Константин Дроздов - Свастика в Антарктиде
Особняком держался специалист, прибывший в Антарктиду всего лишь несколько дней назад, — Цимлянский Аполлон Аркадьевич, покинувший Советскую Россию в 1929 году. До недавнего времени задействованный в проекте барона Вернера фон Брауна по созданию беспилотных ракет дальнего действия, он был направлен к нам для оказания помощи в исследовании инопланетного корабля. Предполагалось, что в скором времени он сменит талантливого, но считающегося недостаточно опытным Майорану, который, в свою очередь, перейдет в ранг его помощника. Сейчас, закинув ногу на ногу, Цимлянский внимательно слушал доклады специалистов, время от времени делая пометки в блокноте. На вид ему было не более сорока пяти, светлые волосы были тщательно расчесаны и уложены, лишь одна прядь непокорно упала на широкий лоб. На подбородке клинышком торчала щегольская бородка. Костюм аккуратно выглажен, ботинки начищены. Почти одновременно с прибытием Цимлянского Хорст получил шифрограмму рейхсфюрера, где Гиммлер настоятельно рекомендовал максимально задействовать опытного русского инженера-конструктора и создать ему наилучшие условия для работы. Удивленный такой рекомендацией от Гиммлера, я завалил Хорста вопросами относительно личности инженера. По словам Хорста, Цимлянский еще в начале 20-х годов разработал проект ракеты с реактивным двигателем на жидком топливе, способной достичь Луны, а также сделал ряд открытий, касающихся радиоактивных веществ. Однако в СССР его новаторские решения и изобретения воспринимались лишь как попытка извратить официально одобренные научные теории и разработки. «Красные профессора», еще недавно бывшие крестьянами и рабочими, но теперь определявшие все основные направления научной мысли в Советском Союзе, всячески препятствовали молодому ученому, к тому же имевшему дворянские корни. Из командировки в неспокойную Германию, находившуюся в то время в состоянии экономического и политического кризиса, куда он был направлен для изучения работы предприятий Круппа, Аполлон Цимлянский решил не возвращаться. В концерне, тесно связанном с национал-социалистической рабочей партией Германии, перебежчику создали все необходимые условия для работы. А с появлением «Аненербе» Цимлянский был сразу же взят под крыло СС и вскоре стал одним из основных создателей летающего диска «Врил», сумев правильно понять технический язык инопланетных конструкторов, а главное, воплотить их идею на практике.
— Гиммлер рекомендует его как высококлассного специалиста по ракетным двигателям и нестандартному подходу к разрешению технических вопросов, — завершил тогда свой рассказ о Цимлянском Хорст.
Я перевел свой взгляд на Магдалену. Она сидела рядом с Хорстом и довольно профессионально стенографировала. Тугой узел стягивал на затылке волосы, лицо было сосредоточенно, и лишь небольшие тени под глазами говорили о бессонной ночи. Перед началом совещания Хорст представил всем присутствующим Магдалену Рейт как своего секретаря. На нее теперь возлагался почти весь документооборот по проекту. Место для шпиона — лучше не придумаешь.
«Каким образом она будет передавать собранную информацию в Лондон? Спросить ее об этом напрямую?» — думал я, листая личное дело Магдалены Рейт, которое сунул мне в руки Хорст перед совещанием.
— Действие орудий, установленных на корабле, основано на генерировании гамма-лучей, имеющих возможность точно поражать цель на огромном, до нескольких сот километров, расстоянии. Цель мгновенно нагревается до сверхвысоких температур, вызывающих ее расплавление или даже испарение. К сожалению, из-за того, что все вооружение сильно и, по всей видимости, намеренно повреждено, мы можем пока составить только общее представление о его действии. Необходимо еще время. Большая надежда на информацию, содержащуюся в электронных автоматах, обслуживающих боевые механизмы, но расшифровка идет медленно. Слишком много технической терминологии абсолютно нам непонятной. Не хватает специалистов, — докладывал руководитель группы по изучению вооружения.
Я закрыл досье Магдалены. Типичная история молодой немецкой девушки — учеба, молодежная фашистская организация, работа в СС-хельферии. Везде отличные характеристики. Одна особенность — это чужая история, что подтвердила бы даже поверхностная проверка. На базу человек с наспех подготовленной «легендой» мог попасть только в одном случае — если проверяющий сам является агентом британской разведки. Я снова открыл дело — набор и проверку девушек, в том числе и Магдалены Рейт, осуществлял штурмбаннфюрер СС Вильгельм Баер.
«Кто бы мог подумать», — невольно усмехнулся я.
Под конец совещания Хорст объявил, что во время его двухнедельного отсутствия контролировать ход проекта буду я, после чего группенфюрер быстро покинул помещение. Он шел к Зигрун. Его, как, впрочем, и меня, беспокоило, что с момента вскрытия Пирамиды «умы внешние» ни разу не вышли на связь с нашим медиумом. К ней в последнее время он предпочитал ходить один, и у меня появилось несколько свободных часов. Я хотел было подойти к Магдалене, но меня остановил Корелли. Вид у него был несколько потерянный. Стараясь не смотреть мне в глаза, он сбивчиво попросил переговорить с ним наедине. Мы вышли из корпуса.
— Эрик, я не знаю, как быть. Дело в том, что люди из моей группы боятся идти в город. — Корелли нервно провел рукой по лысине и замолчал.
— Да говори же, Марио.
— Ты слышал, что Хорст поручил нам сегодня организовать поиски пропавшего инженера Рихтера из нашей группы?
— Хочешь, я пойду вместе с вами, — попытался приободрить я исследователя. Вид его начинал меня тревожить. Крупная капля пота застыла на виске итальянца.
— Понимаешь, Лугано убил Рихтера! — Голос Марио стал совсем сдавленным. Я взял Корелли за локоть и отвел подальше от корпуса.
— Говори дальше.
— Последние дней десять мы провели в дальних коридорах города. Все пытались понять, как можно проникнуть во все эти заблокированные помещения. Там масса незнакомых символов на стенах, панели управления, но ничего не работает. Да ты и сам все это помнишь. Искусственный мозг центра управления в Пирамиде доступа в эти помещения не дает. Мы уже себе все головы поломали. А тут еще это. — Корелли снова замолчал.
— Ну, говори же!
— У нас начались галлюцинации. У всех членов группы. Как только мы спускаемся в лабиринты. По ночам снятся кошмары. При этом всем снится одно и то же — как мы пожираем друг друга. Я, конечно, понимаю, что это действие какого-то отпугивающего оружия, воздействующего на психику человека, но… Короче, Лугано принял Рихтера за какого-то монстра, который хочет напасть на него, и… пристрелил. Потом прибежал ко мне с круглыми глазами, зеленый весь. Я сам его чуть не расстрелял. А потом все же уговорил спрятать тело. Но рано или поздно его найдут. Что делать? Просто ума не приложу. Ты же понимаешь, что это трагическая ошибка. Но поверят ли в правду?
Я закусил губу. Лугано был хорошим парнем, но это убийство могло поставить на нем крест. Если об этом официально доложить, то ему конец.
— Где он?
— У себя в комнате. Второй день сидит и трясется, ничего не ест.
Вот и причина его отсутствия в столовой. Группенфюреру Корелли сказал, что Лугано нездоровится.
— Кто об этом еще знает?
— Пока никто. Но дело в том, что и остальные члены группы не в лучшем состоянии. Подобное тому, что случилось с Лугано, уже происходило несколько дней назад. У нас тогда было что-то вроде массовой галлюцинации. Была перестрелка, но бог миловал, и никто не пострадал. Не стал я докладывать.
— Это была ошибка, Корелли.
Итальянец прикрыл лицо руками. Я же лихорадочно соображал, что делать.
— Так, слушай мой приказ, Корелли. Больше никаких походов в подземный город. С Хорстом я переговорю. Все оружие у людей собери. Ближайшие двое суток объяви выходными. Лугано возьми под свой личный контроль и пусть держит язык за зубами.
Корелли с готовностью кивнул, лицо просветлело.
— И еще… Почему ты решил рассказать все именно мне?
— Потому что ты другой, Эрик. Не такой, как все, — я чувствую это. — Теперь Корелли смотрел мне прямо в глаза.
— Ладно, рассказывай, где спрятал труп.
Через полчаса я уже шагал по извилистым коридорам подземного лабиринта. Стены все так же светились тусклым ровным светом. Это был самый нижний, седьмой этаж. Практически ни одно помещение на этом этаже вскрыть не удалось. Тяжелые створки из неизвестного материала надежно хранили свои секреты. Через пару километров, у входа в зал-перекресток, я наткнулся на россыпи пистолетных гильз. Видимо, здесь произошла одна из перестрелок, о которых рассказывал Корелли. Я прислушался к своим ощущениям, но ничего необычного не почувствовал и двинулся дальше. Наконец я остановился у зияющего темнотой проема. Это довольно обширное помещение было вскрыто задолго до нас. Возможно, за многие тысячи лет до нашего появления в этих подземных лабиринтах.
