Оружейники: Aftermath. Книга 2. Из глубин - Александр Павлович Быченин
— Бедненькая… — шмыгнула носом Тинка.
А вот профессор, напротив, являл собой воплощенный скепсис — сидел, скрестив на груди руки, и недоверчиво кривил губы. И я его понимал, потому что еще вчера сам бы точно также реагировал.
— И что же было дальше? — все же не вытерпел Спанидис.
— Не помню… я молилась… наверное, не очень долго, потому что катамаран растворялся довольно быстро… но молитва кончалась, я начинала заново… похоже, я была в трансе. А потом осознала, что меня покачивает, но я не в воде. Открыла глаза и увидела, что экраноплан растворился почти полностью, остался небольшой кусок, и я в самом центре. А вокруг обычная вода, с обычной рябью. Безбрежная гладь. Безмятежная. В этот момент меня до глубины души поразил контраст между ожиданием неминуемой смерти и… пасторалью, иначе не скажешь. Кажется, я начала хохотать, как безумная… а потом навалилась апатия, и я упала в обморок. Ну, мне так кажется. Потом очнулась, еще раз ужаснулась произошедшему и поняла, что нужно что-то делать. Достала плотик, перебралась в него и стала грести наугад. Сначала все было хорошо — плотик хотя бы волны не захлестывали… а потом начался шторм… и все, дальше одни кошмарные обрывки.
— Это самая странная история, какую я когда-либо слышал. Уж извините, госпожа Моро.
— Вы имеете полное право мне не доверять, профессор, — устало улыбнулась женщина. — Я сама уже не верю. Все это кажется дурным сном. Особенно второй и третий день, как теперь выяснилось. Я-то счет времени потеряла, такое ощущение, что постоянно в забытье находилась…
— Это на вас так тепловой удар и обезвоживание отразились, — блеснул я медицинскими знаниями.
— Да, доктор Росси сказала то же самое. А еще сказала, что мне повезло. Нашли меня вовремя. Еще день, и обезвоживание перешло бы в тяжелую форму. Так что большое вам спасибо, Анте.
— Да будет вам, — смутился я. Не привык как-то, чтобы меня персонально за спасение чьей-то жизни благодарили. И, если честно, подобного опыта у меня раньше не было. — Я же не один участвовал. А вообще вам бы дельфинов поблагодарить. Если бы не они, мы бы даже и не подумали в тот район наведаться. А так начали анализировать причины их паники…
— Дельфинов? — удивилась Франсин.
— А вы что, их не видели? Ну, когда все эти… чудеса начались?
— Если честно, Анте, то не припоминаю… может и резвились где-то рядом… но я больше за шепчущим китом наблюдала. Я же специалист по эндемикам, привнесенные виды меня мало интересуют.
Оп-па! Опять шепчущий кит.
— А зачем? — немедленно уцепился я за обмолвку. — Если не секрет, конечно.
— Я их изучаю, — пожала плечами женщина. — Они тема моей исследовательской работы.
— Надо же, — усмехнулась Тинка, — моей тоже.
— Так мы с вами коллеги?
Вот тебе и шанс, девочка моя! Не… пролюби, если деликатно выразиться.
— Возможно.
Ну вот. Могла бы и прогнуться, и намекнуть, что не отказалась бы от консультаций, да и вообще… может, вторым руководителем подпишетесь? Ведь реально сработало бы, даже я это понял. Так нет, гонор решила показать!
— Почему же я тогда не слышала о такой молодой и перспективной девочке?
Тинка вспыхнула, едва удержав язык за зубами, и я немедленно пришел ей на помощь:
— Наша Альбертина не только умна не по годам, но еще и необыкновенно скромна. И не спешит обнародовать свои, несомненно, грандиозные достижения.
— Действительно?..
— Рано ей, — подключился проф. — Мы пишем большую статью, но работа пока не завершена. Поэтому я как научный руководитель запретил ей раньше времени рассекречивать результаты.
— Ага, — энергичным кивком подтвердил я, проигнорировав Тинкин кулак, который она втихаря мне продемонстрировала. Не впечатляет ни разу. — Это будет бомба, попомните мои слова, Франсин! Перед нами, возможно, будущее светило науки Терра-Нова. А может и межколониального уровня, если я ее на Новый Оймякон сумею вывезти.
В качестве трофея, блин. Но этого я, естественно, вслух говорить не стал. А вообще не дай бог, конечно. Просто мыслишка шальная, не более того. Рано мне еще остепеняться, хотя маман, несомненно, была бы рада.
— Я очень польщена знакомством, — с непробиваемой серьезностью сказала Франсин. — И постараюсь запомнить этот день, юная коллега.
Ч-черт, ведь до белого каления сейчас Тинку доведет! Зараза какая, а? Вроде бы только что чуть ли не в обмороке валялась, а уже более молодую и перспективную потенциальную соперницу троллит. Очки в моих глазах зарабатывает? А зачем? Да не, фигня… не может она уже на меня планы строить… скорее, как раз Тинку на психологическую устойчивость проверяет. Да чтоб этих баб!
— Так что скажете, Анте? — переключилась на меня доктор Моро. — Подтвердила я вашу теорию?
— В какой-то степени. — Не знаю почему, но в голове упорно крутилась мысль про дельфинов. Ведь чего-то же они испугались. Если вообще поблизости были. Могли, кстати, от того самого обломка шугануться, как Люченте. — А скажите, Франсин… не было ли еще каких-то… э-э-э… спецэффектов?
— Что вы имеете в виду, Анте?
— Я не знаю… звук, вибрация, запах…
Женщина снова задумалась, потом отрицательно помотала головой.
— Уверены?
Ответом мне стало пожатие плечами. Оно и понятно. Хоть человек и является универсальным регистрирующим комплексом, возможности его ограничены. Тот же слух — мы воспринимаем лишь определенный диапазон частот. А дельфины ультразвук слышат, например. Тьфу, опять дельфины!.. А есть еще инфразвук, не воспринимаемые человеческим глазом спектры излучений, да много всего. Что-то вполне могло быть. Если вся эта история вообще Франсин не привиделась в горячечном бреду.
— А не допускаете ли вы связи между шепчущим китом и этим… загадочным явлением, скажем так?
— Как вы себе это представляете, Анте? Кит выделил какое-то вещество в окружающую среду?
— Алкагест.
— Что, простите?
— Алкагест, — повторил я. — Я понимаю, что звучит бредово, но признайте — очень похоже. Ваш катамаран растворился. То есть если это допущение верно! — уточнил я специально для профессора. — Считанные секунды, и нет его. Ра-ство-рил-ся! А поскольку незадолго до этого растворяться он не собирался, я делаю вывод, что в забортной воде появилось какое-то вещество, обладающее свойствами абсолютного растворителя, сиречь алкагеста.
— Альбертина, а ты чего киваешь? — ожил профессор
