегодня же. Прошу Вас принять от меня вот этот кошелек с деньгами. Считайте, что это взаймы, если так для Вас легче. До тех пор, пока не подыщете себе подходящего места. Я бы порекомендовал перебраться для этой цели в Эксетер. А если Вам в будущем понадобится денежное вспопомоществование...
(Сара отвернувшись) - Значит, я больше Вас не увижу...
(Чарльз смущаясь) - Не стану Вас разуверять...
(Сара повернувшись к нему) - А между тем видеть Вас, говорить с Вами - единственный смысл моей жизни... Только не бойтесь, что я вновь буду думать о самоубийстве, нет... Хорошо, я возьму у Вас деньги и поеду в Эксетер, раз Вы его рекомендуете... Я Вам очень за все признательна...
Смотрит на него в упор, в глаза - с беспощадной проницательностью.
(Чарльз, трепеща) - Вы необыкновенная женщина, мисс Вудраф. Я глубоко стыжусь, что не сумел понять этого раньше.
(Сара, как бы констатируя факт) - Да, я необыкновенная. Вы не проводите меня до развилки?
Чарльз кивает. Она собирает скромные пожитки, и они выходят на поляну, идут по тропе. Останавливаются.
(Сара, протягивая ему руку, с едва заметной мольбой) - Я никогда Вас не забуду...
Он почтительно и печально выдерживает ее взгляд и отпускает руку. Уходит. На полпути оборачивается - она смотрит ему вслед неподвижно. Он приподнимает шляпу - она не реагирует.
Занавес закрывается. Аплодисменты просто оглушительные, с галерки что-то кричат. Антракт.
Глава двадцатая. Кульминация спектакля (Чарльз и Фримен)
За кулисами все ходили с воодушевленными лицами и блестящими глазами.
- Расшевелили мы публику, - улыбался Ровнин.
- Уболтали, - смеялся Плец.
- Моя Танечка просто звезда, - радовалась Мария Ивановна.
- Меня Сережа вдохновляет, - счастливо рассмеялась Таня. - Он просто типичный англичанин. Но с чувствительной русской душой.
- А ведь ты к нему всерьез в последней сцене присосалась, - вдруг выпалила Надя. - На репетициях утыкались в щеку, а здесь всерьез? Может в третьем акте ты ему и отдашься по-настоящему?!
- Цыц, дочь! - встрял Плец. - От Сергея с одного раза не убудет, а публику морочить нельзя, фальш враз заметит.
- Да вы что, издеваетесь все надо мной?!
- Наденька, доченька, не слушай их, дураков, - запричитала Мария Ивановна. - А ты, Сергей, иди сюда и винись перед невестой. Чтобы больше никакого натурализма, это все-таки театр, обман зрения и чувств, а не настоящая жизнь. Вот и обманывайте публику, но искусно. Как полагается настоящим актерам.
- Но мама, мы же не настоящие... - почти плакала Надя.
- Потерпи, крошечка, - шепнул ей Городецкий. - Этот спектакль на один раз, больше мы его играть не будем...
- А зачем тогда огород городили?
- Я думаю, к нам сегодня же придут руководители Красноярского театра и попросят отдать им пьесу на постановку
- А как же я? - растерялась Татьяна. - Неужели я сразу расстанусь с Сарой Вудраф?
- Ты - это ты! Если захочешь, будешь и у них играть эту роль. Я видел в Петербурге и здесь несколько спектаклей, но актрис, равных тебе по силе самовыражения, не заметил.
- Спасибо, Сереженька! Ты, правда, мой вдохновитель!
- Так, внимание, - предупредил Ровнин, - антракт заканчивается. Городецкий, Плец, приготовиться...
Занавес в очередной раз расступается, и зрители видят кабинет финансиста: длинный стол эбонитового дерева, кожаные кресла, пальма в кадке (все позаимствованное в АО "Драга"). Мистер Фримен в солидном твидовом костюме и Чарльз, одетый в элегантную серую пару, сидят в креслах, переживая паузу после вступительного сообщения Чарльза.
(Мистер Фримен насупясь) - М-да, новость неожиданная. Весьма неожиданная.
(Чарльз через время) - Вряд ли я должен добавлять, что она стала полной неожиданностью и для меня. Но я счел своим долгом немедленно поставить Вас в известность - и потому я здесь.
- Весьма разумно. А как отнеслась Эрнестина?
- Довольно бурно, но потом сказала, что все это чепуха. Я привез Вам письмо от нее, вот оно (Передает).
(Фримен, пряча письмо в карман) - У Вас ведь остается порядочный независимый доход?
- Да, нищета мне не угрожает.
- Притом нет гарантии, что дядюшке удастся обзавестись наследником...
- В его годы гарантировать рождение детей трудновато.
- Впрочем, эти бабы на какие подлоги только не способны, чтобы стать матерью лорда, пусть формального...
- Что вы имеете ввиду? Она может забеременеть от другого, а отцом назвать дядюшку?!
- Увы, такое бывало неоднократно... Но вернемся к Вашему браку с Эрнестиной: он существенно упрочит Ваше финансовое положение, так?
- Совершенно справедливо.
- К тому же у меня нет других детей, и когда я умру, все мое состояние отойдет Вам с Эрнестиной и вашим детям...
- Право, мне не пристало рассуждать...
- Полно, милый Чарльз, нам стоит быть друг с другом откровеннее. Когда Вы обратились ко мне с разрешением на брак с Эрнестиной, я дал свое согласие, руководствуясь в немалой степени соображениями взаимной выгоды. Перемены в вашем положении стали для меня как гром среди ясного неба. Но мне важно, чтобы никто не мог приписать Вам какие-либо корыстные мотивы. Это сейчас самое главное.
- Для меня это тоже чрезвычайно важно, сэр.
- А теперь я прочту, с вашего позволения, письмо дочери.
Читает. Чарльз смотрит в окно.
(Фримен, трогая его за рукав) - Пожалуй, Вас заинтересует постскриптум письма: "Если Вам покажется убедительной чепуха, которую заладил повторять Чарльз, я уговорю его меня похитить, и мы обвенчаемся в Париже". Как видите, нам не дано выбирать. Так что скорее возвращайтесь в Лайм к своей невесте...
(Чарльз, привставая) - Я Вам очень признателен.
(Фримен с предупреждающим жестом) - Могу ли я, раз представился подходящий момент, чистосердечно поговорить еще об одном деле, касающемся вас с Эрнестиной? Речь пойдет о коммерции. Вы по рождению и воспитанию джентльмен, и торговля, вероятно, внушает Вам отвращение?
(Чарльз через силу) - Сэр, нынче любому разумному человеку известно, что торговля - двигатель прогресса...
- Вы говорите искренне? Но как бы Вы отнеслись к тому, если бы персонально Вам пришлось заняться коммерцией?
- Такой необходимости пока не возникало...
- А вот для меня проблема помощника, причем родственника, остро стоит давно. Моя финансово-коммерческая империя растет, но у меня нет сына, которому я мог бы ее со временем передать. Конечно, вы с Эрнестиной можете нанять толковых управляющих, но мощную империю должен возглавлять энергичный полководец. Каких-то особенных финансовых знаний у него может и не быть (я ведь университета не кончал), гораздо важнее природная проницательность, способность внушать уважение, умение трезво судить о людях. А этими качествами Вы, я вижу, не обделены.
(Чарльз, силясь собраться с мыслями) - Мне не хотелось бы показаться неблагодарным, но я... я хочу сказать, что эта деятельность настолько не соответствует моим склонностям...
(Фримен, дожимая слабого собеседника) - Помните, прошлый раз Вы пропагандировали мне учение Дарвина? Я, конечно, считаю, что это богохульство. Но все же книгу его раздобыл и почитал, и одно ее положение мне показалось очень верным. О том, что в целях эволюции каждый вид должен изменяться, чтобы что?
(Чарльз нехотя продолжает) - Чтобы выжить. Он должен приспосабливаться к окружающей среде.
- Точно! Я занимаюсь коммерцией более тридцати лет и все это время жизнь заставляла меня быстро приспосабливаться к изменяющимся модам и вкусам. Иначе я бы обанкротился. Таковы законы коммерции, которая все более доминирует в мире. Вы скажете, что аристократов законы выживания не касаются. Но разве Дарвин вывел аристократию за скобки эволюции? Какие изменения должны произойти в Вашем сознании в век всеохватного влияния коммерческой деятельности? Подумайте об этом и примите решение. Конечно, не сей же час. Вы обещаете?
