Замок. Откровение черного колдуна - Илья Андреевич Беляев
За какие-то доли секунды меч оказался в руке и его клинок, сделав дугу, опустился вниз.
– Тим, нет! – послышался слабый голос Эдуарда, все еще не пришедшего в себя после заклинания мага.
Тим сжимал меч так, как никогда раньше. Руки дрожали, и сталь царапала камни, не в силах их разрубить. Соня, сжавшись в комочек, прижалась лбом к полу и закрыла уши руками, испачкав кровью золотистые волосы. Рядом с ней оказалось рассеченным надвое витое деревянное кресло, но она этого не знала, а со всей силы зажмурив глаза, гадала, почему он медлит и не наносит того одного – единственного последнего удара, после которого ее душа найдет долгожданный покой и покинет бренное, проклятое тело.
Время шло. Она медленно приподняла голову и широко распахнутыми, удивленными глазами уставилась на стоявшего в оцепенении, с закрытыми веками, юношу, на того, которого любила и из-за кого совершила такую страшную, совершенно ненужную и бессмысленную жертву.
Девушка выпрямилась, но не вставала с колен, продолжая смотреть на застывшую фигуру, такую любимую и уже такую далекую.
Меч поднялся и до боли уткнулся ей в грудь. Соня даже не сморщилась и не отстранилась, но всем телом почувствовав медленно плывшую по коже капельку алой крови. Холодный металл излучал ярость, и она еще больше подалась вперед, увеличивая боль, но, никак не выдавая ее.
– Убей меня! – глядя в глаза, шепотом произнесла девушка. – Я не достойна того, чтобы жить! Убей меня, прошу тебя!
Мольба не достигла Тима. Рассудок удержал от нежелательных преждевременных последствий. Он отвел меч назад и спрятал его в ножны.
– Я не имею право распоряжаться твоей жизнью. Люди решат твою судьбу! Утром, на рассвете!
– Не-е-ет! – закричала она, извиваясь на полу и хватая Высшего за ноги. – Убей меня сейчас!
Он презрительно посмотрел на нее, как бы говоря: «Еще неизвестно, кто кого обрек на страдания!» и, выпутавшись из ее объятий, направился к выходу. Эдуард полностью пришел в себя и открыл перед Высшем дверь. Соня потянулась к сапогу.
– Лазарь, она должна дожить до рассвета!
Маг тяжело вздохнул, кивнул головой и бросил короткий взгляд на появившийся нож. Тот почернел и осыпал пылью лицо и грудь не свершившейся самоубийцы. Соня упал на пол, и забилась в истерике.
Тим еще раз осмотрел распростертое тело и повторил:
– Она должна дожить до рассвета!
Вышел. За ним последовал Эдуард и… маг. Дверь покоев закрылась на дубовый засов, запечатанный легким заклятьем. За ней кто-то застучал, забился, закричал срывающимся голосом и… рыдания.
Все ушло. Остались одни воспоминания, ничего не стоящие, жалкие обрывки прошлого, которые навсегда вонзились в душу как самые яркие моменты прошлого. Джен… она уже никогда не появится на улицах города, не помашет, приветствуя, рукой, не улыбнется и тем более не обнимет, чтобы утонуть в долгом нежном поцелуе. Тим лежал на постели последнего этажа и, закрыв глаза, вспоминал ее образ, такой далекий, но… такой родной. Минуты, проведенные с ней, превратились в целую жизнь. Голубые глаза цвета девственного неба никогда не покинут его и всегда, в мыслях, будут следовать за ним, тем, кто любил ее больше всех в Этилии, в Альвесте, на всей земле.
Дверь сотрясалась от ударов…
«Я же просил не беспокоить меня до утра!» Юноша открыл глаза. Мягкий свет проникал в узкую бойницу, рассеиваясь по полу. За дверью стоял Эдуард.
– Утро. Народ ждет!
Легкий ветерок теребил волосы и наполнял легкие поистине божественным ароматом. Внизу, на небольшой возвышенности, в сотне шагов от замка, стоял священник, маг, Соня и шесть Лерионеров. Еще ниже – население всего города, собранные Эдуардом.
Девушка была без веревок, цепей… как будто за прошедший день ничего не произошло, и она по-прежнему являлась Старшей для некоторых отведенных ей воинов. Легкий плащ укутывал ее почти до пят, и ветер теребил его подол, временами открывая босые ноги. Люди с удивление перешептывались, совершенно не понимая происходящего и таких поспешных сборов. Лицо Сони утратило былой румянец, и бледность четко прослеживалась даже на шее. Слез не было, она поклялась, что их больше не будет, но красные опухшие глаза говорили о бессонной ночи и о том, что ей пришлось пережить за эти полдня. Народ недовольно переступал с ноги на ногу. Хотя солнце взошло, оно не набрало достаточно сил прогреть воздух и он, дыша ночью, все еще был холодным. Девушка не могла смотреть в лицо никому из присутствующих. Она понимала, для чего все собрались и что за этим последует, главное, чтобы все прошло быстро и для нее наступит покой. Навсегда! Единственное, это чтобы не было слез… не было слез…. Не было слез!
– Сегодня мы собрались почтить память моей несостоявшейся жены, любимой девушки – Дженни, лучшей девушки этого города… всего Альвеста, – он опустился на одно колено. – Я преклоняю перед ней колени и вместе с вами скорблю о ее смерти, о смерти, сотворенной рукой поистине чудовищного человека.
Соня вздрогнула всем телом, но не подняла лицо.
– Зверское, хладнокровное убийство, присущее только истинным палачам.
– Зачем столько слов, ее этим не вернуть! – выкрикнул кто-то из толпы.
– Да, ее этим не вернуть, но все вы хотели найти ее палача, чтобы он предстал перед судом, на котором ему будет вынесен смертный приговор. Палач нашелся. Он среди нас!
Народ зашумел, переговариваясь между собой. Соня вздрогнула, еще больше склонив голову к груди, и закрыла глаза. Вперед вышел староста.
– Ты изволишь шутить?
– Я когда-нибудь вам лгал?
Старик замолчал и в смущении хотел податься назад, но юноша остановил его.
– Прежде я хочу услышать из твоих уст, какое наказание ты бы дал убийце Джен?
Найдэн расправил старческие худые и глянул на Высшего.
– Если ты знаешь убийцу, разве сам не нашел ему кару? – вопросом на вопрос ответил тот.
– Я хочу узнать твое мнение, Найден, мнение Этилии!
– Она всем нам, истинным жителям Горного Королевства, была как дочь и родители вправе требовать смертной казни.
Дрожь пробила девушку. На висках выступили капельки пота, ноги предательски подкосились, готовые в любой момент не выдержать вес собственного тела.
– Покажи нам, раз ты нашел палача, или все собрались ради потехи?
– Прежде я хочу попросить вас отдать мне в приемные дочери младшую сестру Джен.
– Нет! – закричал старец. – Хватит с нас смертей, дитя останется у нас, мы станем ее семьей, и только убив нас,
