Энди Чамберс - Путь архонта
Раздался быстрый скребущий цокот когтей по камню, и тьма ожила, породив сотни тощих иглозубых силуэтов ур-гулей, которые мчались навстречу им. Сибарит вскрикнул и рефлекторно застрелил первого же, что попал в прицел, но позади него бежала еще дюжина. Ваэллиент и его кабалиты Черного Сердца все еще отчаянно отстреливались от темной массы монстров-троглодитов, когда та нахлынула на них неудержимой волной.
Глава 11
ЧЕРНОЕ СХОЖДЕНИЕ
Харбир постепенно привыкал к телу, унаследованному от Беллатониса. Оно, впрочем, по-прежнему не особо ему нравилось. Никак не пропадало чувство, что оно представляет собой нескладное месиво не подходящих друг другу частей, сляпанных вместе, и напоминает марионетку в руках кукловода. Однако мало-помалу он смирился с этим. Некоторые странности этого тела были, определенно, по-своему полезны. К примеру, он никогда не чувствовал ни голода, ни усталости, и боль любого вида казалась лишь интересным, но ни в коей мере не раздражающим ощущением. Однако как бы Харбир не старался, он не мог заставить себя привыкнуть к наличию дополнительных глаз в своих лопатках, какими бы полезными они бы ни могли оказаться в будущем.
Они снова спускались. Для краткого разговора с Иллитианом Харбир вознесся к вершине крепости Белого Пламени, словно пробка, выскочившая из бутылки. Теперь же его подгоняли к основанию крепости, чтобы снова войти в фундаментальный слой, из которого он, следуя наставлениям Анжевер, вышел всего час назад. Четверо воинов Белого Пламени шли, сомкнувшись тесным ромбом вокруг Харбира, и едва не подталкивали его локтями. Они продвигались через сменяющие друг друга антигравитационные вертикальные туннели и казавшиеся бесконечными закрученные лестничные пролеты.
Ступени постепенно изменялись: ближе к вершине крепости они были беломраморными, широкими и величественными, а у подножия становились узкими, крутыми и убогими. Воины торопили Харбира, не давая глазеть по сторонам, но он явственно заметил, что крепость теперь еще более тщательно отделяют от внешнего мира, чем раньше. Повсюду куда-то спешили отряды солдат в доспехах и слышался шум запираемых затворов и смыкающихся ворот.
Подданные Иллитиана действительно готовились сразиться с Асдрубаэлем Вектом. Харбир вырос в такой части города, где подобное поведение становилось кульминацией бесчисленных анекдотов. Не было никого, кто выступил бы против тирана и выжил — так гласили легенды Нижней Комморры. Здесь, в Горе Скорби, что была ближе к вершине пищевой пирамиды, на положение вещей, очевидно, смотрели несколько иначе.
В воздухе витало некое… возбуждение, как будто воины готовились к дню, который давным-давно предвкушали. Что ни говори, а кабал Иллитиана поддерживал своего архонта твердо, как скала. От этого Харбир ненадолго задумался об Иллитиане и его безжалостных амбициях. Может быть, архонт Белого Пламени действительно был продуктом своей среды; возможно, именно она сделала его настолько безумным и алчным до власти, что он решил вступить в поединок умов с верховным властелином.
+Ниос Иллитиан взобрался на вершину своего дома по телам убитых братьев и сестер. Ничего ему не навязывали — это он сам делал все возможное, чтобы добиться могущества.+
Сухой шепот Анжевер снова проник в его разум. Он звучал педантично и сердито. Она до сих пор не простила Харбира за то, что тот нарушил ее дурацкий сценарий и непреднамеренно пригласил Иллитиана спуститься вместе с ними в лабиринт Черного Схождения. Теперь, вместо того, чтобы иметь власть над событиями, они могли лишь плыть в их потоке — каковой воплощали собой четверо воинов Белого Пламени, столь решительно ведущие его в нутро крепости.
+Ты вообще хоть что-нибудь знаешь о Черном Схождении? Не беспокойся, по твоей пустой памяти я и так вижу, что нет. Разумеется, ты едва ли что-то знаешь о гемункулах и их ковенах в целом, не так ли, дитя? Я порой забываю, какой ты на самом деле юный и бедный.+
Харбир вздохнул про себя. Он уже, к своему разочарованию, обнаружил, что не мог заблокировать голос Анжевер или хотя бы отвечать ей посредством собственных мыслей. Возможно было говорить с ней вслух, но он не мог этого делать, пока находился под надзором воинов Иллитиана. Его постоянно изводило незримое привидение, которое получало удовольствие от поиска недостатков во всем, что он делал. И, что самое неприятное, он не мог просто бросить ее и покончить с этим. Анжевер воплощала единственную оставшуюся у него слабую надежду на возвращение старого тела и месть Беллатонису, какой бы малоубедительной она ни была. Он не хотел и думать о том, что может на всю оставшуюся жизнь застрять в разномастной сброшенной шкуре Беллатониса. Харбир осознал, что его фантазии о возмездии начинают расширяться и теперь включают в себя вдобавок Иллитиана и Анжевер. Он изо всех сил попытался скрыть от колдуньи эту конкретную мысль.
Они добрались до конца ступенек и вышли в пространство, пронизанное кривыми коридорами с сырыми стенами, сочащимися потеками влаги. Анжевер продолжала шептать, пока они двигались по коридорам, и против воли вбивала знание в его голову.
+Гемункулы существовали в Комморре еще до Падения. Можно сказать, что город породил их, и что гемункулы, в своем роде, сделали вклад в уничтожение эльдарской расы, но у этого преступления и так слишком много подозреваемых. Незадолго до Падения эльдары стали разрозненным народом. Они разделились, потому что осознали, что их могущество практически бесконечно. Их культура и технология достигли пика, столь высокого, что они уподобились богам. Одной своей волей они могли созидать или разрушать. Осознание этой силы привело к великому расколу, ибо одни приняли ее, в то время как других она отталкивала.+
Воины и ведомый ими Харбир спустились по лестнице в недавно осушенную цистерну. К стенам и полу этого ничем не украшенного, пустого кубического пространства льнула зеленая слизь. У подножия лестницы эти четверо остановились и просто стояли, выжидая, фактически заточив Харбира между собой. У того возникло неприятное, тошнотворное чувство, что они вели его всю дорогу просто для того, чтобы казнить в каком-нибудь тихом и отдаленном месте.
Раздался треск, и круглый участок пола начал уходить вниз, разделяясь на аккуратные сегменты, так что получилась спиральная лестница. Из отверстия просочился тусклый желтый свет и бормотание голосов, которые быстро умолкли. Харбир и его охранники спустились в грубо высеченную в скале комнату, уже наполненную десятками воинов, каждый из которых носил символ Черного Сердца. От этого зрелища Харбира до костей пробрало холодом — члены принадлежащего Векту кабала были здесь, в самом сердце крепости! Но потом он улыбнулся собственной глупости. Да, это была хитрость, но не та, о которой он сначала подумал.
+Да, они — последователи Иллитиана. Они носят знак Векта в надежде, что смогут обманом пробраться мимо передвигающихся вокруг патрулей Черного Сердца. Не обращай на них внимания и слушай меня. То, что я хочу тебе сказать, очень важно и повлияет на твои шансы выжить при встрече с Черным Схождением.+
Большую часть одной из стен помещения занимала круглая дверь, похожая на люк, в других трех виднелись узкие проходы. Оживление, вызванное прибытием Харбира, вскоре утихло, спиральная лестница беззвучно поднялась вверх и снова слилась с потолком. Воины в комнате были облачены в доспехи и вооружены до зубов. Харбир отметил, что преобладало необычное, более тяжелое переносное вооружение. Судя по всему, они особенно предпочитали тупоносые моноволоконные шредеры и бластеры, стреляющие темным светом.
+По большей части этот раскол до Падения был сосредоточен вокруг концепции Формы. Консерваторы рассматривали свою форму как нечто неприкосновенное, как величайшее достижение эволюционных сил, восходящих к самому зарождению вселенной. Радикалы же верили, что форма, принимаемая душой, не предопределена, но создана космической случайностью. Они не видели вреда в том, чтобы менять свою форму, как угодно, когда получили доступ к технологии, позволяющей это делать. Наиболее экстремальные из них переселяли себя в животных, корабли, структуры или даже целые субцарства.+
Воины ожидали призыва к действию, и им явно не терпелось приступить к делу. Однако, в первейшую очередь, они были дисциплинированными солдатами, и это, как по опыту знал Харбир, означало, что им привычно ожидание. Он стоял в стороне, пока они занимали себя тем, что бесконечно проверяли и перепроверяли свое снаряжение. Тем временем скрипучий голос Анжевер, не прерываясь, занудствовал внутри его черепа.
+Куда больше было тех, кто занимался более ограниченными физическими модификациями. Улучшенные гены, ускоренные рефлексы, усиленные чувства, регенерирующие клетки и все в этом роде — все большее и большее «усовершенствование» эволюционного процесса. Вот здесь в игру и вошли те, кого мы теперь называем гемункулами. Они начинались как некое разрозненное сообщество хирургов и ученых, которые стали первопроходцами в наиболее экстремальных сферах. По разнообразным причинам — в основном касающимся этики и законов — многие из них решили поселиться в портовом городе Комморра и других субцарствах Паутины.+
