Андрей Левицкий - Сердце Зоны
Кабина дрогнула: снорк прыгнул на нее. Андрей отпрянул, когда его рожа с болтающимся «хоботом» приникла к залитому кровью боковому стеклу. Тварь тут же отскочила, а броня поднялась до конца, закрыв дверцу.
Удар сверху. Еще один. Заводя двигатель, Андрей видел, как на полянку впереди с разных сторон выскакивают снорки. Пять, семь, десять… Несколько тут же перемахнули на кабину, сверху раздался скрежет, потом на колпак свесилась голова, нечеловеческие глаза уставились на сталкера сквозь стекло.
Он дал задний ход. Выдвигать турель с пулеметом не стоило: если несколько тварей ухватятся за нее, вцепятся в ствол, начнут выламывать… Толком стрелять все равно не выйдет, а они попытаются проникнуть внутрь сквозь короткую трубу, по которой турель поднималась вверх. Сейчас, по крайней мере, залезть в броневик они точно не могли.
Рокоча двигателем, машина ползла назад. Химик успел вырубить видеокамеры и опять включать их боялся. После сигнала с пульта на броне сдвигались маленькие круглые заслонки, открывая объективы; снорки заметят – и выведут из строя, разобьют камнями. Сквозь эти отверстия внутрь, конечно, не залезть, но камер он лишится. Так что он мог использовать лишь зеркала заднего вида и выруливал медленно, тяжело, стараясь попасть колесами в колеи, оставленные машиной, когда Пригоршня заводил ее сюда, ерзал на сиденье, крутил головой.
В лобовой колпак полетела крыса, и Химик машинально вжался в сиденье. Сначала он не понял, что к чему, и удивился, как это грызун, пусть даже мутант, исхитрился так высоко прыгнуть… Она влипла в стекло, дернулась и сползла вниз, оставив размытый красный след с прилипшими клочьями шерсти. За ней полетела вторая, потом еще одна.
– Уроды! – в сердцах заорал Андрей, сообразив наконец, что происходит.
Стараясь не обращать внимания на крысиную бомбардировку, он вел броневик к насыпи. Скорее всего, использовать грызуна вместо метательного снаряда пришло в голову тому снорку, который швырнул псевдоплоть. Теперь твари ловили крыс где-то в глубине Свалки, выскакивали со всех сторон к «Малышу», швыряли в лобовой колпак и убегали обратно, чтоб вскоре появиться с новыми боеприпасами. Крысы визжали и шипели, с влажными шлепками врезаясь в стекло, покрытое сплошной бледно-красной пеленой, разводами и полосами с комками свалявшейся шерсти, снорки ухали, двигатель гудел, скрипели пружины в сиденье под Андреем…
Он вырулил со Свалки, уже почти оглохнув, одурев от шума и неразберихи. Включил омыватель – две тонкие, но мощные струи воды вонзились в стекло на середине колпака и стали медленно двигаться, очищая его, смывая кровь. Снорки бежали следом, один вновь вспрыгнул на кабину. Впереди была крутая земляная насыпь. Двигатель взревел – и броневик поехал вверх, к шоссе.
Рация в панели возле руля пискнула. Не выпуская баранку, Андрей потянулся к ней, и тут низко над «Малышом» пронесся небольшой десантный вертолет.
4
Лаз то сужался, то становился шире, петлял. Иногда приходилось идти пригнувшись, а иногда – опускаться на четвереньки. В особо крутых местах в землю были вкопаны доски, образующие ступени. Стенки состояли не столько из земли, сколько из спрессованного мусора. В какой-то момент лаз прошел даже сквозь большой подъемный кран, наклонно уходящий в глубь холма, так что Никите пришлось протискиваться внутри его решетчатого ствола. Освещая путь фонариком, сталкер спустился метров на двадцать – и увидел, что впереди коридор перегородила железная стенка с окошком без стекла. Лаз стал шире; вверху стенка покато переходила в потолок, прижатый к своду коридора, а внизу… внизу были колеса.
Это еще что такое? Никита отошел немного назад, подкрутил фонарик, увеличив яркость, поводил лучом перед собой.
– Понял… – Зажав фонарик зубами, он шагнул вперед и заглянул в окно, которое находилось на высоте его головы. Два ряда поломанных сидений, проход между ними, кабина на другом конце… Кивнув, он забрался внутрь старого автобуса. Вросший в мусор, тот составлял одно целое с горой под Свалкой и одновременно являлся частью лаза. Никита сел в самое приличное с виду кресло, отдыхая после беготни по контейнерам. Фонарик светил ровно и ярко – это был хороший фонарик, его должно хватить минимум на сутки непрерывной работы.
Стояла глухая тишина, иногда нарушаемая едва слышным скрипом, когда тонны мусора проседали, корежа металл, из которого по большей части и состояли. Долго здесь оставаться нельзя, решил Пригоршня. В любой момент может вернуться хозяин лаза… и того, что находится в его конце. А там, скорее всего, схрон – тайный склад или место обитания, этакая уединенная подземная квартирка, либо и то и другое. В любом случае Никита не хотел встречаться с хозяином этого места.
Держась за поручень, он спустился в кабину. В сравнении с салоном она казалась совсем новенькой: водительское кресло не подрано, на пульте все кнопки и рычажки целы, хотя руля нет, но он не оторван, аккуратно срезан, и место, из которого раньше торчала баранка, заклеено изолентой.
Окинув все это взглядом, Никита посветил в широкий проем, где когда-то стояло лобовое стекло… вот он, схрон.
В пещере под Свалкой можно было стоять, выпрямившись во весь рост. Из стен ее торчали остовы машин, справа Пригоршня углядел древнюю «Волгу», сплющенную в длинный блин, – теперь она напоминала барельеф «Волги». Посреди пещеры стоял столик – ножки вбиты в пол, на них лежит какой-то фанерный плакат. Дальше из стены торчала задняя часть малолитражки, и в окошке ее, будто на полке шкафа, виднелась большая электрическая лампа, стеклянный конус на резиновой подставке, с ручкой в верхней части.
– А, так квартира многокомнатная, – прошептал Никита, заметив дыру в стене на другом конце пещеры. И тут же понял: это не дыра, а раскрытая дверь вагона. Он огляделся, пробормотал: «Так, может, здесь и освещение есть…» – склонившись над пультом, защелкал тумблерами.
Загудело, и у автобуса включились фары. Никита кивнул. Ну ясно, вот так хозяин озаряет схрон. Сталкер подался вперед, выглянул: от нижнего края проема к полу тянулась самодельная лестница.
Сунув фонарик в карман, он спустился. Первым делом поднял лампу, включил – яркий свет выплеснулся из нее во все стороны. Прикрыв глаза рукой, Пригоршня искоса осмотрел устройство, увидел несколько узких колец, охватывающих резиновое основание, сдвинул одно, потом второе… На поверхности конуса стали поворачиваться пластинки, напоминающие жалюзи, – можно было сделать так, чтобы свет из лампы лился только в одну сторону, как от прожектора, или озарял все вокруг.
Он выключил лампу и повесил на ремень.
Не обнаружив в пещерке больше ничего интересного, прошел в вагон и увидел, что там хозяин схрона устроил себе спальню. Полосатый матрац на полу под стеной, прикроватный столик – жестяной лист на бочонке, раскладная табуретка… На стене висела даже пара выцветших пейзажей в рамках с облетевшей позолотой.
Но оружия не было и здесь. Никита поглядел под матрацем, снял жесть с бочки, заглянул туда – нет, пусто. Тогда он пересек вагон, встав возле следующей двери, заглянул в третью «комнату».
Свет автобусных фар сюда не проникал, пришлось снять с пояса лампу и включить. Это помещение было самым маленьким. В дальнем его конце виднелся круглый люк, слева к стене был прислонен выцветший плакат с агитацией времен СССР – счастливая работница в платочке с энтузиазмом махала рукой, сжимая в другой связку пшеничных колосьев. Поверху шла надпись, но прочесть ее теперь было затруднительно.
А справа, на кирпичах, стоял радиопередатчик, от которого вверх, прямо в потолок – то есть в узкую дыру, которая темнела там, – уходила антенна.
* * *– Схрон, схрон под землей! – повторил Пригоршня, почти прижав к губам микрофон на тонком проводе. – Ты слышишь?! Прием!!
Сквозь шипение и треск из стоящего на кирпичах передатчика донесся голос напарника:
– Понял я. Под Свалкой? Снорки и на тебя напали?
– И на меня? Это они и на тебя напали, а на меня они так напали, что я чуть не умер! Если бы не схрон этот… Он глубокий оказался, длинный…
– Так снорки все еще за тобой гонятся?
– Нет, убежали куда-то.
– Наверное, поняли, что не стоят тебя.
– Ага, тебе бы только шутить. Отсиживаешься там, отдыхаешь, пока я тут… Короче, здесь внизу автобус стоит, хозяин в нем аккумуляторы меняет или подзаряжает – фары светятся. Ну и передатчик этот… он, наверно, переговоры подслушивает зачем-то. Военных, сталкеров… Скучно ему, может, по ночам.
Шипение стало громче, потом немного тише.
– А кто хозяин, как думаешь?
– Черный Копатель, – ответил Никита.
Химик возразил:
– Говорят, Копателя убили давно. Сталкер про кличке Клык застрелил вроде. Копателя никто не видел уже много… – шипение усилилось и заглушило последние слова. Пригоршня заметил, что напарник говорит отрывисто, будто то и дело отвлекается на что-то важное.
