Виктор Милан - Черный дракон
Мигаки рассудительно кивнул. Он был в цилиндре и черном фраке, на носу почти висели солнцезащитные очки с крошечными круглыми стеклами – архипародия на псевдоевропейский наряд, надеваемый гражданами Дракона по особо торжественным случаям. На Шимадзу была шелковая каштановая рубашка и просторные серые форменные брюки с красными лампасами, выпущенные поверх высоких черных сапог. На взгляд Мигаки, она выглядела экзотической, опасной и соблазнительной. Впрочем, он признавался самому себе в склонности романтизировать безвкусицу и даже порок. Это вытекало из идеологии цу.
«Неужели это самая загадочная женщина на свете? – гадал Мигаки – Или она просто сумасшедшая? Быть может, одно тесно связано с другим? Имеет ли это какое-то значение?. «
Одно несомненно, познакомившись с Шимадзу, он, отбросив степенность, начал, словно первокурсник университета, гоняться за собственным хвостом. Что само по себе не так уж и плохо. Мигаки сдержался в самый последний момент, чтобы не рассмеяться вслух. Элеонора этого бы не поняла.
Погрузив в воду палец, она следила за поднимающимся от него крошечным буруном. Включавшиеся с ворчанием сервомоторы подстраивали парус из баллистической ткани к нюансам ветра, измеряемого установленным на мачте из углепластика датчиком. Гладь озера бороздили несколько яхт, белые треугольники их парусов торчали над неровной зеленой линией невысоких холмов Васеда.
– Я взбунтовалась. Этого следовало ожидать. Отец стремился сделать из меня совершенную во всех отношениях даму; я хотела стать сорванцом. Меня с позором вышвыривали из лучших частных школ полудюжины миров, а отец тратил баснословные суммы на взятки, добиваясь, чтобы меня в них приняли. Я же мечтала научиться ездить верхом, стрелять и драться. Что ж, в конце концов отец привез меня назад на. на планету, где мы жили, собираясь присматривать за мной своим бдительным оком. Он даже согласился разрешить мне учиться тому, чему мне хотелось, взамен на обещание постараться стать примерной дамой. И, честное слово, я старалась как могла.
Лейни вынула руку из воды.
– А потом, – она смахнула с пальцев капельки воды, сверкнувшие в лучах утреннего солнца осколками крошечных радуг, – гекокудзо. Те, кто внизу, восстают против тех, кто вверху. Преданный помощник решил, что старика пора сменить. Это еще одна черная тайна, унаследованная нами от далеких предков-японцев: абсолютная преданность вышестоящему – до тех пор, пока подчиненный не приходит к выводу, что может безнаказанно сбросить его. И если это ему удается, все соглашаются во мнении, что он лучше подходит для данной должности. – Она пожала плечами. – И вот коварный помощник стал уважаемым влиятельным ойабуном. Отец погиб. А сорванцу пришлось искать спасение в бегстве; внезапно жизнь перестала быть игрой.
Словно преждевременные сумерки, на лодку опустилась тишина. Какое-то время Лейни и Мигаки слушали голос озера, стук волн о борт, свист ветра…
В конце концов Мигаки, убедившись, что продолжения не будет, покачал головой.
– Невероятный рассказ, – промолвил он. Лейни криво усмехнулась.
– Совсем как в кино. Вам нравится?
Мигаки рассмеялся:
– Нравится. Настоящая жизнь становится особенно интересной, когда начинает подражать фильмам.
– Мы привыкли вести совершенно разный образ жизни, дорогой.
– Верно. Мне бы хотелось воплотить твою жизнь на экране. Вот только…
– Только жизнь якудзы – не та сторона жизни Синдиката, которую следует превозносить «Голосу Дракона», так?
– Да, определенные сложности возникли бы, – согласился Мигаки. – И все же, если ты не возражаешь, Лейни-тян, я мог бы… в чем дело?
У нее на лице мелькнуло выражение невыносимой боли. Молодая женщина махнула рукой.
– Ничего… Просто… давай поговорим о чем-нибудь другом, хорошо?
– Ну конечно. – Мигаки отчаянно задумался, почесывая подбородок. Ничто так не обескураживает, как просьба сменить тему разговора. – Придумал!.. Я нашел способ решить одним махом сразу две проблемы и очень горжусь этим.
Лейни, поднеся сложенные руки к губам, улыбнулась:
– Чудесно. Поражай меня своей изобретательностью.
Мигаки шутливо прикоснулся к цилиндру:
– Итак, во-первых, наши гости – гости «Голоса Дракона» – скучают. Они с трудом высиживают занятия по протоколу праздника, и лично я не могу их в этом винить. После года, проведенного на Хачимане, они вряд ли находят наше люсьенское общество интересным: все развлечения появляются у нас с запозданием на пять лет. А со скуки наши гости-«кабальерос» начинают вести себя согласно нашей старинной пословице, гласящей, что вдали от дома человек забывает о стыде.
– Семнадцатый полк? Сборище маньяков, – небрежно заметила Лейни. Если в ее голосе и была какая-то интонация, то лишь намек восхищения.
– Это очень мягко сказано…
Только что в общежитии разразилась война из-за воды. «Кабальерос» скрупулезно соблюдали разделение времени пользования общими душевыми между мужчинами и женщинами, что поражало даже такого человека, как Мигаки, прекрасно разбирающегося в нравах всех народов Внутренней Сферы. В результате сегрегация по половому признаку вылилась в лестнично-коридорные боевые действия, связанные с применением наполненных водой различных емкостей, вплоть до пустых мусорных корзин и даже пожарных шлангов. Дело дошло до поломанной мебели, кулаков и нескольких разбитых носов. К счастью, вмешавшимся офицерам йохей удалось восстановить порядок. Затем какая-то полоумная разведчица неверных сделала дырку в застрахованной на баснословную сумму заднице кинозвезды. Чтобы заполучить величайшего героя экрана, Мигаки пришлось свернуть небеса и землю, которые мало того, что взирают на все вещи, как на соломенных псов, но еще и чертовски тяжелы. Слава богу, у дьяволицы хватило ума продырявить звезду в таком месте, где это не будет видно.
– Второй проблемой является вопрос достоверности в новом голофильме, который я снимаю с участием Джонни Чанга. «Дракон-феникс». Задуманная Теодором и воплощенная шо-шо Хидейоши на берегах этого самого озера ловушка в киноверсии получилась слишком неправдоподобной. Возможно, Дымчатых Ягуаров провели вспомогательные роботы, замаскированные под «Удары молнии» и «Лучников», но зрители нашего Синдиката разбираются в таких вещах гораздо лучше.
– И ты собираешься задействовать в съемках настоящих роботов Семнадцатого полка? – с любопытством спросила Лейни.
Мигаки кивнул:
– Разумеется, пилотируемых самими «кабальерос». Судя по тому, что рассказал мне о них Эрни Кацуяма, они справляются с этим весьма неплохо
– Это точно, – подтвердила Лейни. – Но только не забывай о том, что энергия из них буквально хлещет через край. Иначе как бы тебе не пришлось разбираться с настоящим побоищем.
Мигаки самоуверенно кивнул. Его спутница следила за ним, полуприкрыв свои янтарного цвета глаза.
– А тем временем, – продолжал глава «Голоса Дракона», – близится к завершению работа над моим новым крупным проектом. Съемка костюмированных фильмов имеет свои сложности, но, по крайней мере, это гораздо дешевле, чем голофильм с участием роботов. И лично меня эта историческая драма волнует гораздо больше, чем то, что мне удалось заполучить величайшую кинозвезду Внутренней Сферы. Вот уже больше двух столетий не снималось приличной киноэпопеи «Цусингура», а в последний раз события были перенесены на почву тогдашнего общества Куриты…
Его слова лились подобно потокам воды во время ливня. Краска схлынула с лица Лейни; глаза превратились в две дырки, проткнутые в листе рисовой бумаги сёдзи.
– Лейни-тян! В чем дело? Если я что-то сказал…
Слушая свой голос словно со стороны, Мигаки поражался и радовался звучащим в нем ноткам юношеского раскаяния. А может быть, так оправдывался художник семнадцатого века перед своей любимой куртизанкой, дующейся на него?
–Да так… ничего…– Она решительно тряхнула головой. – Только давай больше не будем обсуждать твою историческую драму, хорошо?
– Ну разумеется, – недоуменно заморгал Мигаки. Быть может, именно это и влекло его к ней, помимо прекрасного тела, экзотического лица и свободолюбивого самурайского духа (хотя Лейни откликалась на это предположение с истинно самурайским презрением) – она не переставала его удивлять. Такой способностью могли похвастаться немногие.
– Может быть…
Лейни посмотрела ему прямо в лицо. Ее янтарные глаза, казавшиеся в свете солнца каштановыми, напомнили Мигаки взгляд зверя. Затравленного зверя.
– Отвези меня куда-нибудь, – сдавленно вымолвила Лейни – Куда угодно, чтобы я забыла этот проклятый мир.
– И что тут написано? – спросил «Ковбой» Пэйсон. Склонившись вперед, он, прищурившись, разглядывал непримечательную бронзовую табличку на черной мраморной стене у лестницы в три ступеньки, ведущей с уровня улицы вниз. Надпись на табличке была выполнена китайскими иероглифами.
