Ужасное сияние (СИ) - Платт Мэй

— Идём, тебе нужно выбрать раптора. Мне поручили помочь.

Технические характеристики всё ещё оставались набором символов и букв, зато Нейт уже с прошлого раза отметил «своего» — того, на котором делал вылазку тогда с Дрейком. Внешне он ничем не отличался от сотни других, запомнился только номер — «счастливый», с тремя семёрками посередине: RD77722f002.

— Этот, — сказал Нейт, когда его отвели в ангар.

— Ладно, — ответила Леони. — Запишем на тебя. Кстати, — она прищурилась, — ты ведь уже участвовал в охоте, правда? Вот и отметь своего алада. Как все, насечками. Прерывателями надо, обычным ножом сколько ни царапай, ничего не останется, металл тут особый, сверхпрочный.

— Спасибо, Леони.

— Или двух, — добавила та, не изменив интонации. Дрейк, который стоял чуть позади, но чья крупная фигура была заметна даже за сотню метров, напрягся. — Да, почему нет? Запиши того, которого ты поймал самостоятельно, даже без механизма. Такие особенно «крутыми» считаются, чтоб ты знал.

Она протянула руку — живую, а механической похлопала Нейта по плечу, почти таким же жестом, как субедар Аро, только смотрела пристальней. Прямо в глаза.

— Поздравляю, в общем. Теперь ты будешь с нами третьим. А ещё… Дрейк, да подойди ты уже сюда. Ты слышал?

— Что? — лицо Альбиноса стало искренне недоумевающим. Нейт некстати вспомнил рассказ Дрейка, что его вечно дразнили «тормоз из Табулы», а однажды надели на голову мусорное ведро и смеялись. Ему даже от Калеба и Энни так не доставалось.

— Городские собираются устроить очередной «обыск» на… ну, ты понимаешь. Мёртвом месте.

— Лакос, — сказал Дрейк, его передёрнуло — плечами и довольно слабой мимикой лица. Нейт повторил этот жест. Он плоховато выучил историю, но кое-что запало в память, и называлось оно «Падение Лакоса». Под водами огромного озера был полис, самый безопасный из всех, пока однажды не явились чудовища, алады-торнадо, каких не видели и до, и после, как будто они нарочно устремились, чтобы пожрать подводный город, недосягаемый прежде. Миллионы людей погибли за несколько часов. Тысячу дней над водой стояла воронка из замершей влаги, туманной взвеси и редких зеленоватых молний — это бездумные и бездушные алады дожирали свою добычу.

Прошло всего-то лет тридцать. Дрейку сейчас тридцать пять, он своими глазами не видел, но уже жил на свете, когда это случилось. Леони родилась через пару лет после катастрофы.

— От него же ничего не осталось.

— Учёные Интакта хотят, чтобы мы снова осмотрели. Они почему-то думают, что Монстр и его банда туда тоже сунутся, так что наше прошлое задание тоже в силе.

— Эй, вы не говорили мне про Монстра.

На самом деле краем уха Нейт слышал, но предпочитал делать невинное лицо. Это его малышка Яо научила, рекруты-дети вообще умели пролезать в каждую дыру и вытаскивать информацию от дронов в столовой, уборщиков, из незначащих фраз дежурных, из плакатов-голограмм «Мы верим в вас». База была городом, разве что без купола — но со своими законами, кровью и плотью.

Леони и Дрейк переглянулись.

— Я расскажу, — произнёс Дрейк. — Хотя… лучше пойдёмте вместе. И, кстати, Нейт, твои вещи всё ещё у меня. Книжки с картинками. Кукла. Та штука, которую ты нашёл. Пришла пора отдать всё тебе, ведь ты больше не рекрут, а равный нам.

Часы остановились. Нейт взял их в руки, тряханул в зажатом кулаке — они тикали, но стрелки не двигались. Что это именно часы, он догадывался, Леони и Дрейк подтвердили догадку. Нейт приложил их к уху, снова встряхнул — ничего не изменилось.

— На, — Леони протянула поджаренный зефир. Они развели костёр за пределами базы, в небольшой гряде камней, которая закрывала их от нежелательного внимания. Нейт теперь мог выходить «на свободу», когда вздумается.

— Знаешь, почему часы не работают? — спросил Дрейк.

Нейт покачал головой. Рыжие волосы он так и не состриг, но теперь собирал в хвост, чтобы не мешались. Часы из брошенного города не казались столь уж ценными, Нейт положил их на плоский камень рядом с собой.

— Это всё… катаклизм. Ну, тот самый. Алады не только воронки оставляют, они жрут и время, — Дрейк нахмурился, как всегда, когда ему приходилось объяснять то, что он сам не до конца понимал. — Мы здесь близко к Тальталю, пустыне, где ничего толком нет, кроме аладовой травы. Я туда выбирался. Смотреть не на что, а вот аладов — целые толпы. Они там не разрастаются, пока не почуют что-то живое, но меняют всё вокруг себя. До нас тоже достают, видимо.

Он подкинул, поймал и снова протянул Нейту искажённый механический кругляш.

— Если хочешь, можешь забрать.

Нейт кивнул. Он взял древний диск, покрытый царапинами и какими-то пятнами, холодный и тяжёлый, как в тот день, когда обнаружил его в мёртвом городе, и сунул в карман комбинезона. Время изменилось, как и пространство, прошлое стало картинками и дырами в земле.

— Что случилось с Лакосом? Да-да, я сдавал экзамен. «Непредвиденная катастрофа, атака фрактальных сигнатур». Что случилось на самом деле?

Леони и Дрейк переглянулись. За их спинами закат превращался из рыжего тряпья в синеватый полог.

— Моя учитель, — с усилием выговорил Дрейк. — Гвинера было её имя. Она тренировала меня и многих других, уничтожила сотню или более аладов. Она говорила, что их призвали в ту ночь, когда Лакос объявил тревогу, но никто не мог пробиться сквозь щит над озером.

Нейт нахмурился.

— Алады не делают никаких щитов.

— Охотники пытались. Они стояли на берегу, у них были «водные рапторы», всё, что нужно — тысяча полностью вооружённых людей. Стояли так до утра, пока зелёный торнадо пожирал Лакос. Гвинера говорила, это напоминало грозу. Вопли о помощи затихли к утру.

Леони потрепала его по бугрящемуся мышцами плечу и протянула желтоватую самокрутку тенелиста. Огонь добавлял красок блёклому лицу Дрейка и одновременно превращал в какую-то жутковатую маску.

— Гвинера говорила, что многие кинулись на помощь, несмотря на прямой запрет неоправданного риска. Их рапторы умели плыть. Они почти достигли торнадо. Она была в их числе.

— Но?

Нейт сглотнул.

— Их как будто что-то вышвыривало. Как будто алады внезапно стали разумными и прогоняли тех, кому не хотели причинять вреда. Знаю, это невозможно. Они тупые, Нейт. Они вообще не живые.

— Плазменная спираль Цытовича, — добавила Леони. — Ладно-ладно, я тоже не до конца понимаю, чего это за хренотень. Только теоретически, да в общем, алады у тебя точно не станут принимать экзамены по квантовой физике, когда попытаются сожрать и превратить в воронку. Ну, ты всё равно ведь читал. Неживая природа, которая копирует живую, образцы из иного мира, похожие на ДНК и вирусы, но по сути что-то вроде фотонов. Если хочешь, Нейт, можешь подучить все эти формулы, по ним делают наши механизмы и дизрупторы, станет яснее, но по мне — разницы никакой. У меня были самые низкие оценки по теории, если хочешь знать, но кто скажет, что я плохо дерусь с аладами?

— Никто, — подтвердил Дрейк. — Леони одна из лучших.

Нейт почесал затылок, а потом сунул в рот большую поджаренную зефирину — горячую и сладкую. Она обожгла губы и язык, пришлось надсадно втягивать прохладный сумеречный воздух, пока немного не остыла.

— Хрень какая-то, — буркнул Нейт, когда стало чуть легче. — Ну и я готов с вами к этому Лакосу. А теперь расскажите про Монстра, а то про него я так толком ничего и не врубился. И это не теоретическая фигня, вроде природы аладов, так что не увиливайте, ага? Он был одним из ваших, так? Раптором. А потом?

— Верно, — Дрейк и Леони снова переглянулись. Она, рисуясь, сунула железную руку в огонь и прямо в ней поджарила очередную зефирину: из белой та стала коричневатой, почти оттенка кожи Леони. Флуоресцентная краска так и светилась разными оттенками, огонь не причинил ей вреда, не говоря уж о самом бионическом устройстве.

— Мы тоже многого не понимаем, поэтому и позвали сюда, подальше, от ну понимаешь…