Александр Мазин - Мастер Исхода
Старшим группы был Логик-Интуитив, хмурый и немолодой уже (лет сорока на вид) — тоже с Земли-Исходной. Его задачей было проследить, чтобы соприкосновение с потусторонним не покорежило сознание юных адептов.
В горах мне понравилось. Холод меня не смущал, «горной» болезни у меня быть не могло, а холодная и чистая красота льда и камня рождала такое ощущение близости Бога, что казалось: еще чуть-чуть — и взлетишь.
Вдобавок благодаря физической подготовке и «усиленному» организму я без труда мог потягаться в выносливости даже с проводниками из местных горцев. Единственный из группы, я сам нес свой рюкзак и проходил трудные места без посторонней помощи.
Впрочем, остальные тоже прошли неплохую подготовку (Одаренные как-никак), и большую часть маршрута мы преодолели без происшествий. Нам оставалось два дневных перехода, когда случилась беда.
Строго говоря, это был прокол нашего старшего. Одаренный Логик-Интуитив должен предвидеть будущее. Но наш лидер был настолько погружен в опасности «тонкого» мира, что забыл о существовании «вещественных» опасностей и проворонил диверсионный отряд пакистанцев, нацелившийся разгромить индийскую аэрокосмическую станцию.
На нас диверсанты наткнулись случайно. Будь мы обычными горными туристами или спортсменами, тысячи которых ползали по Гималаям, ничего худого с нами бы не случилось. Пакистанцы выждали бы, пока мы пройдем мимо, и двинулись дальше.
К несчастью, с нами были две Слушающие, Дара которых хватило, чтобы обнаружить: рядом — люди. И их подружка, маленькая эмпатка, тотчас «взяла пеленг» и враз определила, что люди эти — нехорошие.
Если бы они промолчали или, на худой конец, поделились этой информацией с нашим лидером (или хотя бы со мной, уже прошедшим начальную боевую подготовку), возможно, всё и обошлось бы.
Но лидер был погружен в составление недельного прогноза, а я как раз в этот момент провешивал переход вдоль скального карниза. Поэтому девчонки сделали то, что ни в коем случае не следует делать, если обнаруживаешь засаду. Они остановились и начали «обмениваться впечатлениями». Чуть позже к ним подключился и юный пирокинетик. Вот так они и стояли — тесной кучкой, обсуждая ситуацию. А чтобы у диверсантов, укрывшихся примерно в пятидесяти метрах от них в завалах каменной осыпи, не оставалось никаких сомнений в том, что они обнаружены, мои брат и сестры по Дару время от времени бросали в сторону осыпи настороженные взгляды.
Не то чтобы они очень испугались. Всё-таки они были Одаренными — и потому не сомневались в своем превосходстве. Отчасти эта уверенность имела основания. Теоретически тройка Слушающий-Эмпат-Пирокинетик может в течение нескольких секунд уничтожить не то что десяток, а полную роту диверсантов. Слушающий их «увидит», Эмпат передаст «картинку» Пирокинетику, а тот произведет физическую ликвидацию. Для этого ему совсем ни к чему превращать врагов в эффектные огненные факелы. Даже убивать необязательно. Достаточно нагреть на несколько градусов любой из жизненно важных органов противника, и тот гарантированно выйдет из строя.
Но это — теоретически. Кроме «технического» аспекта имелся еще этический, который свел на «нет» все превосходство Одаренных над обычными людьми. Мои братья и сестры не умели и не хотели сражаться. А вот диверсанты были специально заточены под это дело. Кроме того у них был приказ. И знание простых правил скрытой войны.
Как только диверсанты поняли, что обнаружены, то немедленно начали действовать.
У пакистанцев были простые и надежные полуавтоматические винтовки с системой целеудержания и наствольными звукопоглотителями. Из такой штуковины можно попасть в таракана, бегущего по энергоотводу стометровой геотермальной вышки. Шестерых проводников, нашего старшего и мальчишку-пирокинетика сняли практически одновременно. Досталось и мне. Шестиграммовая пуля с утяжеленным сердечником попала прямо в козырек керамопластикового шлема. И, на мое счастье, чуть-чуть изменила траекторию: вместо того чтобы проделать в моем лбу непредусмотренное Богом и генетиками отверстие для третьего глаза, она всего лишь вскользь прошлась по моей черепушке и вышла из затылочной части шлема, приведя его в полную негодность. Слава Богу, мои модифицированные на генном уровне косточки обладают повышенным запасом прочности, и череп пострадал значительно меньше шлема. Взаимодействие с раскаленным кусочком металла обошлось мне в клочок скальпа, легкую контузию и полстакана крови.
Мне, однако, хватило. Очнулся я только через некоторое время и обнаружил себя повисшим на страховочном тросе в нескольких метрах от края карниза.
То ли удар пули сбросил меня вниз, то ли я сам свалился, потеряв сознание.
Почему меня не добили — вопрос сложный. Скорее всего, пакистанцы глянули издали на разбитый шлем и мою окровавленную голову — и решили, что в ближайшее время я не доставлю им хлопот.
Девочек диверсанты не тронули. Девочки в их мире — товар, и товар недешевый. Кроме того диверсанты сочли, что из моих сестренок выйдет неплохое прикрытие. Террористы отобрали у них аварийные спутниковые коммуникаторы и всё, что могло сойти за оружие, а затем пообещали, что, если девочки будут вести себя правильно, им не причинят зла.
Соврали, как выяснилось позже.
Сестренки пообещали. Причем у них хватило ума не говорить о том, что они — Одаренные.
Разумеется, в тот момент я ничего этого не знал.
Зато я довольно быстро пришел в себя, раскачался на страховке и зацепился за стену. Был я, признаться, не в лучшей форме: голова трещала, в глазах двоилось. Однако мой организм уже вовсю занимался восстановлением, и я очень надеялся, что через часок-другой снова стану приличной боевой единицей.
Страховочный трос я рассек ножом, затем излохматил конец, имитируя обрыв. Посидел немного, ожидая пока зрение и координация придут в относительный порядок, затем стянул приметную оранжевую куртку, выдернув из ворота ленту обогревателя, привязал ею изуродованный шлем к куртке, насовал в карманы мелких камешков — и отправил доброкачественную одежку в свободный полет. Пролетев метров двести, куртка приземлилась в щель между двумя валунами и образовала весьма неплохую имитацию сорвавшегося альпиниста. Я надеялся, что враги не станут изучать мою подделку с помощью оптики, и оказался прав.
У диверсантов нашлись дела поважнее. Для начала они попытались «взломать» коммуникатор покойного Логика, на которого девушки указали как на старшего. Естественно, ничего у них не получилось. Правда, надо отдать должное их специалисту, тревожный импульс с коммуникатора тоже отправлен не был.
Диверсантам повезло. Мы, Одаренные, не любим электроники, действующей в связке с организмом, поэтому в нас нет вшитых чипов, а наши комми по сути являются примитивнейшими устройствами связи.
Исходя из уровня слабой технической подготовленности нашей группы, а также довольно скудного оснащения (связанного с тем, что практический тренинг отличается от ВИП-тура), пакистанцы сделали вывод о нашей «незначительности» и решили выдать себя… за нас. То, что в нашей группе было девять мужчин, а диверсантов — семеро, их не смутило.
Когда я, кое-как восстановившись, перебрался со стены на осыпь, пакистанцы уже закончили переодевание. Маскарад удался. Оружие они попрятали и для неподготовленного наблюдателя теперь выглядели самой обычной туристической группой. Разве что груза при них было немного больше, чем следовало. Но это опять-таки мелочи.
Глядя на это театральное представление, я ломал голову: зачем?
Честно признаюсь, в тот момент мне и в голову не пришло, что целью убийц были не мы. Воспитанный в Теократии, я даже представить не мог, что можно вот так запросто убивать Одаренных. А уж допустить то, что Одаренных убили походя…
Словом, я воспринял нападение на нашу группу как злодеяние планетарного масштаба.
Собственно, меня можно было понять. Мы, Одаренные, ближе друг к другу, чем семейные группы обычных людей. До этого момента я никогда не терял близких, поэтому на душе было очень, очень скверно. Если бы не необходимость помочь сестренкам, я бы впал в глубочайшую депрессию. Но скорбеть было некогда, и та часть моего «я», которая отвечала за живые чувства, будто бы отмерзла.
Лежа между двух бурых валунов, чей цвет прекрасно сочетался с цветом запекшейся в моих волосах крови, я не думал о погибших. Я думал обо всех Одаренных. У меня появился шанс совершить подвиг. Пресечь заговор такого уровня. И я ничуть не сомневался, что сумею справиться с семью вооруженными и хорошо подготовленными противниками. В том, что они очень хорошо подготовлены, я тоже не сомневался, поскольку полагал, что убийцы знают, с кем имеют дело. То, как они быстро и эффективно перебили всех, кто мог представлять опасность, произвело на меня сильное впечатление.
