Владимир Молотов - Урал атакует
Недоброе предчувствие отозвалось нытьем в груди – Костя глянул на приятеля.
– Что-то здесь неладно, – констатировал тот. – Тормознем, посмотрим?
– Оно нам надо? У нас же своя миссия, – не из испуга, а из расчета сказал Костя.
– А если хорошего человека обижают? – Ганя посмотрел кристально чистыми глазами.
– Ладно, добро, – не стал спорить Муконин.
Остановились метрах в пяти от фуры. Копошащийся на подножке тип уже приоткрыл одну створку. Второй, у которого была, конечно, не палка, а ствол автомата, – второй открыл очередь по белой «семерке». Костя и Ганя инстинктивно пригнулись, уткнули головы в переднюю панель.
– Бляха, мать твою! – выругался Ганя.
Машина только зазвенела вся, но пули не просочились.
Однако бандит с автоматом, по-видимому, решил, что ликвидировал находящихся в салоне. Хотя стекло и не разбилось, но стрелять он перестал.
– Теперь он пойдет к нам. Проверять, – полушепотом сказал Костя, неприятно ощущая след от легкого удара виском в руль.
– Всенепременно, – скривил рот Ганя.
Костя почувствовал жар.
– Что будем делать? – поинтересовался он у товарища.
– Пусть подойдет поближе.
Ганя тихо раскрыл «бардачок», утопил руку и высунул черный пистолет «Грач» – новообретенную «игрушку» Кости. Затем дотянулся до кнопки и опустил боковое стекло. Пахнуло старой прелой травой. Костя согласно кивнул.
Послышались мерные шаги тяжелых ботинок. Через пару секунд показался рукав зеленовато-коричневой спецовки со светло-зелеными вкраплениями. И сразу же просунулась в окно круглая лысая голова на бычьей шее. В следующее мгновение Костя услыхал странный звук, похожий на отрывистую отрыжку, и запечатлел лишь хлебнувший воздуха рот и почти черные глаза, наполнившиеся страхом и болью. Из бычьей шеи брызнул бурый фонтанчик, капли попали на спинку Ганиного кресла.
Муконин понял, что теперь пришло время его миссии, и медлить нельзя. Перехватив у смекалистого дружка пистолет, он открыл свою дверцу и буквально вывалился на дорогу. Перекувырнулся через изогнутый позвоночник, по возможности резко поднялся, но получилось плохо. Не зажившее до конца ребро дало о себе знать. Костя навел пистолет и… Ворота фургона оказались приоткрыты, но никого не было, только зияла черная щель-полоса.
Костя пригнулся. Перебежками, останавливаясь и вытягивая руки с пистолетом, приблизился к заднице грузовика. Замер, прислушался. Раздался непонятный шорох. И тут из фургона вылетел маленький черный шарик и начал падать – Костя будто смотрел кадры замедленной киносъемки.
– Ложи-ись! – заорал сзади Ганя.
Муконин и сам вовремя сообразил, в чем дело, отпрыгнул как можно дальше и залег на обочине, носом в стылую землю. Едва успел обхватить голову руками, как хлопнуло и оглушило.
Когда Костя поднял голову, то увидел, что впереди грузовика с классической желтой кабиной из Голливуда – над крышей выхлопная труба с раструбом, – впереди грузовика в косо стоящую иномарку прыгнул худощавый тип, и тут же взревел мотор.
Ударила очередь. Иномарка, только сорвавшаяся с места, завизжала колесами, завиляла, съехала с дороги и перевернулась.
Все стихло. И эта неожиданная тишина словно зашумела в ушах.
Муконин поднялся с земли, брезгливо отряхнулся.
– Хорошо, что их было только двое, – заметил подошедший Ганя, разглядывая в руках трофейный «калаш».
– Пойдем посмотрим, что с водителем, – предложил Костя.
Кабина фуры с водительской стороны была приоткрыта. Ганя подошел и растворил дверь до конца. В это время Костя убедился, что из перевернутой легковушки уже никто не вылезает. На кресле фуры, запрокинув голову с окровавленным виском, сидел человек с виду лет пятидесяти, в молодящем спортивном костюме синего цвета. Прядь черных волос с проседью замаралась в крови. Неправильная форма головы с правильными чертами лица наводила на мысли о квадратуре круга. Паутины морщин отчетливо отпечатались на бледной коже вокруг закрытых глаз. Костя забрался на подножку, соединив два пальца, осторожно раздавил воображаемую блоху на сонной артерии шофера.
– Кажется, еще жив, – известил он.
Вместе с напарником они вытащили водителя на свежий воздух и поволокли на обочину. Прислонив его к огромному колесу, начали приводить в чувство. Для этого Костя предварительно залез в кабину фуры с пассажирской стороны и откопал аптечку.
Нанюхавшись нашатыря, дальнобойщик открыл глаза.
– Кто вы такие? – Захлопали ресницы.
– Мы твои ангелы-хранители, – усмехнулся Ганя.
Шофер повертел головой направо-налево.
В этот момент раздался взрыв, у Кости аж уши заложило, и он вжал голову в плечи. Лежавшая кверху колесами иномарка заполыхала ярким пламенем.
Дальнобойщик назвался Иванычем. Оклемавшись, он рассказал, как на него напали.
– Я ехал-то пустой совсем. – Голос у него оказался ломкий и резкий, что не вязалось с его обликом мужичка-простачка с добрыми глазами. – С Тюменского Севера гнал, а туда какую-то радиационную хрень увез. Жизнь-то, сами знаете, какая – кругом нищета. Я на любой товар соглашаюсь. Кто не рискует, тот не живет. До Русской Хиросимы я нормально бабки зашибал, теперь же так, только на пропитание. А ведь у меня дома три рта: жена и пацан с девчонкой.
– Ну понятно. Значит, пустой, говоришь, ехал, – перебил Костя, поменяв точку опоры (он начинал нервничать – слишком много времени уже потерялось).
– Да, порожняком гнал, – покосился на Муконина Иваныч, отклонив спину от колеса и распрямив позвоночник. – У меня дом-то совсем рядом. Поселок Пионерский, тридцать километров осталось. А тут эти. Тормознули полосатым жезлом. Я, конечно, обрез охотничий на всякий случай под сиденьем держу, мало ли что, жизнь-то, сами знаете, какая. Но в этот раз я достать его не успел. Вон, ублюдок, которого вы пришлепнули, он меня прикладом огрел без всяких предисловий.
– Ну вот, радуйся, что жив остался, – добродушно сказал Ганя.
– Я и не знаю, парни, как вас благодарить-то. Может, ко мне заедем, а? Я на прошлой неделе наливочку припрятал, а? Ну не хотите пить за рулем, так молочка парного? У нас и коровка есть, худая, правда.
– Нет уж, ты извини, Иваныч, но мы торопимся, – отказался Костя. – Как-нибудь в другой раз. Может, на обратном пути?
Приятели переглянулись.
– А хоть бы и на обратном. Ты только телефон мой запиши, – обратился Иваныч к Косте.
– Давай, конечно, – закивал Муконин и достал мобильник.
Дальнобойщик извлек из-за пазухи зеленый пенальчик – новейший карманник фирмы «Эппл» с функцией видеофона и с режимом реальных ощущений. «Так уж повелось на Руси: чем меньше человек значит, тем у него круче мобильник», – усмехнулся про себя Костя и забил номер.
– Доехать-то сможешь сам? – осведомился Ганя, когда Иваныч начал уже забираться в кабину.
– Конечно, я и не в такие переделки попадал. Всякое бывало. – Он замер на подножке, как будто ожидая чего-то еще.
Но друзья промолчали.
Он залез к себе, закрыл дверь, завел двигатель. Фура взревела, как танк.
Муконин с Ганей снова переглянулись и пошли к «семерке». Надо было еще быстренько убрать следы крови. Да и труп выволочь в лесок.
Время поджимало.
Глава двенадцатая
До въезда в Челябинск оставалось буквально километров пять, когда их на посту тормознул полосатой палочкой человек в форме. Форма была синей, с лунными кольцами на брюках и рукавах, какую носили до Русской Хиросимы гибэдэдэшники. Только на погонах ни лычек, ни звездочек. Зато имелось на каждом по двуглавому орлу, золотящемуся на неожиданно выглянувшем солнце. За спиной у инспектора висел пресловутый автомат Калашникова.
Остановив машину, Костя приоткрыл окно и высунул чип-мандат. Постовой посмотрел на Муконина взглядом вышедшего из клетки тигра, глянул на мандат и ровным голосом произнес:
– Из машины выходим.
Костя смерил его спокойным взглядом. Типичный гибэдэдэшник путинско-медведевских времен. Упитанный мужчина со скуластым смугловатым лицом, с глазами чуть навыкате, имеющими стандартный набор виньеток-выражений.
– Ты что, не прочитал? – беззлобно сказал Костя. – И почему чип не просканировал?
– Здесь я буду вопросы задавать. Из машины выходим, – повторил экс-гаишник.
Костя посмотрел на Ганю. Тот многозначительно вытянул губы. Они медленно, словно нехотя, вылезли из автомобиля.
– Багажник открой, – скомандовал постовой.
Ганя подошел к нему вплотную. Они оказались одинакового роста, и даже одежда оказалась похожей. На Гане были голубовато-серая ветровка и джинсы. Принижало Костиного товарища лишь отсутствие автомата за плечами и полосатой палочки.
– Послушай, добрый человек, – доверительным тоном заговорил он (типа, мы с тобой одной крови – старый прием опытного водилы). – Ты президента Уральской Независимой Республики знаешь?
– Ну, допустим, – хмыкнул «добрый человек», поигрывая палочкой.
