Максим Замшев - Избранный

Марина вышла на набережную, огляделась и подняла руку. Вскоре около нее притормозил грязный зеленоватый «жигуленок».

– На Новый Арбат, пожалуйста.

– Садись, красавица. А гдэ эта, Новый Арбат?

– Я покажу. Сколько будет стоить?

– Рублэй двести…

– Много. Здесь ехать-то…

– Далэко ехать, многа пробки.

Марине быстро надоело обмениваться любезностями со служителем частного извоза, и она захлопнула дверь, приготовившись снова голосовать. Но «жигуленок» не уезжал. Из него высунулась темная курчавая голова.

– За сто пятьдесят поехали?

Марина тяжко вздохнула и осторожно, чтобы не испачкаться, села в машину.

Салон был накален до крайности, аж глаза готовы были выскочить из орбит. Оставалось только обращаться к высшим автомобильным силам, чтобы они не попали в большую пробку, которые в столице можно было с недавнего времени поймать и посредине воскресного дня. Из радиоприемника бренчала пошлая музыка… Потом ее прервал игривый голос ведущего. Среди всего прочего этот голос объявил и о благотворительном концерте знаменитого французского скрипача Пьера Консанжа. Вечером планировалась прямая трансляция из Парижа.

Марина нахмурилась.

Я уже писал о том, какую колоссальную роль в нашем сознании играет фактор страха. Те, кто живет под властью его страшного гнета, практически не способны что-либо осознавать. Гонимые страхом, они пребывают в уверенности, что живут правильно, прогрессируют и заслуживают всяческого поощрения в виде неизбежных материальных благ. Материальные блага – один из главных инструментов страха. Именно угрозы лишиться этих благ или их не достигнуть превращают человека в смешное предсказуемое животное. Но что же делать тем, кто преодолел страх, кто прошел этот полный мучительной борьбы с самим собой путь к освобождению? Ведь лишившись страха, лишаешься одного из главных двигателей существования! Не приведет ли это к новому страху? Может быть, вся эта борьба избранных за освобождение себя – лишь замкнутый круг, следуя по которому никогда не дойдешь до конца и будешь изначально обречен на поражение? Рецепта здесь, конечно, никто не выпишет, даже доктора философии. Но сейчас, когда моя жизнь (если ее можно так назвать) протекает фактически после жизни, я могу сказать, что единственный смысл ее в том, что она есть и что она протекает во времени. Она бесцельна и в духовном плане бесконечна.

Только осознание жизни как движения приводит к свободе и во много раз увеличивает человеческий потенциал. Главное понять, что все цели, мелкие и большие, которые мы определяем для себя, стремимся к ним и ликуем при их достижении, по сути своей, не конечны и не самостоятельны. Все они, будь то женщина, которой мечтаешь овладеть, будь то ступень в карьере, к достижению коей приложил всю свою энергию, ум и хитрость, или просто некая редкая вещь, долго являющаяся предметом твоих поисков и, наконец, найденная, первичны, и смысл их существования обуславливается только их временным (а может быть, и постоянным) отсутствием в твоей жизни. Это лишь попытка структурировать движение, дьявольски унифицировать его, облегчить и обессмыслить. Иными словами, это способ ввести человека в некий азарт, ослабить его свободу, подчинить его жизнь сиюминутным желаниям. Преодолевшему страх надо еще и преодолеть себя, преодолевшего страх.

Типы, именуемые в обиходе «мачо» или «сильная деловая женщина», это как раз те, кто попался на эту замысловатую удочку структурирования пространства. Те, кто заменил страх на службу себе, своей силе, своим прихотям. Быть рабом своих желаний – еще страшнее, чем быть рабом своего страха. Попробуйте освободиться от азарта, постарайтесь не увидеть никаких целей на своем жизненном пути, и все эти вожделенные женщины, карьерные успехи и многое другое без труда придут к вам, а вы, возможно, даже не заметите их. Ваше счастье будет именно в том, что вы не потакаете своим желаниям, вы свободны от них…

Воспринимая жизнь как бесконечную линию, как нескончаемую данность, можно обрести настоящую свободу; не обременяясь страхом и азартом, можно увидеть эту линию неизмеримо длинной и прекрасной. Я не сумел это сделать в полной мере. Я не уверен, что это возможно в чистом виде в рамках одной жизни. Но может быть, найдется кто-то, кто сможет воплотить эту мою теорию-мечту в жизнь? Да простится мне назидательный тон. Это назидание самому себе. Вряд ли когда-нибудь все, что я пишу в своем жестоком уединении, прочтет хоть одна живая душа.

9

«Найти убийцу Жоржа Леруа скорей всего будет невозможно, и дело вскорости придется закрывать. Вряд ли оно привлечет сильное внимание кого-нибудь. Ну, кинул кони старик при непонятных обстоятельствах! Он не депутат, не артист, не знаменитость! Пошумят слегка репортеры по привычке, да забудут. Кому понадобился этот Леруа?

Искать мифического незнакомца, приходившего к месье Жоржу, – дело почти безнадежное. Мадам Безансон, единственная, кто его видела, не может описать внешность даже приблизительно. И где его прикажите искать? Побыстрей бы избавиться от всей этой белиберды!» Так рассуждал комиссар Легрен сразу, как ему поручили расследование. Но очень скоро все изменилось. Не столько опыт и интуиция, а скорее собачий нюх Легрена и его редкая способность заранее предчувствовать неприятности убедили его в том, что это опасное дело быстро не закроешь, и придется немало повозиться, чтобы разобраться с ним. Первое, что сразу, еще до всех событий и звонков, насторожило старого служаку, это наличие у покойного карточки банка «Клеман и сыновья». Откуда она у скромно жившего человека? Этому вопросу так и оставаться бы риторическим, если бы вчера вечером ему по-дружески не позвонил приятель из министерства внутренних дел и не стал бы очень осторожно и туманно разузнавать, какие дела сейчас ведет Легрен! И не много было в этом вопросе от праздности дружеского разговора, немного… Все эти годы высокого чиновника ни в какой мере не интересовали дела, что разрабатывала группа Легрена! Совершенно очевидно, что наверху негласно интересуются смертью этого старика и решили таким корявым образом навести у него справки. Кто же так озаботился? Голос звонившего звучал чересчур уж ласково. Не верьте ласковым чиновникам! Кем же был этот старикан на самом деле, если его смертью не только интересуются такие непростые люди, но еще и всячески маскируют свой интерес? Дело принимало нежелательней оборот.

Поручив вчера мальчишке Сантини копаться в жизни Леруа, он не сомневался в том, что Антуана ждет разочарование. Слишком уж молод и неопытен был парень, чересчур горяч! А в полицейской работе – самое трудное выяснять что-либо о жизни покойных. Здесь нужна изворотливость, умение говорить с людьми, аналитический ум. В лучшем случае Сантини принесет некие полезные факты, которые сам посчитает незначительными, но из аккуратности доложит. Легрен не имел никаких оснований подозревать в чем-то юношу или сомневаться в его порядочности, однако на всякий случай он приставил к нему одного из своих помощников. Это был один из его коронных методов работы. Если бы начальство узнало, что он приставляет бывших уголовников к сотрудникам полиции, а уголовники исправно докладывают ему обо всех деталях следственных действий, его бы не просто уволили, а публично разорвали бы на части. Легрен не боялся этого. Достижение цели любыми методами – вот была святыня его жизни.

Конец двадцатого века окончательно развеял романтический миф о неподкупности сотрудников полиции. И порой полицейские оказывались значительно менее надежными, чем бывшие уголовники – информаторы Легрена. На его глазах хорошие сотрудники с потрохами продавались ничтожным наркодиллерам за всего лишь несколько тысяч евро. Горький опыт понуждал Легрена не верить никому. Его задача была не допустить, чтобы кто-то из тех, кто работал под его началом, мог быть перекуплен или завербован преступным миром. Благодаря своей методе он первым узнавал обо всем. И заставлял пойманных добровольно уходить со службы. Комиссар Легрен создал свою систему борьбы с коррупцией, и она работала весьма эффективно, позволяя ему всегда идти на шаг вперед, знать больше, чем каждый в отдельности из участников событий. В этом он лишний раз убедился вчера ночью. Слава богу, Сантини никто не пытался подкупить. Но то, что рассказал ему Венсан, которого он обязал присматривать за тем, как будет себя вести молодой сотрудник, еще раз укрепило его в мысли, что дело Леруа свалилось на его голову в сквернейший час. Многовато для одной субботы! Мало того, что старый Геваро, уже много лет только чудом избегавший отправки на пенсию, зачем-то стал путаться за Сантини повсюду, вместо того чтобы сидеть спокойно и не рыпаться. Решил старый служака поискать напоследок приключений, которые уже раз едва не стоили ему жизни? Вдобавок их чуть не пристрелили, а до этого они успели, накачав чем-то Клодин, обшарить квартиру Леруа, будто бы по-человечески это нельзя было сделать! Тоже мне Шерлок Холмс и доктор Ватсон! Если Геваро не сбрендил на старости лет, то у него в этом деле свой интерес? Но какой? Мелькнул след какого-то старого дела? Но к чему вся эта самодеятельность? Ко всему прочему Сантини звонит как ни в чем не бывало и сообщает, что он отправляется в Авиньон, на родину Леруа, чтобы получше изучить его биографию. Без этого ему якобы не выполнить задание комиссара. Подумать только! Никак Геваро ему посоветовал, сам бы он так не осмелел! Пусть едет! Это к лучшему!