В Изгнании - Владимир Кощеев
Внутрь заглянул один враг, я убрал его выстрелом в упор. Второй разрядил мне в грудь свое ружье, продырявив защиту. От вспышки боли я заорал и пальнул в ответ, унеся уже мертвое тело прочь с брони.
По телу растекалось липкое и горячее. Прошедший пластину стержень вошел в ребра, но застрял. Ослепленный болью и злостью, я вдавил газ, но двигатель окончательно загнулся под огнем джаргаров. Разведчик перебил самых торопливых, и оставшаяся пятерка продолжала стрелять по мне с безопасного расстояния. Особенно мне не нравилось, что командир все еще жив.
Рванув дверь, я выдрал ее из петель и, удерживая в левой руке, как щит, выполз наружу. Стержни джаргаров тут же изрешетили металл, на излете вскрывая обшивку скафандра и выламывая куски брони. Кровь продолжала толчками вытекать из раны на груди, и я полностью доверился помощнику, запуская рельсотрон и приказывая разведчику вступить в прямой бой.
Дрон перемахнул через укрытие — и тут же оказался уничтожен двумя врагами. Обломки сферы разлетелись над озером, оставляя за собой дымный след. Я же, обозленный поражением, просунул руку в дырку двери и начал отстрел. Из-за низкого уровня энергии мои иглы били слабее, втыкались в защиту джаргаров, но двоих мне завалить удалось.
А потом я стал пятиться, сжавшись за тонкой преградой. Воины же, поняв, что лазеры им больше не грозят, рванули за мной. Плотность огня возросла, я истекал кровью, едва не оставил руку на песке, но умудрился не показать спину — иначе меня бы уничтожили в мгновение ока. Но от последнего попадания не удержался на прострелянной ноге, и рухнул на песок.
Это конец.
Цели захвачены. Огонь на поражение .
Четверка турелей быстро уничтожила оставшихся врагов, изрезав их лазерными лучами на куски. Не веря, что мне удалось выжить, из последних сил пополз к входу на базу. Бронедверь уже отъехала в сторону, ко мне летел строитель, разжившийся двумя манипуляторами, похоже, отсеченными плазморезом от автодока.
Когда дрон подхватил меня под руки, я отключился.
Глава 10
— Папа, а почему дядя Ваня так смешно ходит?
— Потому что он потерял свою ногу, Наташ.
— А как можно потерять ногу? — с поистине детским изумлением спросила дочь, оставив рот с редкими зубами открытым.
Как можно потерять ногу? Ну, теперь я точно знаю ответ на этот вопрос. Только отвечать больше некому.
Наш сосед, Иван Берестов, отслужил в армии Директората, и ногу свою оставил в одном из походов. Отрезали, чтобы неведомая тогда зараза не сожрала остальное тело. Провальная, как на тот момент казалось, экспедиция в новый мир, оказавшийся рассадником поедающих белок бактерий.
Через пару лет вынесенная с планеты Хэ-121 зараза подарила человечеству сыворотку, раскачивающую иммунитет настолько, что привитые могли не бояться столкновений с новыми угрозами. Если не умер сразу, уже через сутки будешь чувствовать себя отлично. На основе добытых «дядей Ваней», едва перешагнувшим за порог двадцати трех лет, и его взводом микробов держится вся Экспансия. Вот только из всего отряда остался лишь Иван. Цена кажется крайне низкой в сравнении с открытыми перспективами, но только до тех пор, пока не увидишь, как единственный выживший, прославленный герой человечества, болтается в петле, так и не оправившись от пережитого.
Я вешаться не стану, подумал, рассматривая сглаженный автодоком обрубок чуть ниже колена. Хотел бы сдохнуть, сделал бы это еще в камере. Хотя себе признаться могу: пока бредил под наркозом, проводя обычный день с семьей, был готов там остаться.
Со злостью порвав бинты на ранах, осмотрел наращенное машиной мясо и розовые пятна кожи. Сжав кулак, посмотрел, как напрягаются новые мышцы.
Строитель спас мне жизнь. Значит, борьба еще не закончена.
Скафандр превратился в решето, и восстанавливать его просто бессмысленно. Чудом уцелевшая система бортового помощника да батареи — вот и все, что от него осталось. Ну и шлем, да. Впрочем, пробей его джаргары, никакой автодок бы мне уже не помог. Мертвые не воскресают.
Жалко было и разведчика. Берег верного дрона до последнего, но… Строитель вытащил из озера обломки, и годился дрон разве что на переплавку. Без специфических знаний и навыков, мне ни за что не восстановить его систему. Да и программировать его попросту не на чем — помощник тут бесполезен, в него подобные функции не заложены.
Пока я валялся под наркозом, а автодок зашивал многочисленные дыры, строитель разобрал мертвых джаргаров на части. Холодильник морга теперь забит расчлененными телами, а техника, вместе с кусками киборга, пошла на заправку репликатора.
Развитие базы пошло семимильными шагами. Помимо бытовки, гаража и медблока, получившего для автодока рельсы по всей пещере, я обзавелся полноценной мастерской. Полагающийся по регламенту стандартный инструмент, полки, пара рабочих столов и стойка для экзоскелета. Также одна небольшая пещера пошла на гидропонную ферму — недели через две смогу стать огородником, выращивая продукты во множестве отлитых репликатором кадок. Но для этого нужно изучить местную флору, а с одной ногой по джунглям много не набегаешь.
Автодок уже предложил создать протез, но я, перед собой-то можно признаться, боялся оказаться заложником привыкания к обезболивающим средствам. Слишком четко орал в моих воспоминаниях Ваня за стеной по ночам. Ногу ему отрезали, жизнь спасли, но мозги править то ли не стали, то ли не смогли. А я здесь один, и если будут проблемы, мне с ними жить.
Решив отвлечься, доковылял до скафандра. Влезать с ноющей культей в броню оказалось сущим мучением, зато смог добраться до мастерской.
С помощью компьютера отправил строителя на охоту за древесиной. А уже через час, просматривая отчет анализатора, выбирал обрубленные куски местных деревьев. За работой боль немного отступала, но приходилось постоянно следить за равновесием, чтобы не опираться на собственный обрубок.
Скрипя зубами, содрал мягкую кору с подходящего бруска и оставил сушиться.
Из-за потери скафандра рельсотрон мне теперь не доступен. На руках я его не утащу. Без разведчика выход с территории базы под запретом. Остается заняться арсеналом и приступить к подготовке машины. Благо строитель не разобрал мою, правильно приняв ее за «своего». Но и буксировать в гараж дрон ее, естественно, не стал.
За время, пока лежал в отключке, возле озера однажды были замечены гра, но никакого интереса к брошенной технике не проявили — для них это просто еще один осколок былого. Ну или как они там для себя обозначают наследие дурагаров?
