Чужие маски - Николай Александрович Метельский
— Работы почти нет, — буркнул он. — Одна профилактика.
— А как же комбезы после последнего боя?
— Я же говорю, ПОЧТИ нет. Что можно, то я уже подлатал, а что нельзя — на запчасти.
М-да. Хреновый из него начальник техотдела получился бы.
— Подлатал — это хорошо. А сколько не смог?
— Три штуки, — ответил он, не прекращая возиться с «Вулканом».
О-хо-хо. И почему мне на совещании никто не сказал, что нам надо пополнить комбинезоны. У нас, конечно, есть определенный запас, правда, не тех дорогих, что я закупил перед самым началом учебного года, но о таких потерях мне лучше знать заранее. Только из-за хорошего снаряжения я более-менее спокоен за эту кучу крольчатины. Скорей бы уж русские техники приехали. Надеюсь, среди них найдется тот, кто сможет их возглавить.
Отпевание происходило в одном из токийских храмов. На саму церемонию пришли все девушки, работающие в клубе, а также охранники, имевшие в тот день выходной. Я, Казуки и Фантик. Ну и Грицу — единственный, кто, кроме Казуки, остался после случившегося на ногах и относительно целым. Черные костюмы, черные кимоно, редкие приглушенные разговоры… Атмосфера стояла не просто грустная, а какая-то тоскливая.
Сначала мы все собрались рядом с гробом, и священник целый час монотонно читал какие-то сутры. Сам я во всем этом ни бум-бум, но перед началом церемонии отпевания священник пояснил, что надо делать и в каком порядке. Проблема заключалась в том, что после святоши перед покойной полагалось трижды воскурить ладан, но сделать это должны были родственники. А самый близкий на эту роль в Токио человек находился сейчас в коме. Так что заняться этим пришлось нам с парнишкой.
Что еще меня не то чтобы смутило, а, скажем так, ввело в недоумение — это конверты с деньгами, которые приносили гости, и их же подарки, когда они уходили. То есть я все понимаю, традиция и все такое, но ведь я не родственник, а отдавали все мне. Уже потом я узнал: отдавали именно мне, потому что всю эту церемонию, как и кремацию, и похороны, организовал я.
По окончании церемонии родственники могли остаться и отслужить вигилию, но это было бы уже перебором. В том смысле, что уж католичкой тетя Наташа не была точно. Да и я, только тсс, не люблю католиков. Однажды закинуло меня по службе в Рим. Я тогда сопровождал одного неопытного Стирателя в качестве поддержки, должен был отсечь преследователей, если что… В общем, пока мы там были, мой тогдашний напарник рассказал мне очень много историй про Рим и Ватикан. И большая часть этих историй почему-то заканчивалась каким-нибудь нелицеприятным фактом про католиков. Сильно подозреваю, что и у православной церкви имеются скелеты в шкафу, но они вроде как свои. А эти… не наши, короче.
На следующий день происходили похороны. Практически то же самое, что и отпевание. Тот же ладан, опять сутры, только на этот раз покойной присвоили новое имя, буддисты хреновы. Оно, кстати, обошлось мне в круглую сумму. Мне не жалко, но я как подумаю, каково обычным, небогатым людям… Все-таки все церкви рубят бабло, кто как может. А потом еще и говорят, что неотделимы от своего бога. Ну да, если этот бог — деньги. Только не подумайте, что я такой ненавистник церквей, мне по большому счету плевать на них, только жаль, что настоящих, в лучшем смысле этого слова, священников с каждым годом становится все меньше и меньше. Причем заметная часть из них — бывшие военные. До смешного доходит. Кто-то сбивает людей на своих «мерседесах», а кто-то заходит в горящий дом и держит на плечах пылающую балку, давая выбраться детям. Как, например, отец Стиляги, который стал священником после того, как отсидел в тюрьме за грабеж с разбоем.
На выходе из храма нам выдавали пакетик с солью, которую мы должны были посыпать сначала себе на плечи, а потом под ноги. И не забыть на нее наступить. Якобы человек, присутствующий на похоронах, является оскверненным.
В конце дня покойную отвезли в крематорий, где и сожгли. После чего, рыкнув на Казуки, чтобы не лез, я собирал палочками остатки костей Натальи в урну.
— Ну, что скажешь? — спросил я сидевшего напротив меня Святова.
— А что тут скажешь? Не зря он там сидит. Особняк укреплен просто зверски. И это то, что на виду.
Глянув еще раз на фотографии, разложенные на моем столе, я вздохнул:
— Надо понимать, главная проблема — это турели?
— Управляемое минное поле, снайпера на башенках, турели. Проблем там хватает. Но главная — вот этот момент, — потыкал он в пару фотографий.
На одной из них был изображен мужик, сидящий на каком-то контейнере, а на другой — этот самый контейнер в увеличенном виде. Я так понял, Сергеич имел в виду маркировку на нем, но лично мне она ничего не говорила.
— И что это?
— А это, шеф, контейнер от мини-ракет, которые использует робот-охранник МОС-14 Тульского КБП. А ведь мы даже не знаем, сколько их у Биты.
И почему Акеми не рассказала конкретно об этом? Получается, не знала, а раз так, то и активирован робот недавно. Нам, правда, от этого ни тепло ни холодно. Или нет?
— Ты там кого-нибудь оставил? — спросил я у Святова.
— Да, но не из наших. — И не давая мне заговорить: — Нормальный мужик. На таких вот делах и зарабатывает. Не первый год, замечу. Не был бы надежен, давно бы убрали.
— Под твою ответственность.
— Само собой. Наших там все равно оставлять… страшно мне их там оставлять. Эти молокососы только и ждут момента, чтоб пулю поймать. Нету у нас разведчиков. Вообще никаких. В том числе и армейских.
— Ветеран с роботом справится?
— С одним да. С двумя — как фишка ляжет. Тут все зависит от навесного вооружения. Я справлюсь и с большим количеством. Но тут проблема как раз в турелях, они мне толком разойтись не дадут. Резюмируя, хочу отметить, что этот орешек не по нынешним нашим силам. Взять-то мы его возьмем, но потери при этом будут слишком велики.
— Что ж. Спасибо за работу. Иди отдохни.
— Ты бы тоже отдохнул, — сказал он, вставая. — А то последние дни непростыми выдались, а ты только и
