Роман Глушков - Найти и обезглавить! Том 1
– Для того, чтобы убить короля Вейсарии Эдвайна Седьмого? – предположил я.
– Эдвайн Седьмой – марионетка, которая в этой стране мало что решает. Зачем его убивать? – не согласился со мной монах. – На самом деле Вейсарией правит не он, а Четыре Семьи банкиров: Кляйны, Базели, Штейрхоффы и Марготти. А многие говорят – и на то есть повод, – что Семьи правят не только Вейсарией, но и всем Оринлэндом. Раньше они в открытую воевали между собой, но потом до них дошло: вражда не идет на пользу банковскому делу и не привлекает в их погреба золото, а как раз наоборот. Поэтому они заключили между собой мир – по крайней мере, для вида, – и поделили текущие к ним золотые реки. Так что сегодня любая война в Кернфорте – это удар сразу по всем Четырем Семьям, даже если он будет нацелен лишь на одну из них.
– Ты говоришь о семье Штейрхоффов? Той, к которой меня отправил отец?
– Если причина всей этой суеты – пропавший наследник гранд-канцлера и печать от его семейного хранилища, то да – погреба Штейрхоффов видятся мне главной целью Чернее Ночи. Только на сей раз все выглядит как-то чересчур серьезно. Ведь если в Дорхейвене Капитул вышел сухим из воды и подставил под удар Торговый совет, то теперь-то всем станет известно, кто укрывал у себя армию островитян. Если, конечно, она собрана там не для сидения в засаде на самый крайний случай.
– И что это за случай?
– Не исключено, что у курсоров и храмовников есть некий могущественный враг, о котором мы пока ничего не знаем. Или, может быть… Хм…
Он не договорил и дальше покатил свою тележку в задумчивом молчании.
– О чем ты так долго шептался с трактирщиком? И почему не убил остальных браннеров? – поинтересовался я чуть погодя, когда мы остановились на короткую передышку. Вернее, просто сидел и отдыхал лишь я. А кригариец еще и посасывал рорридагский эль, бочонок которого он не забыл прихватить с собой, тем паче, что сам же за него и заплатил.
– Я просил Безухого Гира оказать мне услугу, – пояснил он, оторвавшись от бочонка в очередной раз. – Ты не смотри, что он похож на обглоданного рыбами утопленника. На самом деле Гир – хороший человек, которого в молодости кригарийцы спасли от большой беды и который с тех пор многим им обязан… Короче говоря, после того, как эти трое браннеров очнутся и увидят труп, Безухий расскажет им вот что. Убив в драке их приятеля, мы с тобой перепугались, что сюда вот-вот нагрянут другие Ледяные Акулы, и удрали из «Усталой секиры» так быстро, что даже не стали грабить избитых врагов. Он расскажет им еще кое-что: о том, что мальчик, который был со мной, похож на сына убитого гранд-канцлера Дорхейвена, чье описание храмовые дозоры развесили вдоль главных дорог Вейсарии…
– Но… зачем Гир им так скажет?! – опешил я. – Ведь это же сущая правда!
– Затем, что сегодня, после того, как Илиандр допросил всех выживших слуг из дворца, он знает про то, что в ту злополучную ночь там присутствовал кригариец. А раз мой труп, как и твой, тоже не нашли, значит, высока вероятность, что это я помог тебе скрыться. Тем более, что до этого я как бы считался твоим наставником… В общем, обстоятельства изменились, парень. И снова не в лучшую для нас сторону. Но мы все равно попробуем извлечь из этого пользу. Если Безухий расскажет Акулам, что слышал краем уха… или, вернее, той дыркой, что осталась у него вместо уха, будто мы с тобой, испугавшись, сбежали обратно в Промонторию, то Акулы постараются как можно скорее донести эти сведения до Чернее Ночи.
– И он бросится искать нас на юге вместе со своей армией! – догадался я.
– Если он дожидается в Кернфорте именно нас, то бросится. Как и большинство тамошних храмовников, я полагаю. А мы тем временем, пока их не будет в Кернфорте, наведаемся туда и предупредим Штейрхоффа и прочие Семьи о нависшей над городом опасности. Ну и заодно решим твои дела насчет наследства.
– Ура! – обрадовался я. – Значит, мы все-таки идем в Кернфорт!
– Не хотел я туда соваться, но Чернее Ночи не оставил мне выбора, – обреченно вздохнул ван Бьер. – Все идет к тому, что вскоре о нем пойдет по миру дурная слава. После чего кто-то обязательно зароется в архивы и откопает сведения о том, что Вирам-из-Канжира – кригариец. Первый и последний кригариец, который пошел в услужение Капитулу Громовержца. И начал по их указке проливать реки крови не на войне, а устраивая резню в мирных городах. Всего один-единственный отступник, но он покроет тяжким позором все наше монашеское братство. И оставит на его славной истории несмываемое пятно… Я должен во что бы то ни стало предотвратить резню в Кернфорте. И рассказать хозяевам города о, возможно, готовящемся против них заговоре. Должен, даже если ради этого придется рискнуть твоей жизнью, ты уж извини, парень. Просто у меня нет времени искать для тебя безопасное убежище. Возможно, если нам повезет, сир Магнус Штейрхофф окажется приличным человеком и позаботится о тебе и твоем будущем. Но пока мы до него не добрались, тебе надо быть готовым ко всему. В том числе к тому, что я брошу тебя, если вдруг окажется, что на пути к моей цели ты станешь для меня обузой.
– Я не стану обузой! – поспешил заверить я кригарийца, испугавшись его жутковатого признания. – Клянусь, что буду бежать за тобой изо всех сил, буду делать все, что скажешь, и не буду путаться у тебя под ногами!
– Это мы еще поглядим, – проворчал он. – Но пока ты здесь, иди-ка займись тележкой, а то после эля я немного размяк. Дорога тут ровная, так что не надорвешься. Давай, я понесу твой фонарь. А ты, будь добр, постарайся не наступать мне на пятки, как в прошлый раз.
– Как прикажете, сир! – с готовностью откликнулся я. И, впрягшись в оглобли, покатил кригарийский арсенал следом за его хозяином, не ведая что до начала Золотой войны – самой кровопролитной войны в истории Оринлэнда, – оставались всего лишь считанные дни…
Глава 17
Что ж, по-моему, настала пора чистосердечно признаться в самом тяжком злодеянии, которое я совершил в своей жизни.
Итак, выкладываю как на духу: я – сирота и беглец по имени Шон Гилберт, – и есть тот самый виновник, из-за которого вспыхнула Золотая война. Из чего вытекает, что порожденная ею, долгая эпоха смут, переделов и беззакония, также получившая свое название – Морок, – тоже случилась по моей вине. Ведь если бы я сдался Капитулу еще в Дорхейвене, курсоры тихо и мирно вернули бы себе то, что похитил у них мой отец. И не было бы затем ни вышеназванной войны, ни последующего хаоса. Не знаю, правда, что стало бы после этого со мной. Зато знаю, что сотни тысяч погибших в Золотой войне и во времена Морока людей наверняка остались бы живы. Ну или хотя бы большая их часть, что тоже было бы справедливо.
Нельзя, конечно, обвинять двенадцатилетнего ребенка в том, что у него не хватило ума и смелости пойти на такое самопожертвование. Да и никто меня в этом никогда не обвинял, ведь данная подробность мало кому известна и по сей день. И все же справедливости ради замечу: я был причиной Золотой войны, но не я принес ее в Кернфорт. Когда мы с Баррелием туда прибыли, город уже был охвачен пожарами, завален трупами, а его некогда чистые мостовые стали скользкими и побурели от крови.
Короче говоря, мы опоздали.
Что-то пошло не так. Или те Ледяные Акулы не добрались до Вирама-из-Канжира и не донесли до него нужную весть, или добрались, но к тому моменту Вирам уже получил от своих хозяев приказ вывести на улицы отряды убийц, и я курсоров больше не интересовал. Так или иначе, но план кригарийца не сработал. И вот мы с ним стоим на пригорке и угрюмо взираем на столбы дыма, что поднимаются над Кернфортом и сливаются в огромную черную тучу. Которая уже наползала и на окрестные горы – Вейсарские Ольфы, – угрожая запачкать копотью их белоснежные вершины.
А по дороге, что уходила с пригорка вниз и вела к западным городским воротам, нам навстречу двигались беженцы: старики, женщины, дети… И мужчины, что предпочли спасать свои семьи, а не свои жилища. Беженцы шли как поодиночке, так и группами по нескольку семей, поддерживая тех, кто едва передвигал ноги, и неся тех, кто не мог сам передвигаться. Немало людей было перепачкано в крови и избито, а многие женщины брели в разорванной одежде. И отовсюду до нас доносились плач и стенания: женские, детские, стариковские… Да и некоторые мужчины не стеснялись слез и бранились, оборачиваясь и грозя кулаками невидимым отсюда врагам.
Все они являлись простыми гражданами, у которых не было набитых золотом подвалов. И которые плевать хотели на Четыре Семьи, за чье богатство сражались сейчас кондотьеры. Наверняка горожане, что решили остаться в Кернфорте, тоже бились с ними плечом к плечу, защищая свои ремесленные мастерские, торговые лавки и прочее имущество. Но, судя по количеству беглецов, напавший на город враг был слишком силен и успел нагнать страху на простонародье.
– Знакомая картина. Даже слишком знакомая, – молвил ван Бьер, откатив тележку к обочине и уступая дорогу очередной группе потрепанных бедолаг. – Однако сроду бы не подумал, что однажды увижу нечто подобное в самом сердце Вейсарии… м-да!
