Эпидемия - Руслан Темир
— А ты что будешь делать?
— Набрал продуктов, буду сидеть дома. Надеюсь, правительства что-нибудь предпримут. Недели на полторы еды точно хватит, если экономить, то на две. К этому времени должно уже все решиться. Не переживай за меня, все будет хорошо. Как только все закончится, сразу же прилечу.
— Хорошо. Люблю тебя и скучаю.
— Я тоже. Переживаю за тебя очень. Я бы все отдал, чтобы быть сейчас рядом.
— Ладно, я поеду, а то остановилась прямо на трассе. Жутковато здесь. Пиши чаще!
— Ты тоже пиши, обязательно, как приедешь — позвони!
Стив положил трубку и еще долго смотрел на экран смартфона. Гнетущее чувство беспомощности сдавило грудь и начало щипать глаза. Что бы немного отвлечь себя, попробовал позвонить Мише, единственному другу в России, но его телефон молчал. Теперь точно остался здесь совсем один.
[1] Доктор Авраам Эрскин — персонаж комиксов издательства Marvel, человек создавший сыворотку суперсолдат, благодаря которой Капитан Америка приобрёл свои способности.
[2] 60 градусов по Фаренгейту — примерно 15 по цельсию
Часть 1. Глава 5. Марк
16 июня.
Москва.
В комнате стоит полная темнота, несмотря на то, что за окном ярко светило солнце. Лучи не могут пробиться сквозь черную пленку, плотно закрывающую стекла. От духоты все тело Марка покрыл липкий пот, воздух походит на густой кисель — вязкий, тягучий, пропитанный кислым и затхлостью. Он сидит в кресле у монитора. В глазах отражается беспорядочный видеоряд сводок новостей: аварии, убийства, теракты. Из всплывающих внизу экрана предложенных роликов выбирает самые жестокие и зверские. Лицо застыло как восковая маска, только зрачки хаотично бегают по экрану. Секундные перерывы на загрузку очередного видео вызывают приступ ярости, подталкивая схватить монитор и запустить его в стену. Картины насилия на время успокаивают и прогоняют образы из головы.
Он не спал уже почти неделю. Лекарства кончились, последнее время они почти не помогали. Из квартиры не выходил и того дольше. Понимал, что набросится на первого косо посмотревшего человека. Да и закрытая снаружи дверь никуда не пустит. Сотовый дней пять назад утопил в унитазе — назойливый брат названивал каждый час, сильнее раздражая. Холодильник давно пуст, есть вообще не хочется. Никто не приезжал дней десять, и ему это нравилось, никто не поучает, не заставлят есть и принимать лекарства. Он проснулся, пелена меланхолии от таблеток пропала, и тело наполнила жажда действий. Надо что-то сделать, срочно предпринять, нельзя просто сидеть на месте. Подскочил с кресла и начал нарезать круги по комнате. Совсем тихо, в глубине сознания, жалобный голос просил успокоиться и связаться с родственниками, но он усердно игнорировал мольбы.
— Сделать, срочно… потом не смогу… не получиться… не дадут! — твердили пересохшие губы.
Зазвенел дверной звонок, больно ударив по ушам.
— Марк! Открой, я знаю ты тут! Открой немедленно, — в дверь несколько раз сильно ударили.
Всё-таки вспомнили. Голос Германа. Странно, что приехал именно он — младший брат. Обычно за ним смотрел Алик.
Марк метнулся на кухню и выдернул столовый ящик. По полу с глухими щелчками посыпались пластмассовые ложки. Ни ножей, ни вилок. Никакой стеклянной посуды. Воспаленный мозг искал в любом предмете средство нанесения увечий, но не находил.
Вывернул все полки на кухне, выкидывая на пол пустые коробки и пластиковые банки. Весь пол засыпало макаронами, крупами и упаковками от продуктов. Ничего. Марк от злости оторвал дверцу от висящего шкафа и швырнул в окно. Гулкий стук и деревянный прямоугольник отлетел обратно, чуть не пробив ему голову. Алик позаботился обо всем, даже стекла — бронированные, его не разобьешь на осколки и не выбьешь собой в попытке сброситься. Забежал в ванную, схватил зеркало со стены и ударил об угол раковины. Зеркало отпружинило и выпрыгнуло из рук. Пластик. Никакого стекла и железа. Ничего. Из коридора доносятся крики брата и глухие удары в дверь. Когда отчаяние почти полностью охватило разум, на глаза попалась бритва со съемными кассетами. Четыре тонких металлических лезвия. Схватив её, отцепил пластиковый верх и попытался разломать руками, но в истощенном теле не хватило сил. Зажав в зубах, начал вырывать лезвия, разрезая пальцы. Одна тонкая полоска с трудом поддалась, остальные три глубоко врезались в губы. С остервенелой улыбкой на лице начал кромсать тонким лезвием руки, и без того покрытые шрамами. Кровь рубиновыми брызгами падала на белоснежный кафель и раковину.
Входная дверь вылетела с громким треском, в квартиру вбежал Герман с другом.
— Быстрее на кухню, — Брат Марка указал направление спутнику, направившись в противоположную сторону, к закрытой двери в ванную комнату.
Открыв дверь первое, что бросилось в глаза — тонкие полосы алых капель, покрывающие стены и сантехнику контрастными росчерками. Сгорбив спину, брат сидел на полу и тонким, почти невидимым лезвием резал запястья, превращая их в кровавое месиво.
— Гриша сюда! Быстрее! — Герман кинулся к калечившему себя и повалил его на пол.
Марк попытался вырваться, но смог лишь дернуться, последние силы покидали вместе с вытекающей кровью. Слезы потекли ручьями, он тихонько захныкал, как маленький ребенок. Герман ввел успокоительное внутривенно и посмотрел на застывшего в дверях друга.
— Принеси бинт, в зале под телевизором лежит.
Через пятнадцать минут они вытащили бессознательное тело из подъезда и уложили на заднее сидение, укутав в одеяло.
— Когда он проснется? — Спросил Гриша, усаживаясь на пассажирское сидение.
— Где-то часа через два, не переживай, доедем спокойно. Блин, вот говорил же мне Альберт, что раньше приехать надо было. Не воспринял его слова в серьез, думал Марк уже на поправку пошел. Еще эта командировка, теперь проблем не оберешься. Врачи опять его в клинику упекут, а ему нельзя туда, он там окончательно свихнется, — Герман откинул голову на подголовник, закрыл глаза и тяжело вздохнул. — Алик в больнице, почки прихватило, не смог приезжать и проведывать. Неизвестно, когда выйдет. Теперь все на мне, а я не вывезу один.
— А часто с Марком то вообще? — Гриша кивнул в сторону спящего.
— Раньше такие приступы было чаще, почти каждый месяц. Но последний год вроде успокоился. Лекарства помогали, и Алик от него не отходил, каждый день приезжал.
— Не думал, что все так серьезно. Помню после смерти Миры и всех тех событий, ты говорил, что он заболел. Хотя после того, что вы пережили, немудрено свихнуться.
— Рот закрой
