Алексей Рудаков - Записки пилота. Тетралогия (СИ)

Примечание 3: Уничтоженные особи чужих будут зачтены по стандартной схеме. Одна особь минус одни сутки.

Получив вчера такое задания мы бы и не задумались даже. Быстренько протрусить до гнезда, закидать его термальными гранатами и рвануть назад. После уничтожения гнезда чужие обычно становились крайне агрессивны и заняться выполнением бонусов мог только человек, решивший прекратить свой жизненный путь.

Кстати тогда ещё, в своём втором выходе я поинтересовался у Палёного, мол а чего терпеть-то? Пустил пулю в лоб и всё. Увы, всё было совсем не просто. Самоубийцу воскрешали. На орбите висел списанный транспорт, Тип-9, весь трюм которого занимала стандартная аппаратура — как на любой Станции. А дальше начинались наказания, или, как их тут называли — процедуры коррекции психики. Первая попытка вела к десятидневному коррекционному циклу. Вторая — к месячному. Третью желающих совершить не было. Под красивым и политкорректным названием «Коррекционные мероприятия» скрывались самые банальные пытки.

— А что? — Вдоволь налюбовавшись моим вытянувшимся лицом невозмутимо продолжил Палёный:

— Палачи и Дознаватели тоже люди, им учиться нужно. На манекенах-то много не освоить.

Но подобные мысли — о суициде, могли бы посетить меня вчера. Вчера — но не сегодня. Сейчас мы были полны уверенности в нашей безоговорочной победе над пауканами и выполнении всех, абсолютно всех бонусных задач. Посмеиваясь и обсуждая наше будущее после неотвратимого досрочного освобождения, что представлялось очень близким и вполне реализуемым, — с такими-то бонусами, мы направились в Оружейку — готовиться к выходу.

Солнце светило ярко и отличное настроение, уверенность в своих силах и реальная близость досрочного освобождения пьянила нас, наполняя наши головы лёгким головокружением.

Глава 12

Подойдя к Оружейке, так мы называли длинный приземистый ангар, где хранили и обсуживали своё оружие, мы замерли в недоумении. Ко входу в помещение было не пробиться через галдящую, возбуждённую толпу. Складывалось впечатление, что все ЗК вдруг резко захотели выйти на боевое и сейчас толкались у входа, стремясь побыстрее получить своё оружие и броню.

Мы тоже попытались пробиться сквозь толпу, но получив ощутимый тычок локтём под рёбра и выслушав несколько обещаний встретиться за забором, дабы успокоить особо наглых, смирились, и стали как и все неспешно продвигаться к заветному входу.

Топтание в толпе продолжалось не так уж и долго — не более получаса, хотя может и меньше, и в конце концов мы прошли сквозь заветные двери. Пока мы стояли в очереди Дик успел принять свои пилюли — наш лагерный эскулап, проанализировав его состояние, прописал ему ежедневный приём пары капсул антидепрессанта и стабилизатора психики. Дик очень переживал из-за своего срока, настолько сильно, что первые пару месяцев просто был как какой-то механизм. Он не реагировал ни на что — механически ел, выполнял несложные лагерные работы и категорически отказывался хоть как-то реагировать на окружавшую его обстановку. К концу второго месяца — аккурат к началу самостоятельных выходов, медик забил тревогу — ещё бы, с таким состоянием шансы Дика на выживание вне забора были равны нулю. А за смерть, пусть и смертника, но наступившую в первом же выходе, отвечать никому не хотелось, да и статистику опять же портить нехорошо. За некрасивые циферки по головке не погладят. Вот наш Док и прописал ему эти пилюли. Ну а что бы пациент не переел бы их, выдал и дозатор — небольшую коробочку, реагировавшую строго на прикосновение пальца владельца. Ровно в десять утра коробочка начинала тихо попискивать, напоминая Дику, что пора принимать пилюли. Он прикладывал палец к сенсору и на подставленную ладонь падало две капсулы.

Вот и сейчас — едва услышав начавшийся писк, Дик приложил палец и быстро заглотил свой утренний медпаёк. Писк смолк, едва капсулы оказались у него в желудке. Уж не знаю как машинка контролировала это, но если капсулу брал и глотал кто-то другой, то спустя миг машинка начинала истошно верещать и ещё спустя пару минут прибегали охранники. Впрочем били они только Дика, не трогая остальных, но пары таких экспериментов ему хватило, что бы прекратить сопротивление и исправно поглощать прописанные лекарства. Пока он проделывал все эти манипуляции, мы успели продвинуться практически ко входу в ангар.

Само помещение Оружейки состояло из двух залов: около входа зал побольше, со столами и стульями и различными тестировочно-отладочными стендами, где мы чистили оружие после возвращения с выхода, и поменьше, где собственно и хранилось наше снаряжение. Как ни странно, но к выходу ни кто не готовился! Если раньше секция, получив свою броню и стволы, усаживалось за стол и тщательно готовилось к выходу, то сейчас тут никого не было. Получившая свою снарягу, шедшая перед нами и незнакомая нам секция, трусцой помчалась на выход, просто таща в охапку свои стволы и броню.

— Что это они? — Дик неодобрительно покачал головой, но развить свою мысль не успел — подошла наша очередь получать снаряжение.

Процесс выдачи оружия, как и много в лагере был оптимизирован и автоматизирован. Я поднёс браслет к сенсору на широкой стойке, делившей ангар на две части. Тот пискнул, подтверждая мою личность. Продолжая держать браслет у сенсора, я положил правую ладонь на окошко сканера справа от него, и спустя пару секунд окошко загорелось зелёным, подтверждая мою личность. Ещё пару секунд — и транспортёр доставил ко мне контейнер со всем моим боевым оружием. Контейнер напоминал стандартный корабельный — такой же цилиндр с круглой крышкой, только гораздо меньшего размера и с парой ручек по бокам. Я подхватил его за ручки и поволок к одному из столиков. Всё же выход дело серьёзное и, несмотря на продолжавшую переполнять меня уверенность в своих силах, я всё же решил лишний раз всё проверить.

— Да брось ты, — рядом раскрыл свой конт Чип. — Всё ж порядке, мы ж проверяли после крайнего выхода. Тогда и почистили. Пошли отсюда — снаружи оденемся.

— Послушай, — я аккуратно вскрыл конт и принялся раскладывать элементы моей снаряги, — пара минут ничего не решит. Успеем. А…

— А дохнуть из за небрежности, — перебил, точнее продолжил мою мысль Дик, — совсем нет желания. Таракашки подождут.

— Зануды, — недовольно пробурчал Чип, но всё же присоединился к нам, начав выкладку своего снаряжения.

Я не стал вступать с ним в дискуссию, предпочтя плотно заняться подготовкой снаряжения.

У каждого из нас был свой, отличный от товарищей комплект брони и оружия. Здесь, на Каторге, вопрос выбора вооружения не стоял. Каждый мог заказать себе любой тип оружия или брони, исходя исключительно из своего видения основной задачи каторжанина — задачи выживания вне Забора. Хочешь сверхтяжёлую броню — нет проблем. Привезут. Хоть самую распоследнюю модель. Пользуйся на здоровье. Военные — и сами генералы и корпорации-производители тебе только спасибо скажут. Кстати говоря — каталогами с новинками военного снаряжения было тут завалено всё. Даже в сортирах и то валялись свежие каталоги. Любой каторжник мог заказать всё. Ну почти всё — летательные аппараты и всё, что могло оторвать вас от поверхности — реактивные ранцы например, подобное было под запретом. Также были запрещены все типы полностью космических скафандров. А всё остальное — да ради Бога! Хоть танк проси — дадут. Но, к большому сожалению вояк и магнатов, дураков среди каторжан не было. За всё время нашёлся только один, скажем так — неадекват, который заказал штурмовой шагающий комплекс — трёхметровый человекоподобный ээээ… механизм, обвешенный стволами и ракетами по самое не могу. Уселся в него и пошёл патрулировать. В компании ещё пары таких же придурков, выбравших себе бронированные экзоскелеты тяжёлой штурмовой пехоты. И что? Первые пять километров они прошли весело, практически — с песней, выжигая всё, что шевелилось. А потом появился какой-то червячок, пыхнул чем-то ярким — и вся навороченная электроника моментом загнулась. Последнее, что передала телеметрия, и что видели столпившиеся у экрана в комнате отдыха ЗК — был тот невзрачный червячок и вспышка. Посланная на розыски группа обнаружила любителей тяжёлого металла именно там, где и окончился их поход.