Вадим Денисов - Генетический взрыв

Связи с нашими всё ещё не было, и мне это кислое обстоятельство очень не нравилось — что за перерывы? То проявятся, то опять пропадут. Яков Гаврус, староста Хостинской общины, тоже был недоволен, но за неимением сил группу в Адлер не посылал. А ещё он рассказал пренеприятнейшую новость, от которой у меня зубы заскрипели: не так давно в сторону Мацесты прошла приличная колонна техники МЧС, явно с Красной Поляны, больше неоткуда. Однако Сашка ничего о марше спасателей не рассказывал, по Дагомысу колонна не проходила. Ошибки быть не может, мужики у Даценко службу знают, проглядеть не могли.

То есть, спасатели куда-то свалили, уж не знаю, по своей ли инициативе или по команде сверху. Могу предположить, что они действительно не пошли через Дагомыс, а погрузились на суда в Сочинском морском порту и уплыли в неизвестном направлении. Почему не погрузились в Имеретинском порту? Чтобы обывателя не злить. Нас, то есть.

Вполне может быть, Гарик, что Администрации больше нет, вот такие твои дела, разгребай теперь.

Я уже свыкся с мыслью, что город практически бросили вояки, которые по приказу своего начальства почти в полном составе ушли в Абхазию, но в предательство МЧС-ников поверить было трудно.

Однако эту информацию подтвердили и кудепстинские хлопцы. У них всё нормально, основную фазу налёта при активизации гугонцев они переждали в укрытиях. Даже приросли. Если раньше по всей Кудепсте числилось всего восемнадцать человек, то теперь староста похвастался передо мной числом тридцать два, рост налицо. Правда, там собрались всё больше старики, бойцов всё ещё очень мало… Ну, так и без стариков никак, это опора, традиция. Кому малолеток воспитывать?

В этом тихом курортном местечке поселковые обошлись без серьёзных инцидентов, а в соседние районы жители мудро лишний раз не суются, особенно в сторону Курортного городка, ситуацию в котором даже я не могу прорисовать с уверенностью.

В зоне развязок абсолютно всё воспринималось немыслимой дикостью — навсегда затихшая широкая белая лента высокотехнологичного бетона, поднятая высоко над землёй, хитро изогнутые дуги виадуков, огромные опоры эстакад, гигантские разноцветные кольца над трассой — законсервированные навеки символы Олимпиады. Никого я не увидел вдоль пустынных полос, никто не высунулся… Старый добрый Адлер, прелестный исторический район, весь в маленьких ярких крышах мини-гостиниц, в зелени декоративных садов и редких рощ на незастроенных участках драгоценной земли, даже после смерти казавшийся живым, оставался внизу или сбоку. На автостраде царило бездушное — холодный бетон и цинк отбойников. И ни одной машины на рукотворной высоте виадуков, никакого движения на магистрали, призванной удобно доставлять людей к месту и спасать их же от бесконечных былых пробок.

Вскоре я оказался на участке, с которого хорошо просматривались взлётно-посадочные полосы Адлерского аэропорта, там и остановился. На этот раз шерстяной друг вышел одновременно со мной, усевшись на асфальте рядом.

Вдали на стоянке грустил одинокий «Боинг-737» грузинской авиакомпании, так и не успевший взлететь в те относительно организованные дни, когда это ещё было можно сделать. Чуть подальше него — три цветастых хвоста в ряд, это уже малая авиация, одна «Аннушка» и две «Цессны». Почти в самом начале основной полосы в поле лежала груда обломков турбовинтового греческого транспортника, неудачно зашедшего в непогоду на вынужденную посадку. Погибли люди.

Военные Ми-24 улетели. Из вертолётов в порту остался всего один борт, транспортный Ми-8МТ, на котором оставшийся техперсонал решил самостоятельно заменить лопасти. Лучше бы они этого не делали, честное слово. Что-то у мастеров пошло не так, и геликоптер остался стоять в поле с голым ротором. Как бы не навечно…

Это одно из немногих мест, где боковое зрение можно не держать в режиме постоянной алертности. Гугонцев в светлое время ловишь именно боковым, по какой-то причине чёрные дневной свет не любят, а если и появляются, то на короткое время, стараясь сразу уйти в тень или спрятаться в помещении. Их всегда замечаешь краешком глаза, будто чёртики мелькают после крепкой попойки. Долгое время мы не могли понять, фантомы это, рождённые массовым психозом, или же реальные физические тела, гугонцев никто толком рассмотреть не мог. Я даже считал, что это мозг подставляет образы, рисует несуществующее, потому что не терпит пустоты вокруг. Мол, человек — настолько общественное, общинное существо, что старается выстроить обитаемый мир даже там, где его быть не может. Страшный был период: сплошная мистика, неосознанный ужас, комплексы, непонятки, домыслы и нелепые предположения… Но чёртики оказались не продуктом воспалённого воображения, а настоящими захватчиками. И, хотя проявленная действительность оказалась паскудней любой фантазии, жить почему-то стало легче. Наверное потому, что исчез мистицизм, потустороннее. Теперь всё ясно: вот он, враг, друзья рядом, мочи гугонца!

Здесь, на открытом пространстве близ аэропорта, гугонцы рядом с тобой не окажутся, не выскочат, как чёрт из табакерки. Не полезут сюда инопланетяне, обзор замечательный даже в плохую погоду, тарелка автоматически превращается в удобную мишень.

Футуристическое здание огромного международного аэропорта выглядело жутковато, Мне кажется, или зелени на стенах стало гораздо больше? Дикая флора захватывает оставленное мыслящей фауной. Я присмотрелся. Признаки жизни в главном здании выискать было затруднительно. Тонированные стёкла вышки УВД не позволяли разглядеть происходящее внутри. На поле не было никого. Сейчас время скупое, горючка и запчасти, особенно для специальной техники, в большой цене, так что спецтранспорт напрасно не бегает, персонал по делам не бродит — чего там делать?

Всё логично, однако неподвижный радар напрягал.

— Флаг, — вспомнил я вслух.

Точно, дело не в радаре. Раньше рядом полоскался под ветром российский флаг. А теперь его не было. Неужели и эти разбежались? В аэропорту и так немного людей оставалось, жили там по инерции, ведь до поры многие наивно считали, что вскоре смогут, наконец-то, улететь в далёкие края, к родным и близким. Потому что на помощь обязательно придёт Государство, наведёт порядок… Вроде бы, человек восемь? Тогда где они?

Я бы давно оттуда ушёл. Аэродром — неудобное место, насквозь продувное, в сильный ливневый паводок часто затапливаемое, а до реки, то есть до источника питьевой воды, от терминалов всё-таки далековато. Нерационально.

Сделав длинный крюк, я вывел «Диско» на улицу Авиационную, быстро проехал мимо бесконечного ряда магазинчиков запчастей, стройматериалов и инструментов — а какие тут раньше пробки были… За торговым центром «Новый век» джип повернул на автомост, перекинутый через Мзымту, и опять остановился. Поднявшаяся после дождей горная река, несущая свои воды с Красной Поляны, ближе к устью затопила несколько песчаных островков, оставив над волнующимся потоком лишь верхушки ивовых кустов. Вода чистая, значит, сели в верховьях не сошли.