Роджер Аллен - Кореллианская трилогия-3: Полет над бездной
Как и всегда, Дракмус нанесла свой утренний визит. Как и всегда, Хэн задавал себе вопрос, какова же цель визита.
— Загадка. Одна другой чище. И никакого другого ответа. Ни раньше, ни теперь.
— Смотри на вещи проще, Хэн, — успокаивала его Лея. — Терпение — это самое трудное в дипломатии.
— Но моему терпению наступил предел.
— Не могу не согласиться с Хэном, — подключилась к разговору Мара. — События во всем мире развиваются так быстро, а я должна сидеть здесь и ждать у моря погоды.
— Я до сих пор не понимаю, зачем мы здесь находимся, — продолжал Хэн. — С того самого момента, как вы вытащили меня из тюрьмы, я не знаю наверняка, кто я для вас — партнер или же пленник. Мы действительно пленники? А может, заложники? Или же мы должны принять участие в каких-то переговорах. Если да, то что это за переговоры?
— Видите ли, не так тут все просто, — отозвалась Дракмус. — Для моих сородичей такие понятия, как партнер, узник, заложник, парламентер — не настолько неотделимы друг от друга, как это бывает у вас, людей. Для моего народа можно быть одним из таких лиц, можно быть одновременно всеми или попеременно каждым из них.
— Но как обстоит дело с нами? — спросил Хэн, и в голосе его появились угрожающие нотки. Нотки, которых Дракмус явно не замечала.
— Пока это еще не решено. Вы должны понять, что для моих сородичей всеобщее согласие — самое главное. Неоднозначность решений — дело непростое. Если какой-то вопрос неясен, то заседание может продолжаться и продолжаться. Если никто не понимает проблему полностью, то прийти к соглашению становится еще сложнее.
— Ах вот как, — произнес Хэн. — -Люди, вооруженные пушками, военными кораблями, стреляют в наших друзей. Там все ясно, никаких разногласий, никакой двусмысленности.
— Прошу вас! Прошу вас, не волнуйтесь! — сказала Дракмус. — Я понимаю ваше нетерпение, но на вопрос, который зы задаете, нам трудно ответить. Для моих сородичей…
— До чего же удобная штука — традиции, — съязвила Мара. — Можно что угодно оправдать ссылкой на традиции. Всякий раз, когда я имела дело с селонианами, которые чего-то не желали делать, они объясняли мне, что это противоречит их традициям, или это трудно решить, так как неизвестно, как к такому решению отнесутся их родственники, или же приводили какую-то еще отговорку. И мои сородичи всякий раз были вынуждены уважать ваши обычаи и вашу культуру. Хватит нам морочить голову. Это вам не сделка, целью которой являются какие-то там предметы роскоши, при которой вы можете водить нас за нос полгода, пока нам не надоест уважать ваши традиции и мы предложим вам более высокую цену. Идет война. Кто кого — вот как стоит вопрос. Мы не можем терять времени. Пора бы и вам учитывать наши обычаи, пока нас всех не сотрут с лица земли. А у нас принято говорить прямо, честно, определять тот или иной курс и следовать этим курсом.
— Прошу вас, — проговорила Дракмус. — Надо потерпеть. Проблемы очень сложны. Нужно время, чтобы все их решить.
— Но у нас нет времени, — отрезала Мара. — Мы и так уже его много потеряли напрасно. Называйте меня кем угодно, но быть вашей пленницей я не желаю.
— Что вы хотите сказать? — спросила селонианка.
— А вот что. Сообщите, кому следует, что я покидаю вас. Через час я отправлюсь к взлетной площадке, что находится с противоположной стороны этой виллы. Я намерена подняться на борт своего корабля и улететь отсюда. Если им угодно, то мои спутники могут составить мне компанию. Но я улетаю совершенно определенно. Прошу также иметь в виду, что мы с Леей вырвались из рук легионеров и улетели с Кореллианы, несмотря на решительное сопротивление. Гораздо более решительное, чем то, которое мы до сих пор встречали здесь. Кроме того, на моем корабле я доставила главу правительства Новой Республики. И нападение на него будет считаться как нападение на Новую Республику, которую, судя по вашим утверждениям, вы признаете и поддерживаете. Словом, не рекомендую задерживать меня. Вам это не удастся, и я не стану нести никакой ответственности, если мне придется нанести вам определенный ущерб.
— Но… но…
— Единственный способ помешать моему отлету — это организовать встречу нашей группы с каким-то ответственным лицом, лицом, которое сможет дать ясные ответы на наши вопросы, лицом, которое наделено правом принимать решения. Если такая встреча в течение часа не состоится, я улечу…
— С ней вместе улечу и я, — сказал Хэн, поворачиваясь к жене. У нее был озабоченный, сердитый вид, но она все-таки кивнула головой.
— Я тоже, — проговорила Лея. Дракмус растерянно переводила взгляд с одного из своих гостей на другого.
— Но… но ведь…
— Но у вас всего один час, — оборвала ее Мара. — Исчезните. Принимайтесь за дело.
— Я постараюсь сделать все, что в моих силах, — растерянно лепетала Дракмус. — Прошу вас! Не заходите!
— Один час, — напомнила ей Мара Шейд. — Ступайте. Шевелитесь.
Кивнув головой, Дракмус повернулась и, встав на четвереньки, умчалась что есть силы.
— Не будь я убеждена в необходимости действовать единым фронтом, я бы отказалась лететь с вами, — сказала Лея довольно сварливо. — Вы нанесли известный ущерб нашим отношениям с селонианами. Но если бы я не сыграла вам на руку, было бы еще хуже. Я дипломат, а вы нет. Следовало предоставить мне возможность вести с нею переговоры.
— Я и так вам слишком долго предоставляла такую возможность. И каков результат? Вынужденные каникулы на этой вилле. Я деловая женщина, коммерсантка. И вести переговоры — одно из условий успеха в коммерции.
— По-вашему, оскорблять наших хозяев — это вести переговоры?
— Вести переговоры — это способ добиваться своего, — возразила Мара. — Добиваться своего, а не улучшать самочувствие противоположной стороны.
— Селониане — не противоположная сторона. Они наши партнеры в настоящих переговорах.
— Если бы они были нашими партнерами, не возникло бы необходимости в переговорах, — парировала Мара Шейд.
Хэн обратил внимание на то, что агрессивного тона, кажущегося гнева, нетерпеливости — нечего этого в Маре не было, едва Дракмус исчезла. Все это было одно представление для одного зрителя — селонианки. Теперь же Мара была спокойной и уравновешенной.
— Какое это имеет значение, как их называть — партнерами или противниками? Все равно мы ничего не добьемся, если станем их так унижать, — продолжала Лея.
— Через пятьдесят семь минут мы это выясним, — заметила Мара, наливавшая себе еще одну чашку чая. — Мне приходилось иметь дело с селонианами. А вам или Хэну приходилось?
— Я знаю их язык, сталкивалась с ними в обществе, но вести серьезных переговоров с ними мне не доводилось, — призналась Лея.
— А я вообще не имел с ними никакого дела, — вторил жене Хэн. — Разве только в детстве, когда жил на Кореллиане.
— Тогда вам сбоим нужно кое-что понять, — проговорила Мара.
Лея, похоже, пыталась что-то возразить, но ее муж поднял руку и, обращаясь к командиру «Нефритового огня» произнес:
— Продолжайте, Мара.
— Объяснить это не так-то просто, — сказала она. Затем, помолчав, прибавила: — Представьте себе игру себек, где каждый игрок знает, что партнер блефует, но и тот и другой продолжают повышать ставки, для того чтобы не ударить в грязь лицом. Ни один из них не желает отступить. Или возьмем, к примеру, две армии, сражающиеся друг против друга. Они посылают в бой бессчетное количество войск ради того, чтсбы захватить бесплодный, никому не нужный кусок земли. Нередки случаи, когда люди забывают о цели состязания. Тогда состязание становится бесцельно. Тогда оно бессмысленно, иногда имеет смысл. Подчас оно необходимо для выживания, иначе эволюция была бы невозможной. Подчас вы думаете о том, каков будет ваш следующий ход в игре, в следующем сражении. Возможно, если противник знает, что вы не отступите, то он решит, что шкурка не стоит выделки. Тогда он сдастся и вы выиграете битву, даже не начав ее. Разумеется, в большинстве случаев это происходит бессознательно. Мы даже не задумываемся об этом. Действуем наугад.
— То, о чем вы говорите, не очень-то похоже на селонианцев, — заметил Хэн.
— Действительно, непохоже, — согласилась Мара. — Но я имела в виду поведение людей. Нам в большей степени свойствен дух состязательности и индивидуализма, чем селонианак. И что она говорит о всеобщем согласии, консенсусе, как говаривал когда-то один исторический персонаж, то это не пустая болтовня. Селониане действительно таковы. Попросту говоря, они испытывают желание достичь всеобщего согласия, независимо от того, разумно это или нет, так же как мы иногда думаем, что нам необходимо победить — безразлично, есть в этом смысл или же нет. Так же обстоит и с еелонианами, которые не могут поступить иначе в ситуации вроде той, что сложилась сейчас. Такая уж у них слабость. Если мы станем ждать, когда они созреют, могут пройти недели, месяцы или даже годы, прежде чем они решат, что же им от нас нужно. Пришлось дать им понять, что они потеряют все, если не потребуют от нас хоть чего-то.
