Патриция Рид - Эпизод I. Призрачная угроза
Он стер с лица Анакина грязь. И опять, подумал мальчишка. Если бы это сделала мама, он почувствовал бы себя редкостно глупо и попытался сбежать, он же не маленький, в конце-то концов!
– Ну вот, – заметил Куай-Гон. – Совсем как новый. Можно идти к нашим женщинам.
И пригладил Анакину растрепанную шевелюру. Перед тем как отправиться к женщинам, пришлось сменить повязку на руке, а пока они этим занимались женщины сами пришли к ним. И тут уж не удалось избежать ни объятий, ни поцелуев. На радостях часть их досталась Куай-Гону. Тот мужественно перенес женский восторг, так что Анакин тоже решил потерпеть, только изредка морщил облупленный веснушчатый нос.
– Мы обязаны тебе, Ани, – улыбнулась ему Падме, и это была самая замечательная вещь, которая случилась за сегодняшнее утро.
Мама в очередной раз чмокнула его в щеку.
– Ма-ам!
– Ты замечательный, Ани, – сказала она. – Ты вернул надежду тем, кто отчаялся. Я очень тобой горжусь.
И снова чмокнула. Анакин сморщил нос.
Ну, ма-ам…
***Оби-Ван выскочил из корабля, едва они показались из-за бархана.
– Я беспокоился, – сконфуженно признал он, забыв поздороваться и с трудом удерживаясь от порыва кинуться учителю на шею.
Куай-Гон помог Падме спешиться. Девчонка пробормотала слова благодарности и нога за ногу побрела к кораблю. Ее здорово укачало. Навстречу ей выскочили механики, пришедшие в экстаз при виде генератора. За механиками появился Панака и еще одна служанка. Просто целая делегация. Какое-то время джедаи наблюдали за разгрузкой. Потом Куай-Гон устало водрузился в седло.
– Я отлучусь, – сказал он и добавил, заметив, как помрачнел ученик: – Скоро вернусь. Просто одно незаконченное дело.
Можно было бы соврать, что ему надо вернуть животных, но Оби-Ван смотрел на него слишком встревоженно.
– Дело? – эхом откликнулся падаван.
Он хмурил брови.
– Я ненадолго…
Оби-Ван наконец успокоился и даже позволил себе улыбнуться.
– Учитель, почему я чувствую, что с нами полетит еще один несуразный инопланетянин? – спросил он.
Куай-Гон посмотрел на механиков. Те были слишком заняты.
– Мальчик, – поправил он ученика. – Это мальчик. Мы получили запчасти только благодаря ему. И это его кровь ты проверял вчера ночью.
Высоко в небе, незаметный в солнечном мареве, над кораблем висел роботразведчик.
***Анакин шел домой вместе с мамой и Ц-ЗПО и думал о том, что все-таки здорово было натянуть Себульбе нос, теперь-то он перестанет так важно раздуваться при каждой встрече, правда, задирать и дразнить едва ли станет меньше. А когда протолкавшийся сквозь толпу Куай-Гон вытащил его из болида и поднял над толпой, усадив себе на плечо, Анакин в конце концов понял, что победил.
Почти. Но восторг проходил, и появлялись мысли, что теперь рыцарь сможет починить свой корабль, а значит, вскоре улетит с Татуина. А вместе с ним улетит Падме. Она поцеловала его на прощание, а он стоял и молчал, точно дроид без вокодера, потому что больше всего на свете хотел попросить их остаться. А потом они уехали к своему кораблю, им нужно было увезти генератор, и он хотел сказать, что сам все починит, он хорошо умеет чинить, хотя это и означало, что они отправятся в путь еще раньше. Но мама сказала, что он никуда не пойдет, разве что домой, а когда тебе девять лет, с родителями не спорят, даже если ты только что выиграл гонку Боонта Ив.
Куай-Гон сказал, что еще вернется, и что сегодня можно не ходить к Уотто, а делать все, что вздумается. И уехал. И Падме уехала вместе с ним и даже не оглянулась на прощание. Она села верхом на эопи позади Куай-Гона и обняла рыцаря за пояс, чтобы не соскользнуть с седла. Анакин подумал, что для того чувства, которое при этом больно укололо его, он пока не знает названия. Он даже не засмеялся, когда Джар Джар ловко вскочил на второго эопи и тут же свалился с него с другой стороны. Р2Д2 ободряюще побибикал, и гунган попробовал снова, на этот раз – удачно. Сам дроид уютно устроился на повозке вместе с ящиками с запасными частями.
Мама велела не отходить далеко от дома и пошла к Джире купить еды на ужин, И он побрел домой, а вокруг него кипела толпа. Его хлопали по плечу, махали ему руками, поздравляли, обнимали и даже поцеловали пару раз. Он отвечал на рукопожатия, улыбался, уворачивался от поцелуев и думал, что самое смешное заключается в том, что он еще сам не поверил до конца в собственную победу, хотя откуда-то знал, что придет первым. А самое грустное – в том, что скорее всего он никогда больше не увидит Падме. А он даже не успел отдать ей подарок…
Словно из-под земли, перед ним возник родианец, постарше него, но тоже не слишком взрослый. Может быть, родственник Вальда. Анакин смухлевал, пропищал родианец. А иначе гонку Боонта Ив ему не выиграть. Рабы вообще никогда ничего не могут выиграть… Анакин заткнул ему пасть кулаком, и они покатились по песку. Анакин месил противника со знанием дела, не думая теперь ни о чем, даже о том, насколько он зол. Даже о том, что его злость не имеет никакого отношения к противнику. Просто Падме даже не оглянулась…
А потом он почувствовал, что кто-то крепко взял его за шиворот и выдернул из драки. Анакин в запале попытался пнуть незваного миротворца. Не получилось.
Второй рукой Куай-Гон удерживал родианца. Некоторое время он молча смотрел на бойцов, потом скучным голосом сообщил, что желает знать, что тут произошло. Анакин объяснил, виновато, но все еще сердито. Куай-Гон перевел взгляд на родианца и спросил, по-прежнему ли тот считает, что Анакин «смухлевал». Пылая справедливым с его точки зрения гневом, родианец сказал, что да, считает. Куай-Гону пришлось разводить драчунов вторично.
Наконец рыцарь положил тяжелую ладонь на плечо Анакина и вывел мальчишку из собравшейся толпы. Он молчал, пока они не дошли до дома. Анакину нравилось, что джедай не убирал руки с его плеча. Ощущение было непривычное, но приятное. Тепло ладони успокаивало, в нем растворялись и злость, и досада, и даже печаль. Возле крыльца Куай-Гон опустился возле Анакина на колено, чтобы заглянуть мальчишке в лицо. Ана-кин подумал, что раньше не замечал, какой у рыцаря невеселый взгляд.
– Видишь, Ани, – его звучный голос тоже был печален. – Драка не изменила мнения твоего противника. Согласен ты с кем-то или нет, но нужно научиться считаться с их мнением. Или, по крайней мере, мириться с тем, что оно есть.
Куай-Гон вынул из-под пончо большой сверток.
– Это твое, – сказал он. – Я продал болид. Одному очень невежливому, но, тем не менее, весьма настойчивому дугу.
Позабыв про драку и ее причину, Анакин ворвался в дом. Следом бесшумно вошел Куай-Гон.
– Мам! Смотри, сколько денег! Мы продали мой болид! – он вывалил содержимое пакета ей на колени, наслаждаясь ее испуганным выражением. – Смотри, сколько у нас теперь денег! А болид я сделаю новый. Я знаю, как сделать его лучше этого! У йавов были две детали…
Шми заметила рыцаря. Она встала бы, но тяжесть на ее коленях и вертящийся волчком сын не позволили.
– И ты свободен, – добавил Куай-Гон. Мальчик замер на месте. Куай-Гон улыбнулся ему.
– Ты больше не раб.
– Ма-ам… – он не верил, просто не мог заставить себя поверить, что не ослышался. Слишком много случилось за сегодняшний день. – Ты слышала, мам?
Она слышала. И тоже не поверила сразу. Анакину хотелось крикнуть, чтобы она перестала смотреть на него так, но голоса не было. Он сглотнул колючий комок – почему всегда так не вовремя? Он даже сумел ухмыльнуться, как будто в новости не было ничего особенного.
– Это что, часть выигрыша? Куай-Гон усмехнулся в ответ:
– Скажем так: Уотто разучился играть.
Анакин прошелся бы колесом по комнате, но Шми обняла его. Не отпуская, повернулась к Куай-Гону.
– Вы возьмете его с собой? – спросила она. – Он будет… джедаем?
Куай-Гон помедлил, подбирая слова, но все же ответил.
– Наша встреча не была случайностью, – медленно сказал он. – Ничто не происходит просто так, – он усмехнулся, вспомнив поговорку из старой сказки. – Колесо плетет так, как хочется Колесу. Анакин, у тебя много Силы, но Совет может не принять тебя.
Анакин услышал то, что хотел услышать.
– Я буду джедаем! – заулыбался мальчишка. – Это значит, что я полечу вместе с тобой на твоем корабле?
– Стать джедаем не так просто, Анакин, – сумрачно возразил рыцарь. – А если тебе повезет, твоя жизнь будет тяжелой. Без наград, без сожаления и без жалости.
Анакин помотал головой, отметая возможные и далекие трудности с безрассудностью своего возраста.
– Но я хочу! – упрямо сказал он. – Я только об этом мечтал! Мам, можно?
Шми промолчала, вместо нее ответил Куай-Гон:
– Путь перед тобой, Анакин. Только тебе решать, идти или нет.
Мальчик с трудом оторвался от величественных картин, уже разворачивающихся перед его внутренним взором. С удивлением он обнаружил, что все еще стоит посреди комнаты у себя дома: глинобитные выщербленные стены показались ему такими скучными по сравнению с тем, что он только что видел.
