Андрей Левицкий - Я – сталкер. Тропами мутантов

– Стойте! Я думал, что Мародер мертв, хотя и не был уверен.

– Да? – оглянулся Озеров. – Правильно не был уверен, Химик. Керзон…

– Подожди, майор, – сказал я. Лицо убийцы моего брата стояло перед глазами. Хотя я сам выстрелил ему в спину, я видел, как он упал… Только-только меня перестали преследовать холодные, липкие сны с темной комнатой, в которой мелькают три тени…

Словно бросаясь в ледяную воду с головой, я сказал:

– Хорошо, я с вами.

Пригоршня не был готов к такому повороту и громко возмутился:

– Химик, ты чего?! Да они врут все! Какие у вас доказательства?

Озеров пожал плечами:

– Зачем мне тебе что-то доказывать?

– Я должен идти, – сказал я напарнику, – чтобы закончить эту историю. Ты же знаешь все…

Но Пригоршня разбушевался, его было не остановить.

– Вот ты и иди! – орал он. – Ты меня во все это втравил, ты и расхлебывай! А я обратно в казарму не желаю! Только жить начал, как мне нравится, во вкус вошел вольной жизни… Напарник, блин! Не ожидал я, что ты так сразу меня сдашь, при первом же случае. А мог бы догадаться. Ты у нас с самого начала себе на уме, других под пули подставляешь ради тайных целей, химичишь себе втихую… Вот и шагай, а я сам по себе! – Он нахлобучил свою ковбойскую шляпу до самых бровей и решительным шагом направился вдоль ручья в том направлении, откуда мы пришли.

Майор заговорил негромко, размеренно, будто читая с листа. Я даже не сразу разобрал его слова, но Пригоршня остановился моментом, как будто на стену налетел.

– Путехов Никита Федорович, дезертировал одиннадцатого ноль третьего в районе Периметра при исполнении задания командования. Прописан в Москве, улица Сапковского семнадцать, квартира тридцать три. Родственники: мать…

– Ты мою семью не трожь! – с покрасневшей от гнева мордой развернулся Пригоршня.

– С ними ничего не случится, – спокойно отозвался Озеров. – Ну что, пойдешь с нами, Никита Федорович?

Никита обвел взглядом наши лица и сплюнул. Скинув рюкзак, уселся на него, сложил руки на груди.

– Гнида ты фээсбэшная, – мрачно сказал он. – Слабое место нашел, да?

Майор не выказал радости, он продолжил так, будто не было всей предшествовавшей сцены:

– В Котел пойдем через Могильник, поведет Лесовик. Знаете такого? На сборы восемнадцать часов. Встречаемся на Химстанции на рассвете. Вы там будете, нет необходимости вас контролировать? Ок, мы идем.

Пригоршня еще бурчал что-то, а я молча наблюдал, как спецы собираются и уходят. Озеров этот отнюдь не так прост. Хорошо подготовился, весь разговор разыграл, как по нотам. Но мне было все равно. Майор не врал, я был в этом уверен: Мародер точно жив! Узнав такую новость, я мог идти только в одном направлении – к нему, с единственной целью – разделаться с ним.

Глава 2

Когда мы добрались до заброшенной деревни Страхолютино, смеркалось. Схрон наш располагался на дне пересохшего колодца, в который можно было спуститься по вбитым между камнями, незаметным сверху скобам. Не самое уютное, но довольно безопасное место, в Страхолютино вообще мало кто забредает, кроме разве мутантов, а в колодец и они не суются. В нижней части от вертикального ствола отходил лаз, через который можно было пройти, если низко пригнуться (это мне, а Пригоршне – только встав на четвереньки), он заканчивался земляной пещеркой, уютной, как желудок Дьявола. Мы этот схрон между собой так и называли – мне как-то стукнуло в голову такое неожиданное сравнение, а Пригоршня его запомнил. Здесь у нас лежали стволы, патроны, консервы.

Я собирался быстро, клал в рюкзак только самое необходимое. Кормят нас пусть фээсбэшники из своих припасов, да и патронов, в случае чего, у них взять можно.

Пригоршня дулся – на меня, на хитреца Озерова, на весь свет.

– Угораздило меня с тобой связаться, – бурчал он, по третьему разу проверяя автомат. – Как чувствовал – ненадежный ты человек, Химик. А майор этот… сука беспринципная. Чем ему мать с сестрой помешали? Главное, гладко так стелет: им ничего не угрожает, Никита… а у самого глаза как гвозди! Напишу им, чтобы валили из страны на хрен! Деньжат вышлю, как тут поднакоплю, и никакой ФСБ потом до них свои грязные руки не протянет. Главное, чтобы тете Мане адрес не оставили, соседка у нас любопытная, может и вытянуть. А мать и сама поболтать рада, и подстраховаться захочет… Вот как ей объяснить, что и соседка врагом оказаться может? И потом, к сыну приходят всякие майоры, угрожают, условия ставят…

Я не мешал ему выговариваться, зная, что он так быстрее успокоится. Уже сейчас он бормотал не так озлобленно, как в начале. Закончив с «калашом», посмотрел на мой рюкзак, стоящий посреди помещения.

– Эй, а приемник этот ты зачем взял? Лишний вес, он же не работает! Выгружай, возьми лучше цинк еще.

– Не о том беспокоишься, Никита, – я покрутил в руках сломанный приемник, которым думал заняться в пути на привале, и так и не стал класть в рюкзак.

– Я-то как раз о том беспокоюсь! – опять стал бухтеть Пригоршня. – Вдвоем если бы, мы точно от этой экспедиции непонятной отпинались! А так…

– Вот именно что непонятной. Ты вообще задумывался, что им нужно на АЭС, этим фээсбэшникам?

– А я знаю? – огрызнулся Никита, но уже без прежней ярости. – Ты у нас умный, вот и думай.

– Вот я и думаю… – Я застегнул рюкзак, выровнял лямки, вскинул на плечо, проверяя вес. – Они ищут то же самое, что и Мародер? А что ищет Мародер? Он тоже пойдет к АЭС? Что там охраняли лешие? Око. Но куда оно ведет, а? Помнишь, когда начался тот Всплеск…

– Забудешь такое, – буркнул Пригоршня, загружая запасные магазины в подсумок. – До сих пор как вспомню, так волосы дыбом встают. Поэтому и не вспоминаю! Ладно, спать давай, а то вставать в ночи. Не успели одно закончить, как тут же в другое вляпались. Ты как знаешь, а я намерен отдохнуть перед дорогой. – Он расстелил у стены спальник, скинул штаны со свитером и полез внутрь. Скоро донесся богатырский храп. Я лег в другом конце пещеры на соломенном матрасе.

Пригоршня негромко храпел. А я все крутил в голове ситуацию, пытаясь понять: что ищут спецы, куда они стремятся? Поможет их цель мне в поисках Мародера или наоборот? Часы на руке громко тикали, я снял их и сунул в карман куртки, однако продолжал слушать ритмичное цоканье секундной стрелки. Знал ли Фишер что-нибудь такое, чего он не сказал нам, но что узнали спецы? Через какое-то время мысли начали путаться, мешаться с тиканьем, и я провалился в рваный, тревожный сон.

После первого визита я запомнил Химстанцию на всю жизнь. И не очень-то стремился возвращаться в это место – слишком долго потом нельзя было изгнать его запах из одежды и из собственных ноздрей. Но делать было нечего, и когда мы обогнули излучину речки, полной ядовитой бурды, увидели в предрассветных сумерках высокие бетонные корпуса.