Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон
Руфус понимал, что подходить к коню пока не стоит. Вместо этого сел в свой пикап и уехал прочь. К списку своих задач добавил новую — и, совершив экскурсию в ту часть ранчо, где все еще держали кое-какой скот, позаимствовал там несколько вязанок сена. По дороге домой на Мраморный карьер выбросил одну вязанку из грузовика на дорогу возле того места, где пристрелил кабана. Лошадей было не видно, но, вернувшись туда на следующий день, он обнаружил, что сено съедено. Поэтому оставил следующую вязанку в нескольких сотнях ярдов дальше по дороге, уверенный, что мустанги ее найдут. И действительно, как минимум один ее нашел.
Неделя таких упражнений, и наконец жеребец подошел так близко к Мраморному карьеру, что Руфус его увидел. Пялиться на него не стал — это бы все испортило; спокойно повернулся к нему спиной и занялся своими делами. Пусть конь сам сообразит, что эти чудесные дары не с неба падают, а исходят от хозяина пикапа.
Двое суток спустя конь и человек уже мирно делили тенистое убежище у входа в карьер, и Руфус размышлял о том, чем и как поить коня. Наверное, придется раздобыть бак побольше.
Коню, казалось, было все равно, скакать ли диким мустангом по полям или жить рядом с человеком. Он был пегий, в основном орехового окраса, с белыми пятнами на брюхе и на ногах. У мексиканцев, индейцев и лошадников есть десятки названий для разных типов пегости, в зависимости от расположения пятен, но Руфус в этом не разбирался. Холодное тавро — ряд белых иероглифов на шее слева — указывало, что конь родился диким, затем был пойман, объезжен и продан с аукциона. Второе тавро, на плече, сообщало, что он принадлежал к одному из трех старых ранчо, в последние годы скупленных Т. Р. и влившихся в ранчо «Летящая S». Видимо, в какой-то момент, пока ранчо переходило от одного хозяина к другому, конь вырвался на волю и вернулся к дикой жизни. Отсутствие подков и состояние копыт намекало, что произошло это не меньше нескольких месяцев назад.
С лошадьми хорошо то, что их, в отличие от некоторых других домашних животных, нет нужды развлекать. Есть еда, есть вода — и конь пасется себе, довольный жизнью, а ты спокойно занимаешься своими делами. Так что пару недель Руфус занимался конем, как сайд-проектом, только в свободное время. Вызвал кузнеца, чтобы тот осмотрел копыта и подковал коня, и ветеринара, чтобы тот порекомендовал витамины и прививки и осмотрел раны, по всей видимости нанесенные убитым кабаном. На ранчо имелся запас седел и другой сбруи, которой теперь почти не пользовались. Объявив, что намерен взять заботу о коне на себя, Руфус получил ко всему этому доступ. То, чего не нашлось на ранчо, отыскал в интернет-магазинах и заказал доставку в поселок Полуденный. День или два конь привыкал к виду и запаху сбруи; затем Руфус взнуздал его, оседлал — и тот отреагировал так спокойно и доброжелательно, что стало ясно: это ему не впервой.
Прежде чем в первый раз сесть на коня, Руфус задумался о том, что надо бы подобрать ему имя. Коня Одинокого рейнджера звали Сильвер — «серебряный». А этот в основном коричневого цвета. Может быть, Коппер — «медный»? Ну нет, такое имя могла бы дать коню двенадцатилетняя девочка. Наконец Руфус остановился на Билдаде: так звали в «Моби Дике» одного из троих владельцев «Пекода». А в Библии Билдад — один из трех друзей Иова, тех, что проделали долгий путь через пустыню, чтобы сообщить страдающему другу, что он сам во всем виноват.
У Т. Р. была привычка, всегда удивлявшая Руфуса: раз в пару недель он отправлял короткие сообщения, обычно что-то связанное со свиньями или с дронами. Чаще всего просто ссылки или картинки. Руфус не тешил себя мыслью, что как-то выделяется среди прочих наемных сотрудников. Скорее объяснял это так: Т. Р. держит в голове несколько сот человек, к которым нужно время от времени проявлять внимание, и отсылает им ссылочки по очереди, по расписанию, всякий раз, как появится свободная минутка. Если начать отвечать на каждую, полагал Руфус, Т. Р. тут же его заблокирует, а то и уволит. Так что он по большей части помалкивал. Однако Билдада следовало «легализовать» — этого требовало уважение к чужой собственности, — так что он отправил Т. Р. пару фотографий с клеймами и несколько снимков коня целиком, показывающих, что на Мраморном карьере животное в безопасности и о нем хорошо заботятся. Т. Р. остался доволен — очень доволен, даже как-то несоразмерно реальной стоимости приблудной лошади. Руфус вспомнил их разговор о том, как важно, чтобы на твоей территории работали надежные люди, умеющие самостоятельно решать проблемы, — и пришел к выводу, что если Т. Р. о нем вообще вспоминает, этот случай показывает Руфуса в благоприятном свете.
Пока что все шло нормально; но с Т. Р. никогда не знаешь, чего ожидать. Однажды в начале октября тишину Мраморного карьера огласили звуки «На тебя смотрит весь Техас» — мелодии, которую Руфус поставил на телефон для звонков от Т. Р., и только от него. Это был видеозвонок, так что Руфус поставил телефон вертикально, прислонив к стопке аккумуляторов для дронов на рабочем столе.
— Мне тут звонил кое-кто из наших нидерландских друзей, — объявил Т. Р.
— Кто?
— Та, что накоротке с самолетами.
Руфус на мгновение пожалел, что включил видеосвязь: сердце у него заколотилось, и он испугался, что это отразится на лице. Что ж, если его сейчас уволят за прелюбодеяние с королевой — останется только собраться с духом и мужественно это принять.
— Как она?
— Все хорошо. Передает привет. Спрашивала, как ты.
— О. Спасибо.
— Я ей рассказал, чем ты у меня занимаешься, и у нее появилась идея.
Только-только Руфус успокоился!.. Теперь он ясно ощутил, что краснеет. Что за идея может быть у Саскии — такая, что прямо его касается? Может быть, хочет продолжить начатое? А вдруг, наоборот, она его возненавидела?
Услышал он нечто совсем неожиданное.
— Скажи, ты здесь орлов видел?
— Хотите сказать, типа F-15[588]?
— Да нет,
