Ненужный. Начало пути (СИ) - Руслан Ряфатевич Агишев
— Что же теперь делать? — Рафи медленно скомкал бумажку и, вытянув руку над рекой, разжал пальцы. Бумажный комок, подхваченный ветров, рванул куда-то в сторону, вскоре скрывшись с его глаз. Сгинул. — Как нам Лану найти?
Паренек повел плечами, поднимая воротник пиджака. На мосту особо долго не постоишь. С реки дул холодный, пронизывающий ветер, выбивавший из него остатки тепла. Пора было возвращаться.
— А если к директору гимназии пойти? — простужено кашлянув, предложил он. — Он-то точно все про всех знает. Неужели не слышал, чем занималась мадам Калышева…
В ответ в голове, словно наяву, прозвучал саркастический смешок. Даже ухмылка живо представилась.
«Ты что говоришь такое, малец? Никто не будет с тобой о таком разговаривать. Думаю, на порог даже не пустят. Ты для них никто и звать тебя никак. Словом, крыша у тебя слабовата для таких встреч…».
Рафи, вышагивавший по мостовой, удивленно вскинул голову. Про крышу он что-то не совсем понял. С чего это она слабовата?
— Нормальная у меня крыша. Я проверял, — пробурчал он с обидой. — Дом, конечно, не новый, но балки еще хорошие. И черепица держится крепко. Во время дождя ни капли не попа…
А Голос, не скрывая веселости, пояснил, что имел ввиду совсем другое. Вскоре улыбнулся и Рафи. Действительно, с крышей в таком понимании у него было не очень хорошо. Сейчас он по сути беспризорник. А кто будет с таким разговаривать, да еще о дурно пахнущих делах? Естественно, никто.
В некотором роде крышей можно было бы назвать Витяна, который его опекал в скваде. Но, как сказал Голос, калибр у него мелковат для решения проблем с аристо. Резкий и шальной он больно, а в таком деле больше головой нужно думать.
— Тогда к жандармам? — с некоторой опаской произнес Рафи, непроизвольно оглядываясь вокруг.
О военных чинах Отдельного корпуса жандармов среди уличной шпаны ходили настоящие легенды — страшные и не очень, но обязательно приправленные оттенком особой лихости. Когда на улице появлялась узнаваемая крепкая фигура в строгом черном сюртуке, перетянутая серебряным поясом, мигом прекращались драки и ссоры. Прохожие от греха подальше даже голос делали тише.
— Что скаже…
Едва не столкнулся со стремительно вышедшей из булочной девушкой в строгом сером платье и большой картонной коробкой в руках. Хорошо успел отпрыгнуть в сторону, а то бы оба кубарем полетели по мостовой.
— Глаза разуй! — сверкнула глазами оторва, сразу же признав в нем босоту. Прямо глаз-алмаз. Такую не обманешь добротным пиджачком с чисто выглаженными брюками. — Ходют тут, а потом вещи пропадают, — не преминула вставить шпильку напоследок. — Беги отседа, пока постового не позвала!
Проблем ему и так хватало, поэтому Рафи свернул в первый же попавшийся проулок. Прибавил шаг, быстрой проскочив открытое пространство, и оказался в небольшом дворике внутри высоких каменных домов. Голову поднимешь, а от неба только кусочек видно.
— Здесь-то точно никто мешать не станет, — пробурчал парень, устраиваясь прямо у обшарпанной кирпичной стены. — И что теперь?
С тяжелым вздохом опустил голову. Понимания, что делать дальше, не было. К кому теперь идти он не знал. Из знакомых остался лишь десяток-другой кухарок и домоуправительниц из богатых домов на проспекте, которым он когда-то чинил кран или замок в уборной. Не к ним же идти за помощью, в самом деле?
К счастью, молчавший до этого голос снова заговорил.
«Подотри сопли, боец. Я знаю, что нужно делать. Поднимайся и приводи себя в порядок. Нам сейчас меньше всего нужно, чтобы в тебе босяка видели. После мухой несись к трёхам и ищи Витяна. Будем из него, Рафи, Крестного отца делать вместо Князя. А с такой крышей мы быстро Лану найдем…».
Принявшийся было очищать пыльный пиджак, Рафи оживился. Уже и рот раскрыл, чтобы спросить про этого непонятного Крестного отца. Неужели родственник Витяна? В таком случае Князь его родственник? Непонятно.
Однако задать все эти вопросы паренек не успел. Прямо в это мгновение где-то совсем рядом раздался тонкий визг, от которого все у него дыбом встало. Кровь в лицо ударила с такой силой, что пошатнулся. Показалось, что это сестренка кричала.
— Лана! Ланка, ты где⁈ — тут же закричал Рафи в ответ, дернувшись то в одну сторону, то в другую. Пытался понять, откуда кричали. — Лана⁈
Он резко развернулся назад, едва не врезавшись высокую кирпичную стену. Вроде бы, оттуда послышался сдавленный крик.
— Лана…
Рафи скрипнул зубами. На прокушенной губе выступила кровь.
— Лана…
Это был ее голос. У него не было никаких сомнений в этом. Его сестра была за этой проклятой стеной и звала на помощь.
Он сделал несколько шагов назад.
* * *
Естественно, произошедшее было самой обыкновенной случайностью и ни в коем случае не было результатом чьего-то злого умысла.
Об этом загнутом прутке в железной ограде было отлично известно и дворнику Пантелеймону, и заведующему хозяйственной частью Дворянского пансиона благородных девиц Егорцеву. Последний о том даже успел доложить секретарю самого директора, все подробнейшим образом изложив в пространной записке. Так мол и так, сообщаю его высокородию господину директору об ущербной части ограды, на починку которой потребно не менее десяти рублей серебром. Конечно же, просьба была воспринята в штыки, азапрошенная сумма объявлена неимоверно завышенной. Для экономии казенных средств директор поручил все исправить собственными силами, что, собственно, и исполнялось уже второй год.
Между тем указанной лазейкой в изгороди успели воспользоваться едва ли не все воспитанницы. Младшие бегали в булочную мадам Савельевой за восхитительными пирожными с заварным кремом, старшие — к коробейникам на площадь за всякой девичьей мелочью — заколками, платками, лентами.
Дело-то было немудреным. Юркнул за вымахавшие кусты можжевельника и осторожно протиснулся между прутьями изгороди, за которыми начинался глухой проулок. Отсюда, собственно, было рукой подать до самого проспекта, где и находились все мыслимые и немыслимые соблазны.
Ходила здесь и она, воспитанница третьего года обучения Екатерина Мирская. Знала, что поступает неправильно, нарушает один из главных запретов пансиона — запрет на самовольное покидания стен учреждения. Только у
