Дмитрий Шидловский - Ритер
– Не знаю чему, – пожала плечами старуха. – Зависит от того, кому он захочет продавать тебя. Может, тебя будут обучать прислуживать за столом в богатых домах. В нашей стране это особое искусство, варварка. Может, обучат искусству любви, для публичного дома. Здешние проститутки знают такие трюки, о которых вы и не подозреваете в ваших лесах. Ну а может, будут просто учить работе на кухне. Господин в свое время решит. А ты пока поешь и отдохни. От тебя больше ничего не зависит. Покорись своей судьбе.
Таня поджала губы и отвернулась. До ее слуха донесся звук запираемого снаружи засова. Несколько минут девушка стояла, не двигаясь, снова переживая свое унижение и ужасаясь предположениям старухи, а потом бросилась в комнату, упала на лежанку и разрыдалась.
Успокоиться ей удалось не скоро. Но чувство голода напомнило о себе слишком настойчиво. Она съела несколько фруктов и запила их сильно разбавленным противным вином из кувшина. После всего случившегося Тане казалось, что она вообще не сомкнет глаз. Однако вскоре она почувствовала, что ее непреодолимо тянет в сон. За секунду до того, как провалиться в беспамятство, она подумала, что вкус вина напомнил ей привкус еды, которую приготовил Ставр вчера вечером.
Спала Таня без сновидений и проснулась как-то сразу. За окном уже вовсю ярко светило солнце и пели птицы. На столике возле кровати девушка обнаружила полный разбавленным вином кувшин и новую миску с фруктами. Некоторое время она пребывала в нерешительности, а потом, подумав, что усыплять ее перед обучением нет никакого резона, быстро позавтракала и пошла умываться.
Закончив утренний туалет, она вернулась в комнату и остановилась у окна, разглядывая порхающих в саду попугаев. На душе у Тани скребли кошки. Сейчас, как никогда, она себя чувствовала одинокой и беззащитной, оставшейся один на один с могущественными врагами. «Даже птице в клетке лучше, – подумала она. – У нас у обеих нет шансов на освобождение. Но от той, по крайней мере, хотят только того, что она сама любит, – песен. А во что хотят превратить меня?»
Звук отпираемого засова заставил Таню обернуться. В комнату вошла красивая женщина, сначала показавшаяся Татьяне совсем молодой. Но, приглядевшись, девушка поняла, что вошедшей наверняка уже под пятьдесят – небольшие морщинки в уголках глаз и на шее выдавали подлинный возраст. Черты ее лица были скорее восточными, как сказали бы в Танином мире, а не славянскими, как у большинства обитателей Неса. Ее черные, как смоль, волосы были аккуратно заплетены в толстую косу, ниспадающую по спине до поясницы. Одежда женщины показалась Тане необычной. Это было скорее индийское сари, очень сильно отличающееся от платьев здешних женщин по крою и цвету. Лицо восточной красавицы украшала искусно и достаточно густо наложенная косметика, что было совершенно необычно для женщин, которых Тане довелось увидеть в этом мире. В ушах гостьи висели массивные золотые серьги, на пальцах сверкали многочисленные золотые кольца, а на запястье левой руки – браслет с полудрагоценными камнями. Правую же руку, тоже на подобии браслета, обвивала кожаная плетка, второй конец которой свободно свешивался и волочился по полу.
– Так вот ты какая. – Женщина с нескрываемым интересом рассматривала Таню. – Ты красивая. И хорошо сложена. Это радует. Меня зовут Айне. Я хозяйка школы танцев в Несе. У меня почти пятидесятилетний опыт танцовщицы, а потом преподавательницы танцев.
Таня удивленно посмотрела на собеседницу. Если она только танцует и преподает танцы полвека, сколько же ей лет?
– Леодр нанял меня обучать тебя танцам и дал на это три месяца, – продолжала Айне. – Это безумие. В моей школе я отбираю способных девочек в пять лет, и, когда им исполняется шестнадцать, они получают аттестат танцовщицы. Но Леодр щедро заплатил мне за работу и обещал заплатить еще столько же, если ты пройдешь экзамен, который он устроит тебе в конце обучения. Тебе же он просил передать, что если ты не пройдешь этого экзамена, то он сделает с тобой то, что обещал в случае непослушания, а потом продаст в дешевый публичный дом.
Я не знаю, чем он грозил тебе, но для меня возможность удвоить оплату – достаточно весомый аргумент, чтобы выжать из тебя все соки. Поэтому заниматься мы будем ежедневно, от рассвета до заката. Леодр сказал, что ты строптива, поэтому я приготовила для занятий с тобой плетку. Можешь не сомневаться, что я умею ею пользоваться так, чтобы след оставался не на теле, а в памяти учениц. А теперь следуй за мной. Времени у нас мало, а сделать надлежит многое. И запомни – сегодняшний день будет самым легким для тебя на все ближайшие три месяца.
Она отступила назад, делая Тане знак идти к выходу. В Таниной голове вихрем понеслись мысли. Значит, ее не собираются продавать в публичный дом! Ее решили сделать танцовщицей, и у нее есть, по крайней мере, три месяца перед предстоящей продажей. Это уже зацепка. Надо показать, будто она старательно изучает местные танцы, и воспользоваться этим временем, чтобы постараться вернуть себе свободу. Может быть, если ее хозяева посчитают, что она смирилась со своей судьбой, они ослабят охрану, и тогда… Надежда снова поселилась в Танином сердце. Теперь она лихорадочно искала пути для спасения.
Выйдя за Таней, Айне показала ей рукой на дальний конец коридора. Пройдя туда, Таня остановилась перед тяжелой деревянной дверью. Айне толчком открыла ее и пропустила новую ученицу в большой зал с огромными окнами и гладким, сияющим лаком полом.
Никакой мебели в зале не было. Прямо на полу, скрестив ноги, сидели четверо музыкантов, одетые лишь в широкие белые штаны. Все они, судя по внешности, были соотечественниками Айне и давно уже перевалили пятидесятилетний рубеж. Один из них держал инструмент, похожий на флейту, другой – барабан, третий – домру, четвертый – струнный инструмент размером с виолончель и смычок. В центре стояла красивая смуглая девушка. Таня сразу догадалась, что это рабыня, потому что девушка была одета в очень короткую обтягивающую бедра юбку бирюзового цвета. Она куталась в накидку того же цвета, закрывавшую плечи и грудь, но оставлявшую открытым плоский животик. На ногах у девушки были бирюзовые же туфли на высоком каблуке. В ушах покачивались большие треугольные серьги. Косметики на лице девушки было еще больше, чем у Айне.
Айне подвела Таню к этой девушке.
– Познакомься, – сказала она, – это моя внучка Симе. Нет, она не рабыня. Она оделась так, чтобы показать тебе танец, который мы будем разучивать. Наша с тобой задача упрощается тем, что Леодр приказал тебе изучить только один танец – танец осы. Это танец моей родины, и здесь его знают мало. Он должен обеспечить тебе дополнительный успех, когда ты предстанешь перед покупателями. Этот танец всегда исполняют только рабыни. Он состоит в том, что танцовщица медленно снимает с себя одежду, доводя мужчин до экстаза. Длится он ровно тысячу ударов сердца и все движения, одежда и украшения танцовщицы в нем строго определены традицией. На родине я подготовила несколько рабынь, которые имели большой успех, исполняя этот танец. Здесь я не учила еще никого. Надеюсь, ты не осрамишь меня. Приступим немедленно. Для начала я хочу на тебя посмотреть. Скажи, ты танцевала прежде?
– Да, – кивнула Таня.
– Как танцовщица?
– Нет, для себя… на праздниках.
– Хорошо, – кивнула Айне, – сними одежду.
Таня смущенно оглянулась на музыкантов.
– Ты меня удивляешь, девочка, – усмехнулась Айне. – Тебе предстоит публично обнажаться в танце перед большим количеством людей. Не стоит стесняться музыкантов, которые много чего видели на своем веку. В конце концов, ты рабыня и не тебе выбирать: как быть одетой и быть ли одетой вообще.
– Я вам должна сказать, что меня несправедливо осудили и незаконно продали в рабство, – решилась Таня.
– Это не мое дело, – покачала головой Айне. – Леодр показал мне купчую, из которой следует, что ты куплена на судебных торгах, являешься рабыней и принадлежишь ему. Больше меня ничего не волнует. Выполняй мой приказ, или тебя накажут, рабыня.
Тяжело вздохнув, Таня стянула и отбросила тунику.
Айне обошла ее, внимательно осматривая, подошла вплотную и ощупала бедра и груди. Провела пальцем по позвоночнику. При этом Таня густо покраснела и потупилась.
– Ты смущаешься? – удивленно произнесла Айне. – Странно. Я ведь значительно старше тебя. Я женщина и твоя учительница. Подобная стыдливость непозволительна для танцовщицы. Я подумаю, как преодолеть твое смущение. А сейчас станцуй любой из ваших танцев.
Айне сделала несколько шагов назад. Таня недолго стояла в растерянности, а потом начала извиваться и двигаться так, как обычно делала это на дискотеках. Разумеется, ее движения были куда более скованными, чем в те замечательные дни. Вскоре она снова услышала голос Айне:
