Петр Заспа - Антипиранья
Сгоревший корпус танка стоял неподалеку, а его башня, отлетевшая в сторону, лежала рядом со рвом. Денис увидел узкий лаз и пополз к нему, втиснулся в тесную стальную коробку и осмотрелся. Оба люка были сорваны, и внутрь пробивалось солнце. Стены башни мазались черной копотью, а металлические детали, потеряв свою прежнюю форму, превратились в бесформенные оплавленные гроздья.
— Боекомплект сдетонировал, — пояснил Владимир Иванович. — Подвинься, на тайнике сидишь.
Он убрал в сторону стальную пластину и вытащил деревянный короб из-под патронов. В нем у Беляева хранился ТТ, пара обойм к нему, нож и несколько банок саморазогревающихся немецких консервов. Владимир Иванович достал из плаща документы, замотал их в тряпку и положил в тайник, затем сунул пистолет в карман.
— Давай перекусим. — Он извлек две банки и протянул одну Денису. — Путь у нас не близкий, подкрепиться не помешает. Так что ты в городе делал? Может, расскажешь? Кенигсберг — город опасный, если рисковать, так надо знать, из-за чего. Удачно сходил?
«Опять Кенигсберг», — мрачно подумал Денис.
— Владимир Иванович, какое сегодня число?
— Что, милок, заработался? Тридцатое марта нынче на дворе.
Получается, что он уже был здесь позавчера? Вчера был в Питере, а позавчера здесь. И теперь снова в Кенигсберге! Голова от таких кульбитов пошла кругом.
Он посмотрел на хитро улыбающегося Беляева и подумал: «Ситуация патовая! Как объяснить то, что и сам не можешь понять?». Доев консервированную кашу с мясом, он наконец решился:
— Понимаете, Владимир Иванович, здесь все не так просто.
Беляев сдавленно хохотнул в кулак.
— А то я это сразу не понял! Да я как тебя там у особистов увидел, так тотчас подумал, что ты такой же моряк, как и я. Болтливей нашего моряка еще поискать надо. У них же разговор только о морях да бескозырках. А из тебя слова не вытянуть было. Сначала я решил, что тебя сами же особисты и подсадили, чтобы нас послушать, а потом, когда ты от них сбежал, так сразу понял, что или из нашей конторы, или внешняя разведка. Потому что немцев я нутром чую. Хотя час назад ты меня удивил. Я уж тебя за провокатора принял. Кто же в осином гнезде по-русски болтает? Пришлось за тобой следом походить, понаблюдать. Видел, как ты от патрулей шарахался. Кстати, там, у Ершова, у тебя лихо получилось! Гипнозом владеешь?
— Скорее телепортацией.
— Это как?
Денис почесал лоб, затем затылок и, понимая всю дикость следующих слов, смущенно улыбнулся:
— Понимаете, я из будущего. Это не мое время. Я из две тысячи одиннадцатого года. Звучит странно, но так и есть.
Беляев прокашлялся и задумался.
— Я, конечно, разведчик со стажем и разные легенды для прикрытия слышал, но такую вот первый раз. Аналитики у вас с фантазией.
— Да какие к черту аналитики! Смотрите! — Денис порылся в карманах и достал сторублевую купюру.
— Что это?
— Сто рублей.
— Не наши что ли?
— Конечно, не ваши, потому что они наши!
— А почему «Москва» написано? А, понятно — царские. Здесь что-то про Банк России есть.
— Да вы год выпуска посмотрите! Тысяча девятьсот девяносто седьмой. Теперь понятно?
Беляев задумался, а Денис внимательно следил за его лицом. Вот сейчас Владимира Ивановича осенит и он от потрясения потеряет дар речи! Но его надежды не оправдались.
— Не пойму, для чего это нужно? Понимаю, немецкие марки. Мы их тоже для своих операций делаем. Бывало, и свои, советские, тоже печатали. А несуществующие деньги… не пойму.
— Тьфу ты! Ладно, проехали. — Денис, насупившись, принялся счищать остатки грязи с футболки и джинсов.
— Куда поехали?
— Ай… Когда, говорю, дальше пойдем?
— Теперь до темноты будем ждать. Засветло не проскочить. С полверсты по пустырю до леса. А куда спешить? Сейчас дождь пойдет, лучше здесь отсидимся. — Беляев присмотрелся к рассеченной брови Дениса и ссадине, красневшей у него за ухом. — Это тебя ершовские заплечные мастера так отделали?
— Нет, расшалившиеся дети.
— Кто?
— Опричники! Не грузи себе голову, Владимир Иванович. Не знаешь таких, так скоро появятся.
Беляев помолчал, глядя, как Денис тщательно затирает на коленях остатки глины, затем спросил:
— А ты чего так налегке?
— У нас сейчас лето.
— А-а… ну да, ну да, понимаю. Сам-то откуда будешь?
— Из Питера.
— Это где такой город?
— Это Ленинград.
— Вот те на! Почти земляки.
— Да? А почему почти?
— Да как тебе сказать… детдомовский я. А где родился, точно и не знаю. То ли под Кемерово. Затем меня перевезли в Ленинград, а потом в Сталино. То ли все наоборот — сначала Ленинград, потом Сталино и Кемерово. Помню только, что был беспризорником и бродяжничал. Потом детский дом и опять бродяжничество.
По башне гулко застучали первые капли дождя. Воздух наполнился озоном, и вмиг потемнело.
— Это хорошо. — Беляев подставил руки под капли, залетавшие в люк. — Весна! Гроза съест последний снег. Да и нам легче будет уйти — стемнеет быстро. Ну, ты как в город сходил? Удачно? Ты так и не ответил. Хотя чего я спрашиваю? Если здесь сидишь, то уже хорошо. Конечно, что ни говори, а сейчас нам работать стало куда легче, чем было раньше. И сами опыта набрались, и гестапо уже не то. Сейчас их больше интересует, как выскочить из мешка. Знают, что скоро город возьмем, тогда пощады им не будет. Сам видел, как ящики с документами в реке топили. Ничего, потом поднимем. Думаю, ждать недолго осталось.
— Недолго. Шестого апреля начнем, а девятого закончим.
— Во как! Откуда же ты такой взялся? Я уже голову сломал, гадая. Понимаю, что нашего брата теперь развелось как тараканов за печкой. Сейчас кто только собственную разведку не имеет? Начиная от полковой и до самого верху. Но ты, вижу, не из простых. Даже у нас таких прогнозов не делают. Думаю, Денис, что ты из ведомства Фитина. Угадал?
— Не гадайте, Владимир Иванович. Я вам уже и так все сказал. А если не верится, так это уже ваши проблемы. — Откинувшись на закопченную броню башни, Денис смотрел в люк на небо, темнеющее на глазах, и неожиданно вспомнил Ирму. — Скажите, Шарлоттенбург далеко отсюда?
— Зачем тебе?
— Да так… человека одного хотел бы найти.
— Это ту немку что ли?
Денис удивленно посмотрел на Беляева, но на лице Владимира Ивановича не дрогнул ни один мускул.
— Не немка она, а латышка. По-русски говорит хорошо! А вы откуда знаете?
— А ты как думал? После того как ты сбежал от Ершова, там такой шум подняли! Из штаба армии особисты приезжали и серьезное расследование проводили. Сразу за тех солдат взялись, у которых ты автоматы отобрал. А они про девчонку рассказали. Ночью туда поисковая группа ходила, но никого не нашли. Дома брошены. Наверное, в город ушла.
«И то хорошо!» — подумал Денис.
Быть виновником ее несчастий ему ох как не хотелось. Но потом он вспомнил, что будет с городом через несколько дней, и тревога за Ирму всколыхнулась с новой силой.
— Владимир Иванович, а как в городе можно найти человека, если знаешь только его имя и фамилию?
— Запала латышка в душу? Или, может, связная?
— Помочь хотел. Она мне помогла, а я хотел долг вернуть. Если смог бы, конечно.
— Найти можно. Надо только знать, к какому району ее причислили, а потом поискать по спискам, вывешенным на пунктах выдачи продуктов. Я так однажды своего человека искал. Он на связь долго не выходил. Мы уже заподозрили, что переметнулся на другую сторону, а оказалось — погиб при обстреле. Немцы — народ пунктуальный. У них все на бумажках отображено. А продуктов в городе мало, на грани голода. Так они эти списки очень тщательно корректируют, чтобы никто за двоих не взял. Если человека не стало, то напротив фамилии сразу появится запись.
— Понятно. А как найти эти пункты выдачи?
— Это не сложно. Там всегда народ хвостом толпится. Другой раз даже на сигнал тревоги внимания не обращают, только бы очередь не потерять. Полиция силой в бомбоубежища загоняет. — Беляев приподнялся на локтях и удивленно спросил: — Ты что, назад в город собрался?
— Нет… так спросил.
Вдруг над головой грянул гром. Капли забарабанили с новой силой, и внутри башни тут же собралась лужа. Стало темно как в сумерки. От Беляева остался один силуэт, и Денис мог лишь догадываться, что тот делает. Владимир Иванович долго возился со своим тайником, затем выглянул наружу.
Неожиданно земля под ногами вздрогнула. Через несколько секунд над головой прокатился мощный удар взрывной волны, затем он повторился. По задержке звука Денис определил, что взрыв грохнул максимум в полукилометре. Потом рвануло так, что башня дернулась и немного осела в ров. Все кругом содрогнулось, как при мощном землетрясении.
— Что это? — шепотом спросил Денис.
— Мортиры БР-5 работают. Честно говоря, я их сам боюсь. Мощь страшная, да точность слабовата. Лучше держаться от них подальше. — Беляев опять выглянул из люка и неожиданно предложил: — Чего нам вечера ждать? Сейчас самое время!
