Олег Лукьянов - Железный мир
Она была в шоке от пережитого нападения на то, что принадлежало только ей — тело, а вовсе не впечатленная моими способностями.
Значит изнасилование? Но что если я ошибся и насилие не та Ахиллесова пята, удар по которой планирую нанести? Я не насильник, не извращенец… Более того, когда‑то Сергей и сам презирал таких людей…
Но месть есть месть — если для ее удовлетворения понадобиться надругаться над телом Кати, то я сделаю это холодно и расчетливо. Но что если я ошибся и раздвинуть ноги, тем более под угрозой — для нее окажется нестоящим внимания делом?
Нельзя ошибиться и пожертвовать остатками души Сергея зазря…
— Катя, давай отдохнем пять минут?
Девушка закрутила головой, и выбрав в этом зеленом и мокром мире место посуше, уселась прислонившись к мохнатому стволу дерева.
Я сел напротив и спросил будто и невзначай:
— Катя помнишь, ты спрашивала смогу ли я когда‑нибудь тебя простить?
— Да…
— Так вот, я подумал и сказал «да», но только при одном условии… Отдайся мне и мы будем квиты.
— Что?! — воскликнула девушка вскакивая. — Нет… Прости, но такая цена для меня не приемлема.
— Ну что тебе стоит развести ноги в стороны?
— Ты с ума сошел Сергей! Нет сказала же…
Босая девушка рванула по лужам, от каждого ее шага смачно и громко хлюпала грязь. Мне потребовалось приложить все силы, чтобы не отстать.
Отлично, теперь я точно знаю, что не ошибся. Для нее это станет тяжким испытанием, конечно не таким как выпавшим мне, но по крайней мере ее хрустальный мир треснет.
Осталось придумать как все сделать так, чтобы она оставалась в сознании но при этом, не смогла меня убить.
Зеленого вокруг вдруг стало меньше. Столетние деревья раздвинулись — мы оказались на краю до боли знакомого обрыва сразу за которым стоял покосившийся, а местами и вовсе упавший частокол. Разум впал в ступор, отказавшись анализировать представшую перед глазами картину.
Катя повела меня в обход, туда где ров вокруг развалившегося частокола был почему‑то засыплен и выровнен землей… Деревня что когда‑то стояла здесь, была сожжена дотла — от домов остались лишь частично обгоревшие бревна фундамента. Некоторые еще чудом сохранившиеся окна зияли чернотой, а изгородь пустого свинарника сиротливо валялась на земле. Дорога ведущая к вратам разрушенного кем‑то замка была практически неразличима — на когда‑то затоптанной бесчисленными ногами земле, распростерся ковер из сорной травы. И чем ближе мы подходили к руинам некогда величественного замка, тем сильнее росло давление на мозги.
— Мы что, — спросил я у крутящей головой с открытым ртом девушки, — перенеслись во времени и теперь взираем на остатки нашей крепости, или это какое‑то колдовское наваждение?!
Она прекратила разглядывать разрушенную крепость, уставилась на меня глазами умудренного опытом деревенского учителя:
— Нет, что ты. Это другая крепость, ее разрушило объединенное войско миркаридцев и ирбисов более десяти лет назад. В ответ на это империя, собрав силы, ударила и изгнала врагов с берегов Южного моря, а приграничная крепость была перенесена туда… Капитан рассказывал, что раньше он жил здесь, а когда на них напали полчища тварей, то уцелел лишь чудом… Никогда не думала что увижу эту крепость, просто чудо что мы ее нашли. Но форт отсюда не так далеко.
Я прошелся по лежащим на земле гнилым вратам, поднял голову осматривая обломки стены, разрушенного, словно прямым попаданием пары десятков снарядов гаубиц, донжона… Что в этом мире могло оставить такие разрушения? Плац перед донжоном был усыпан осколками каменных блоков, мелкого щебня, а среди этого…
В землю врыты два каменных столба, с вбитыми в них колодками для рук и ног. Растянутый в цепях на них повис скелет без черепа…
— Что за…
Когда мы подошли ближе, Катя прокомментировала:
— Наверно это столбы для наказания серьезно провинившихся воинов. Видишь какие цепи? Да и бездарных бы просто убили… Здесь их секли плетьми со стальным хлыстом, секли возможно до полусмерти. Слава императору что в нашей крепости такого нет… А когда началось нападение, видимо про воина забыли, он так и остался висеть на цепях без сил. Когда сюда ворвались твари, ему вспороли живот и выпустили кишки, вон видишь след на ребрах. Но не удовлетворившись этим, отрубили голову. Вон смотри череп валяется в обломках.
Серый от старости череп зияющими глазницами уставился мне в душу, казалось он знал о чем я думал и что собирался сделать. Знал и осуждал.
— Давай его снимем? — предложил я. — Даже если этого не сделали войска императора, не стоит забывать что мы люди…
Девушка кивнула, сняла с вбитого в камень крючка кольцо с единственным на нем ржавым ключом и с пыхтением отперла колодки на цепях. Когда последний замок щелкнул, безголовый скелет упал и рассыпался на тысячу костей.
— Хорошо что ключ не сломался, — произнесла Катя, собирая останки в кучу ногой обутой в сандалий, — сейчас сложим все в кучу, а сверху прикроем обломками…
Она проделывала это все четко, экономными движениями, без тени отвращения или других эмоций к человеческим костям. А когда подняла и положила на курган сверху последний каменный блок, я приблизился со спины и, дотронувшись до шеи, пустил заряд достаточный чтобы успокоить кабана.
Когда девушка свалилась кулем, я, с трудом подняв ее, приблизил бесчувственное тело к столбам и закрепил руки и ноги в ржавые колодки. Повесил ключ на крюк и, не став ждать, ударом обратной стороны ладони по лицу привел ее в чувство.
Она распахнула глаза, дернулась, но натянутые ржавые цепи лишь слабо звякнули. Мутный взгляд прояснился, она смотрела на меня с испугом:
— Сергей что ты делаешь?…
— Тоже что и ты проделала со мной. Бью по лицу, лишаю свободы…
— Сергей…
— Да? Что?
— Что ты делаешь? Ты не посмеешь…
— Уже посмел. Проклятье, как снимается твоя кираса… А нашел вот ремень. Ух ты, ничего груди…
— Пусти! Развяжи меня!
— Хмм, юбку пожалуй снимать не стану, под ней и так ничего нет.
— Сергей прошу тебя не надо…
— Странная ты Катя, думаешь только о себе. Ты хоть представляешь, что я пережил сидя два месяца в узком и тухлом колодце, где не было даже нужника? Ты не можешь себя представить как я сходил с ума, даже пытался научиться лазить по отвесной стене чтобы хоть одним глазком заглянуть в окошечко под потолком и вспомнить как выглядит солнце? Нет, Катя, я боюсь ты не представляешь. Но зато сейчас поймешь, какого это, когда не принадлежишь сам себе.
— Не на… ааа!!!
Я обойдя девушку сзади, приподнял и вошел в нее, грубо, сильно.
— А… ты просто мерзавец! Скотина! Ааа!
Даже не знаю сколько у меня не было женщины, наверно из‑за этого, а может из‑за звериной жажды, через пару минут все было кончено.
Я отошел от нее чтобы заглянуть в глаза. Она закусив губу до крови, отворачивалась и прятала их от меня. И я не стал копаться в ее душе чтобы понять что испытывает.
— Катя, где артефакт? — спросил я у нее.
Она молчала, все так же вися на цепях и казалось не дыша.
— Отвечай! Ты все равно скажешь после пыток. Так что ответь сейчас.
Она глянула на меня печальными глазами. Если в них раньше и стояли слезы, то успели высохнуть.
— Какой артефакт Сережа?
— Не строй из себя дурочку. Где та вещь, что мы украли с Ирбиса?
— У меня в голове Сереж.
— Что за чушь?!
— Ну подумай сам, ты обыскал меня всю, заглянул даже… Но его нигде нет, потому что он внутри меня. Посылка императору это вроде печати на твоей шее, заклятье которое может из меня вынуть только он сам…
— Что за фигня, артефакт не может быть в виде заклятья… Там в храме, вещь была у управителя! А потом ее забрала ты. Ты меня дуришь?!
Она улыбнулась грустно:
— Нет Сереж, не в этот раз. То, что ты называешь артефактом, а я вещью, таковым не является. Это нечто живое и не живое, вроде плененной души. Вещь жила в управителе всего несколько дней, и убив его, я смогла вытащить вещь из трупа. Но во мне она более двух месяцев, она пропиталась мной, и если я умру, то не станет и вещи.
Я опустил голову, стал рассматривать брусчатку под ногами. Меж кусками камня пробивается стебли зеленой травы… Проклятье! Я почти уверен что она не лжет и если убью ее, то на глаза императору даже не попаду — во дворце меня и слушать не станут. Через какой‑то месяц отброшу копыта…. Проклятье!
Я поднял голову, посмотрел на ниспускающую с меня внимательного взгляда девушку в цепях.
— Значит это был билет в один конец. Моя цель достигнута, мне выпал шанс исполнить перед смертью свою мечту. Я вышел из колодца, наказал и убил тебя, и плевать что через месяц я умру. Помолись перед смертью Катя — покайся пред Богом.
