Денис Ватутин - Легенда сумасшедшего
— Хорошо, — сказал я, стиснув зубы и закинув перещелкнутый на предохранитель автомат, — чем смогу — помогу, Диего.
— Так вот… — Он вновь затараторил со своим смешным акцентом. — Это я тебе говорю на случай, если с Диего произойдет что-то нехорошее… У Тэдца много бизнеса, разного бизнеса, но самый прибыльный и крутой — это тотализатор боев. Люди ходят по пустыне, люди ругаются из-за территории, ссорятся, отбирают девайсы. Потом мужчины их кланов собираются вместе, чтобы показать, кто из них сильнее, и идут на войну. Кто победит — бах! бах!
Диего показал, как стреляют из автоматов мужчины кланов.
— Они думают: мы постреляли мужчин из другого клана! Мы победили! — Он опять сверкнул своими сумасшедшими глазами. — Но они не победили. Победил Жирный Тэдд и забрал себе много денег. В небе летает большой корабль, там сидит друг Тэдда. Он снимает на камеру, как дерутся люди, убивают себя, — и показывает это за деньги там, на Земле. Понимаешь? Очень много эргов и девайсов привозят за это на транспорте оттуда.
И Диего неопределенно махнул рукой куда-то на небо.
— А таких, как Голландец, много, они собирают слухи и сплетни — кто хочет напасть на кого… Но Голландец еще хуже: он мог сделать плохо одному клану, а сказать, что это сделал другой клан, понимаешь? Так мог всех ловко обдурить, что люди шли стрелять друг в друга просто так, а плохие койоты получали деньги из телевизора — как за бокс или джек-пот. Понимаешь? Голландец узнавал координаты места, и большой корабль поворачивал туда камеру, и они это показывали за деньги…
— Да… — протянул я, впервые за долгое время пораженный таким изощренным человеческим цинизмом. — Хреново у вас тут, ребята. Прям как в одном кино…
— Да, кино… — быстро закивал Диего. — Но все по-настоящему. Ты ведь честный амиго, ты не захотел работать на Тэдда, хоть и не знал, что делал Голландец, но тебе сказало сердце: Странный, не прыгай в выгребную яму. Если со мной что-то случится плохое — расскажи об этом всем, расскажи паладинам, Охотникам, передай на большой корабль…
— Кто мне поверит? — Я пожал плечами: Диего прослушивал наш разговор с Жирным Тэдди и услышал, что я отказался на него работать, — ловкий малый!
— Возьми, — он вынул из своего засаленного халата небольшую стопку мини-дисков, — здесь отмечены места сражений, но число везде стоит раньше, чем люди воевали, понимаешь?
Он опять задергал шеей, и мне показалось, что даже уши на его бритой голове зашевелились: наверное, у него невралгия от стимуляторов уже.
— Все, мне пора. — Он засуетился больше прежнего. — Помоги Диего — и он не забудет тебя!
И он исчез…
Было это два с чем-то года назад — по марсианским меркам, почти сразу после моего прилета сюда. Тягостное впечатление оставила эта история, хотя ничего страшного и не случилось. Просто с тех пор у меня иногда появлялось ощущение, что за мной пристально наблюдают. Несколько боев после этого я не мог сосредоточиться, и многие думали, что парень, мол, пал духом и Марс его уже поломал… Но не тут-то было: мне удалось по максимуму запретить себе думать об этой истории.
Обещания я своего так пока и не исполнил, потому что не был давно в этих местах и не знал — случилось что-нибудь с Диего или нет?
Да и не догадывался я, кому я могу отдать эту тайну, учитывая то, что здесь всем на всех и вся наплевать и каждый думает в основном о себе.
Паладины если вообще меня и слушали, то отвечали, что станция там, а они здесь, поэтому помочь не смогут никак, хотя дерьмо тот мужик, конечно.
Я пытался даже говорить об этом с парой отчаянных и неглупых Охотников, но они качали головой и говорили, что у каждого свой бизнес, и вооруженные столкновения на Марсе — это пока неизбежность, и что если кто-то может извлечь из этого выгоду, ну что же, он ведь не годится больше ни для чего, пускай…
В общем, со своим идеализмом Диего меня и тогда очень удивил. А главное, как это сочеталось в нем с качествами дельца и правой руки Жирного Тэдди — я никак не мог понять… Вот такой загадочный латинос! Может, это у него от наркотиков такая противоречивая натура образовалась? Все может быть.
Так вот, я собирался сейчас, как доберемся до Персеполиса, навестить Диего, узнать — как он, и попытаться выяснить через человека на станции весь список орбитальных спутниковых высот, какие кем заняты, и пораскинуть мозгами, кто может быть засланцем, контролирующим нашу ситуацию. Не так уж много на марсианской орбите аппаратов больше спутника, и спрятаться там негде… А Диего был неглуп, относился ко мне вроде нормально, и у него имелись зачатки совести и, главное, доступ к информации!
Из задумчивости и бездны воспоминаний меня вывел глава клана Харлей. Он подъехал ко мне почти вплотную. Его бык был ниже моего дромадера, поэтому глядел он снизу вверх.
— Вот будет наш поселок — мы хотим, чтобы вы пришли на нашу тусовку, у нас будет хороший праздник, слышит Великий Гребень мои слова!
Черт, подумалось мне, от них теперь не отвяжешься: по негласному закону, отвергнуть гостеприимство дружественного клана — это очень невежливо, может до драки дойти, к тому же они участвовали в нашем спасении от танка. Да… вариантов нет — почти половиной ночного маршрута придется пожертвовать ради соблюдения приличий.
Я попытался искренне улыбнуться:
— Охотники Марса и их спутники будут рады разделить с вами ваш праздник!
— Это большой кайф для нас — тусить у себя храбрых воинов и людей с Земли!
А он не дурак, этот Харлей: смекнул с полувзгляда, что с нами не местные. Надо быть с ним повнимательнее тоже…
Он пришпорил быка и поехал догонять свое факельное шествие, которое сворачивало в сторону небольшого ущелья, врезавшегося в плоскогорье и напоминавшего промоину древней реки. Только бы недалеко они жили…
— Йорген, — сказал я в шлемофон, — нас пригласили на танцы. Ты пойдешь?
— Не знаю! — заорал Йорген в наушники, аж в ушах зазвенело: боже, я совсем забыл, что его контузило! — Я спрошу у Сибиллы, — вновь донесся его громогласный голос в наушниках, но я все же успел прикрутить громкость. — Сиб, дорогая, отпустишь меня на танцульки?
— Только со мной за руку. — Сибилла тоже переключилась на мой канал.
— В общем, — сказал я, — как говорят у нас в деревне: фаллоу ми! Андестенд?
— Йес, ай ду, — ответила за него Сибилла.
Я повернул поводья в сторону Ирины. Пора было прервать ее одиночество и плодотворную работу с планшетом.
— Ирина, как вы? — спросил я, подъехав поближе.
— Хорошо, — ответила она ровным голосом.
«Злится», — подумал я. Ну и пускай, ничего плохого я не сделал… И нечего на меня так равнодушно и отстраненно смотреть — еще недавно она смотрела на меня совсем по-другому. Вот не поймешь этих женщин: ты ей нравишься, подходишь к ней, целуешь — а она нос в сторону! Только что под танк чуть не полезла… и теперь: «Хорошо»… Да ну ее, что я в самом деле! Даже от своего планшета не оторвалась!
— Извините, что отвлек. — Я пришпорил дромадера.
— Ничего, не страшно, — рассеянно произнесла она.
Да что она о себе в конце концов возомнила? Не хочет разговаривать — не надо!
— Вы какой-то задумчивый всю дорогу, — внезапно обратилась ко мне вослед Ирина.
Вот тебе раз! Это я, значит, задумчивый! А она, можно подумать, едет и травит анекдоты!
Я придержал поводья.
— Да вот… — произнес я слегка растерянно. — У меня из головы не выходит это дело, и я продумываю разные варианты…
— Интересно, — сказала она, — поделитесь мыслями? Вы так увлекательно рассказываете…
— Конечно, поделюсь, — сказал я, в тысячный раз поражаясь ее непредсказуемости. — К тому же наш маршрут на сегодня оканчивается…
— Почему? — Из-под шлема было видно, как она удивленно вскинула брови.
— Потому что наши провожатые пригласили нас в свой поселок на праздник, — ответил я, — а отказывать в таких случаях не принято.
— Так это же так интересно! — воскликнула Ирина, сверкнув глазами в свете нашлемных фонарей. — Я с удовольствием посмотрела бы на их жизнь, на их… как бы это выразиться… повадки… нет… ну, праздник — отражение быта.
Я улыбнулся:
— Не думаю, что вам понравится: грязь, нищета, дикость. Что, вы думаете, мы сможем увидеть в поселении этих несчастных дикарей? Или вы увлекаетесь этнографией?
— Не то чтобы увлекаюсь, — произнесла она задумчиво, — просто это, наверное, тяга ко всему необычному. Так что вам пришло в голову, пока я пыталась прийти в себя после этой жуткой сцены с танком?
Мне показалось, нечто похожее на упрек просквозило в ее интонациях. Ну как вам это нравится? Я ехал и дулся, что она не разговаривает со мной, а она ехала и дулась, что я не разговариваю с ней… Да уж — поотвык ты, Странноватый, общаться с женщинами, а вот с такими — даже и не привыкал.
