Илья Тё - Корейский Коридор
Один из его командиров принял винтовки, накануне захваченные малолетними налетчиками. Взревели двигатели внедорожников, и колонна стремительно сорвалась с места.
* * *Мисс Мэри сидела в машине напротив Юнга. Джип оказался внутри не таким большим, каким виделся снаружи. Кресла были жесткими, обитыми дерматином. Одно слово: колеса для вояк.
Убийство главы Топоров Синоды Шедоши, похоже, мало взволновало обоих. Полковник знал, что власть ганга не пошатнется. Переназначат главаря, и всех делов. Старого хрыча давно пора было отправить на пенсию. Мэри же так перенервничала, что теперь тоже не испытывала никаких чувств по поводу гибели человека, повинного в смерти ее друзей. Она восприняла убийство Шедоши цинично и практически равнодушно, как нечто должное.
Зато мисс Мэри мучили вопросы. И человеку, сидящему напротив, были известны на них ответы.
— Могу я спросить? — осторожно уточнила Мэри.
Колонель усмехнулся.
— Давай. Чего мне тебе отказывать?
— Я не все хорошо помню…
— Спрашивай.
Мисс Мэри чуть наклонилась вперед, вглядываясь в лицо Юнга.
— Мы спали с тобой?
Полковник фыркнул.
— Нет, не спали.
— Женат? Дети?
Колонель нахмурился.
— Я мог бы обсудить с тобой живую жену. Но насмешки над мертвой — это слишком.
— Откуда ты знаешь? Быть может, она жива?
Полковник покачал головой.
— Ты видела, что творилось в Сеуле. Уверен, что-то подобное происходит и в Бостоне. Стабильного радиосообщения со Штатами у нас нет, узел связи был основательно поврежден. Обрывки из радиопередач, которые ловят любительские станции, противоречивы. Я не строю иллюзий. Новый мир не для женщин. Скорее… — Полковник блеснул зубами. — Скорее, женщины для него.
— Возможно, в других местах все иначе, — предположила Мэри.
— Возможно. Но я реалист. Моя жена, скорее всего, мертва.
Они помолчали.
— Зачем я летела в Сеул? — наконец спросила Мэри.
Полковник пристально посмотрел на нее.
— Странно, что не помнишь… Ты летела ко мне. Мы познакомились в баре. Ты танцевала. Отлично танцевала, черт подери. Я заказал приватный танец. Заплатил двести долларов, и ты вертелась обнаженной, сидя у меня на коленях. Заплатил триста и получил телефонный номер. Потом я пригласил тебя, и мы сидели в большом ресторане. Помню, на тебе было платье, такое воздушное, словно из блесток. Обнаженные плечи, обнаженная спина… — Юнг сглотнул. — Это было даже лучше, чем приватный танец, который ты исполняла полуголой. Мы оба заказали рибай. С кровью. Не помнишь? После ужина я пригласил тебя к себе, на базу «Кэмп Грей». На день рождения к Томми.
— К Томми?
— К Томми Сойеру. Человеку с глупой фамилией и еще более глупым именем.
— Ага. И что должно было случиться на той вечеринке у… Томми Сойера?
Джо Юнг откинулся на спинку.
— Так, кое-что, — усмехнулся он. — Ты действительно не помнишь? Тогда я попробую объяснить. Ты летела не к Сойеру, Мэри. Ты летела ко мне. Считай, я заказал себе приватный танец с выездом. И оплатил его.
— Оплатил?
— Эскорт. Тысяча двести долларов, не считая затрат на перевозку.
— И это всё?
— Это всё.
— То есть мы не спали?
— То есть нет.
— Но должны были?
— Но должны.
— И кроме этого, не было никакой причины для нашей встречи?
— Можно сказать и так.
Мисс Мэри закусила губу.
— Сейчас все это, конечно, звучит смешно, — пробормотала она. — Но я считала себя студенткой с языковедения. Преподавателем корейского языка в колледже. А оказывается…
— Да, стриптизерша. Но что такого? В конце концов, стриптизерша — не проститутка. Кроме того, почему стриптизерша не может быть одновременно и студенткой. Или преподавателем, какая разница… А что касается владения языком…
— Хватит!
Юнг в очередной раз усмехнулся.
— К тому же, — продолжил он, — после пробуждения большинство женщин стало или проститутками или мертвецами. Анабиоз многих сравнял. Многих уравнял.
— Но некоторых больше чем других, — хмыкнула Мэри, кивая на форму полковника.
Юнг прищурился.
— Ты о моей власти над Мегаполисом?
Мисс Мэри сглотнула.
— О твоей власти надо мной. Сейчас.
Протянув руку, Юнг схватил ее за плечо.
— Ты не поверишь, — сказал американец, и дыхание его при этом стало значительно чаще и тяжелее, — за два месяца с нашего расставания у меня было умопомрачительное количество женщин. Не только кореянок. Много белых, метисок, черных. Сеул большой город, черт возьми. И в нем, черт возьми, даже сейчас полно женщин! Но я думал о тебе все это время. Не скажу, что ты красивее всех на свете, тут дело в другом. Ты… не дала мне тогда. Но обещала приехать.
Мисс Мэри подняла голову и ответила:
— Ну что же, Джо, так или иначе обещание сдержано.
ПУЛЯ 11
Подземелья «Кэмп Грея»
Со стороны центрального пропускного пункта база казалась мощнее и выше, чем с дальнего КПП, на который робингуды совершили налет.
Мисс Мэри разглядывала высокие смотровые вышки и залатанную колючую проволоку. Тяжелые ворота КПП были, по всей видимости, установлены заново. Листовое железо и скрепляющий их уголок крепились на вкопанные столбы не сваркой, а болтами и клепками.
Поле перед въездом на центральный пропускной пункт было вспахано. Казалось, его совсем недавно боронили плугами на тяжелой технике. Но это, разумеется, было не так. Тратить топливо на подобные мелочи — было для офицеров «Кэмп Грея» непозволительным расточительством. Поле наверняка вскапывали ручным плугом рабы. Разрыхленная полоса предназначалась для того, чтобы отслеживать попытки проникновения: следы виднелись бы на ней отчетливо.
Справа и слева также простирались поля. Однако назначение их было иным. Там и тут торчали покосившиеся кресты и мрачные надгробные камни. Изобилие христианских символов не удивляло. Во-первых, база была американской, а во-вторых, и жители Сеула по большей части являлись протестантами или атеистами.
Кресты тянулись до самого горизонта и были сделаны из чего попало: арматуры, досок, палок, обломков промышленных изделий. На холмах под крестами валялись ржавые солдатские каски, сгнившие останки рваных бронежилетов, булыжники, битый кирпич и другой мусор, которыми приваливали надгробия.
По какому принципу осуществлялись захоронения и кто именно лежал в стылой корейской земле, мисс Мэри оставалось только гадать. Откуда столько могил? Умерли от голода? Но на базе должны были быть припасы. Самоубийцы?
Вчерашним вечером Синода Шедоши сообщил полковнику, кто совершил налет на его КПП. В обычных условиях подобный проступок карался крайне жестоко, настолько жестоко, что даже смерть могла показаться счастьем для провинившегося. Однако соучастие мисс Мэри в убийстве американских солдат Юнга не волновало.
Колонель посмотрел в окно. На вспаханное поле, на подтянувшихся с приездом командира караульных, на земляные брустверы, на хмурые рыла пулеметов, торчащих из глазниц дотов, на ржавые ограждения. Юнг поморщился и перевел взгляд на Марию Тешину, девушку из прошлого, с которой судьба мимолетно его столкнула. И так прочно зацепила.
Мисс Мэри молчала. Джо Юнг был ужасным человеком. Но мог ли он быть иным? Вполне возможно, что честный, умный, мужественный человек в новых условиях не мог поступить иначе. Джо Юнг убийца — да. Но можно ли бороться с хаосом без жертв? Не Юнг придумал анабиоз, не Юнг создал дикие банды гангстеров-каннибалов. Зато он сохранил жизни своим солдатам, своим соплеменникам, очнувшимся в чужой, враждебной, густонаселенной стране. Заслуга это или порок?
Мисс Мэри не знала ответа на этот вопрос.
Она сидела и глядела, как солнечные лучи высоко в небе полосуют своими золотистыми лезвиями тяжелые грозовые тучи, которые не уходили из проклятого города в сезон дождей. Лишь отступали временами, а потом вновь возвращались и обрушивали на улицы и небоскребы ливни.
Лучи резали облака, пробиваясь сквозь сине-фиолетовую толщу.
В небе воцарилось шаткое равновесие света и тьмы.
«Как во всем этом мире», — скользнула у Мэри мысль.
В этот момент полковник Джо Юнг взял девушку за руку. Как умел нежно и бережно. Мисс Мэри дернула руку на себя, но сильные пальцы, крепкие, и одновременно мягкие, словно у пианиста, а не военного, ее удержали.
Юнг посмотрел ей в глаза.
И Мэри стало не по себе от этого взгляда. Голова слегка закружилась.
Глаза у полковника были большими, глубокими, очень внимательными. Темными, словно таежное озеро в непогоду. На мгновение мир для Мэри вдруг сделался простым и спокойным. После всех ужасов падшего Сеула с взглядом Юнга в нее скользнуло почти утраченное, давно забытое ощущение безопасности. Уверенности в завтрашнем дне. Удовлетворенности и покоя.
