Закон МКАД - Силлов Дмитрий Олегович sillov
– Почему ты уверен, что они за нами не погонятся? Нео отличные следопыты, и им ничего не стоит с рассветом начать преследовать нас.
Маленький шам поднял глаз на Настю.
– Я не чувствую опасности с той стороны, откуда мы пришли. К тому же Крарги получили то, что хотели: замок, оружие, которое Грок и его команда не унесли с собой… и мясо.
Фыф нахмурился, вновь вспомнив про кормовых. Удивительно, что люди, откормленные на убой, смогли через столько поколений пронести вполне человеческие эмоции. Нужен был лишь толчок, чтобы пробудить их от двухвекового сна…
Шестеро беглецов сидели у костра, разведенного прямо на кафельном полу просторного подъезда. Похоже, когда-то это была башня-многоэтажка, рухнувшая то ли от взрыва, то ли от времени. А вот подъезд под громадной горой мусора сохранился почти что в первозданном виде.
Этот идеальный схрон нашел Данила, немало полазивший по развалинам. Найти здесь шестерых беглецов было практически невозможно – к укрытию вел неплохо замаскированный узкий лаз. В двух шагах стоять будешь, а входа не разглядишь. Однако кремлевскую разведку не зря с детства натаскивали на такие фокусы. Фыф бы тоже нашел укрытие, если б кто ткнул пальцем на громадную гору мусора и сказал: «Ищи здесь». Но таких сцементированных временем гор поблизости были десятки, а с приятным сюрпризом внутри – только одна.
– А хозяева сюда точно не вернутся? – поинтересовалась осторожная Настя.
– Не должны, – сказал Никита. – Судя по пыли, головешкам от костров и засохшему дерьму, последний раз здесь ночевали с неделю назад. Но если и вернутся, нам все равно под открытым небом ночевать не с руки. Нас мало, а всякой нечисти в округе – море. Особенно по ночам…
И вот теперь они сидели вокруг небольшого костра и ждали, пока поспеет нехитрый ужин. Фыф молча, не мигая глядел на огонь и вспоминал глаза того кормового, что послал ему последний мыслеобраз. Нет, не кормового. И не хомо. Человека. Потому что только человек способен на такие поступки…
– Не мучай себя, – сказал Данила, вороша в костре палкой консервные банки с тушенкой. – Это был их выбор.
– Точно, – кивнула Настя. – Но не будем о грустном, которое уже в прошлом. Ты лучше скажи, дружинник, откуда у вас такие консервы? Без штампа «восстановлено», и банки какие-то странные. Никогда таких не видела.
– Обычные, – пожал плечами Данила. – Сами делаем в Кремле.
– В смысле, не дружина делает, а мясники из гражданских, – пояснил Оряса, который из-за отсутствия боевых навыков во время операции в Бутырской крепости в лощине фенакодусов стерег и, лишь когда все завершилось, присоединился к отряду. Сейчас громадный опричник сидел вместе со всеми и без стеснения с интересом разглядывал красавицу-кио.
– Дружина воюет, а народ под землей пашет, – добавил он, опуская глаза: Настя, заметив столь пристальное внимание, одарила опричника яростным взглядом.
– Пашет – в смысле работает? – уточнил Фыф.
– Пашет в смысле и пашет, и сеет, и урожай собирает, и скотину выращивает, – произнес Никита, машинально поглаживая шрам на щеке. – Под Кремлем многоуровневый город, который начали строить одновременно с метро. Благодаря ему люди и выжили в Последнюю войну. И остались теми, кем были, в отличие от нео и… других.
Никита кашлянул. Похоже, больше от смущения, чем от дыма костра, который то ли через трещины в потолке, то ли через остатки вентиляции вытягивался наружу.
– Других мутантов, ты хотел сказать, – усмехнулся Фыф. – Только это не к нам. Мы с Настеной не мутанты. Мы – рукотворное оружие, спроектированное генетиками еще в конце двадцатого века. Наши предки были добровольцами, а вот у их потомков выбора уже не было.
Маленький шам рефлекторно погладил свои глазные щупальца. Дома, на Острове, среди соплеменников они не казались чем-то неестественным. А вот среди людей Фыф порой чувствовал себя неуютно – особенно когда те напоминали об отличии шама от человека.
– Не напрягайся, – хмыкнул Данила. – Мы, дружинники, тоже генетическое оружие. Мне отец Филарет рассказал все подробно. В то же время, когда вас создавали, ученые головы решили заодно повысить возможности обычных солдат. Чтоб бегали подольше, прыгали подальше, таскали побольше и могли голыми руками любого обычного солдата заломать. Вывели какую-то штуку, правда, я не очень понял, что именно, но назвали эту штуку «ген D». Отец Филарет сказал, что она у всех воинов Кремля есть. И у нас, и у стрельцов, только дружинников готовят серьезнее. Типа, процентов на двадцать мы сильнее и выносливее любого самого здорового гражданского.
Оряса обиженно засопел, но смолчал. Правда, его сопения никто и не заметил.
– Ген D… – задумчиво протянул Фыф. – Может, доминантный?
– Не знаю, – дернул плечом Данила. – Может, и так. Только за ту доминантность расплачиваться приходится.
– Чем же? – приподняла бровь Настя.
– У каждой медали две стороны, – проговорил Никита. Неверный свет костра порождал глубокие тени в углах помещения и играл на лицах присутствующих, порой превращая их в причудливые маски. И из-за этой игры казалось, будто на изуродованном лице дружинника застыла неестественная улыбка. Жуткая – и одновременно гротескно-печальная, словно воин горько сожалел о том, что произошло несколько столетий назад по вине его далеких предков…
– В семье дружинника и обычной женщины всегда рождается только мальчик, – продолжил Никита. – Только воин. Совершенная машина, созданная для убийства. Из дружинника никогда не получится мастерового или пахаря. Однообразный тяжелый труд будет его угнетать и в конечном счете быстро сведет в могилу. Мы как муравьи-солдаты. Охраняем, убиваем – и больше ни на что не годимся.
– Похоже, тебя это гнетет, ёшкина кошка, – подал голос Тимоха, до этого молчавший и упорно глядящий в костер, лишь бы ненароком не поднять глаз на сидящую напротив Настю. – А по мне, так это и есть самое мужское дело – охранять да воевать.
– Дело нужное, – кивнул Никита. – Да только совсем недавно, до того как люди вышли на поверхность, в подземном городе число дружинников было строго ограничено. Воевать-то было особо не с кем, вот нас и выводили поштучно для походов наверх в тяжеленных защитных костюмах. Все равно что туров или фенакодусов. Есть определенное количество воинов для выхода на поверхность в защитных костюмах – и достаточно.
– А сейчас как? – спросила Настя. Было видно – тема размножения суперсолдат внутри старинной крепости ее живо заинтересовала.
– Сейчас все поменялось. С выходом наверх нужда в большом количестве дружинников резко возросла. Тогда князь издал указ «О потомках», и ограничения рождаемости сняли. Теперь вследствие этого указа община может в приказном порядке потребовать от дружинника взять временную жену исключительно для рождения ребенка. А после того, как женщина родит, она вполне может оставить своего дружинника и выйти замуж за другого. Это не считается предосудительным.
– Ты смотри, прям как по писаному чешет, – восхитился Тимоха. – Вот что значит с семинаристами дружбу водить. Они чего только не порасскажут, только успевай лапшу с ушей стряхивать.
Никита пожал плечами.
– Ты, Тимоха, не помнишь и помнить не можешь. Ты ж, считай, только месяц как с подземного тренировочного комплекса вылез. А мы…
– Да-да, – обиженно кивнул Тимоха. – Я знаю. Ты со Степаном и остальными на поверхность еще в противорадиационных костюмах ходили, когда мы все под землей сидели, как хоммуты.
Фыф усмехнулся.
– Чем собачиться, лучше б рассказали, как это вы так ловко очутились в нужное время и в нужном месте.
– Да уж, придется рассказать, – произнес Данила, подбрасывая в костер несколько сухих веток, заранее собранных по дороге.
И действительно, рассказал всё. И о тайнике в Грановитой палате, и об отце Филарете, и о таинственной МКАД, замкнутой петлей опоясывающей Москву, и о высотках-излучателях.
Все слушали внимательно. Оряса даже рот открыл, того и гляди какой-нибудь светляк-пересмешник влетит и гнездо совьет.
