Аномальный наследник. Том 8 - Элиан Тарс
— И все же переродившиеся сарниты, попав в обычные человеческие тела, используют рахну, — отметил очевидное Андрей Оболенский. — Так почему бы и их детям не использовать?
— Это хоть как-то объясняется! — возразил я. — Концепция энергетического слепка или же «души» пусть и высмеивается некоторыми учёными, я подозреваю, имеет место быть! Да и мы прекрасный образец реальности душ. Душа влияет на тело. Но… — я махнул рукой. — Честно говоря, я сомневаюсь, что нынешние Годуновы — сариниты. По крайней мере, рахны ни в ком из них я ни разу не почувствовал.
— Я тоже, — подтвердил великий князь.
— Так что хватит об этом. Сейчас не о происхождении Годуновых нужно думать, а о…
— Туру-туру-туру-ту-ту-ту. Ту-ту-ту ту-ту-ту, — заиграла идиотская привязчивая мелодия из популярного комедийного сериала «Село придурков».
— Это из штаба, мой принц, — невозмутимо произнёс великий князь Тверской, переведя взгляд на стол, где лежал телефон.
— Ответь, — кивнул я, размышляя о том, что на своих штабных офицеров Андрей Оболенский поставил довольно специфический рингтон. Должно быть, намаялся с ними.
— Слушаю! Да! Хорошо. Сейчас буду с сыном, — отрывисто произнёс он в трубку.
Затем положив телефон в карман, повернулся ко мне:
— Князь Выборгский просит удостоить его разговором. Звонил по закрытому каналу через свою базу.
— То есть он думает, что просто позвонить напрямик слишком опасно? — хмыкнул я. Ведь телефоны высшей аристократии и так защищены от прослушки. — А я думал, я самый большой параноик.
— Ну что вы, мой принц. До вас ему далеко.
— Ладно, обойдёмся без лести. Пошли уже, нечего заставлять моего… кем он там мне приходится? Приёмный тесть? В общем, нечего заставлять его ждать.
***
Князь Выборгский извинился за то, что знал о планах императрицы сделать достоянием общественности факт моего спасения Софьи, но не сообщил нам заранее. С его стороны утаивание от союзников такой информации может показаться кому-то бесчестным. Мол, без нашего ведома и согласия нас (ну точнее меня одного — младшего великого княжича Тверского) использовали в каких-то своих планах. Великий князь Тверской мог бы разозлиться и был бы в своём праве.
Но!
С другой стороны, князь Выборгский как будто бы выполнял приказ императрицы. А она стоит выше любых князей. Остановить её никак он не мог.
И всё же в голосе Антона Ивановича Троекурова слышалось лёгкое чувство вины. Потом, правда, он попытался оправдать себя тем, что Софья сообщила ему о нашем с ней желании создать свой собственный боярский род. Мол, то, что императрица заявила, что меня необходимо сделать князем, не противоречит моим изначальным планам, а, в общем-то, им соответствует.
Выслушав князя Выборгского, мы с Андреем Оболенским заверили его, что после принесённых извинений, никаких претензий к нему не имеем и приступили к обсуждению наших дальнейших планов.
— Её величество желает, чтобы вы с Софьей оставались в Африке до тех пор, пока не будет получен ответ от Канцлера. И пока не будет всё готово к вашей свадьбе.
— То есть её величество хочет, чтобы мы сидели тут как можно дольше? — уточнил я, вместе с «отцом» разместившись в удобных креслах в специально оборудованной комнате для подобных сеансов связи. Все провода были скрыты (оборудование находилось за стеной в аппаратном зале), так что комнатка напоминала небольшую, но уютную гостиную.
— Откровенно говоря — да, — чуть поколебавшись, ответил Троекуров.
— Увы, вряд ли мы сможем усидеть на месте так долго, Антон Иванович. Да и Соня, полагаю, очень хочет встретиться со своей матушкой, раз уж карты вскрылись. Не так ли?
— Так, но… Возвращение в империю может быть опасным.
— А сидеть на военной базе безопасно? При всём уважении, Антон Иванович. «Новая» база вашего княжества недавно подверглась нападению…
— Но сейчас-то британцы отступили.
— Отступили. Но всякое может случиться. Неважно, в Африке или в России. Как бы то ни было, Антон Иванович, сверхважных причин оставаться в Африке у меня нет. А те, которые есть, меркнут перед необходимостью отправиться в Москву. Я не могу прятаться за спинами других, когда решается моё будущее.
Сидевший рядом великий князь Тверской потянулся к небольшому приёмному блоку и, убедившись, что я закончил свою мысль, нажал на кнопку, отключающую микрофоны.
— Мой принц, нужно ли так резко идти против Её Величества и других князей?
— Что-то выступление императрицы совсем тебя из колеи выбило. Возьми себя в руки. Великокняжеский род мы или собачки Рюриковичей? Изменой считается лишь нарушение прямого приказа. Вот только князьям очень редко приказывают.
Троекуров не спешил с ответом.
Замолчав, я уставился на приёмный блок.
— Я понял вас, Аскольд Андреевич, — голос князя Выборгского прозвучал на удивление бодро и даже весело. — Мы с Её Величеством предполагали, что у вас сложится своё мнение насчёт происходящего.
Хмыкнув, я вновь включил микрофон:
— Так что же, ваше предыдущие слова были проверкой?
— Нет, не проверкой. Её величество в самом деле хотела бы, чтобы вы и Софья как можно дольше находились вдали от внутренних дрязг. Но всё же она сразу сказала, что как поступить решать вам и только вам.
— Очень мудро со стороны её величества. И раз мы перешли к откровенному разговору, Антон Иванович, я искренне надеюсь, что вы не станете использовать чувство долга Софьи и не загрузите её работой по восстановлению базы, чтобы подольше задержать в Африке?
— Не стану, Аскольд Андреевич, — коротко ответил Троекуров.
Наша беседа с князем Выборгским продолжалась ещё тридцать две минуты. Когда основные вопросы были обсуждены, Троекуров сообщил, что теперь ему нужно побеседовать с приёмной дочерью.
Мы с Андреем Оболенским задержались в здании главного штаба. Поговорили с начальником базы и
