Дмитрий Самохин - Опережая бурю
Старх слово себе дал за другом присматривать. Он не мог хворь упустить. Как только родится, тут же ее и уничтожить.
Друзья уходили подальше от деревни, и Старх показывал Михею разные фокусы. Только эти фокусы сильно отличались от тех, что можно было увидеть на сельских ярмарках.
Старх вызывал холодный бездымный огонь и давал его подержать Михею. Огонь горел в руках, но не обжигал.
Старх вызывал ветер в безветренную погоду и заставлял исполнять его приказания. Он катал на ветре старого Пирата, его они часто брали с собой. Псу такие приключения не нравились, но он терпел. Хотя и недоумевал. Виданное ли это дело, чтобы старые собаки над землей летали.
Старх лепил из речной глины человечков и заставлял их двигаться. Глиняные куклы ходили строем, приседали, танцевали, пока не рассыпались в прах. С человечками друзья придумали славную игру. Они слепили две армии по двадцать солдат в каждой, Старх их оживил и заставил сражаться между собой. Нешуточная глиняная битва развернулась на берегу реки. Человечки мутузили друг друга, лупили палками, да кололи щепками. Друзья следили за ходом битвы, подбадривая ту или иную сторону.
За этим занятием их и застал батька Старха Ипполит. Его долго интерес глодал, где мальчишки целыми днями пропадают. Он и выбрался за ними проследить, а тут такой срам. Глиняная битва. Виданное ли это дело из глины человека лепить, да оживлять его. Не по-божески это. Ведь сказано в святом писании: «не сотвори себе кумира».
За уши выволок нечестивца Ипполит, да отхлестал на дворе вожжами, но вполсилы. Помнил, как мальчонке по весне досталось от оборотня, да жалел. Вот вроде бы и грех, да только парню и так несладко пришлось в последнее время. Не стоит из гнилой палки меч ковать.
Старха отец посадил в кладовку под замок, наказал думать «суерьзно над своим поведением гадким». Мамка заступиться пыталась, вразумить разгневанного мужа. Мало ли что учудило чадо, не стоит придавать столь большое значение его поступкам, да и жалко все ж, родное дитя.
Старх сперва расстроился жутко. С трудом сдержал слезы. Обида на отцовскую несправедливость казалась непереносимой. И что он такое сделал худое. Глиняных солдатиков слепил, да маршировать заставил. Великое преступление. И на что отец так разгневался. Старх отца в таком гневе еще ни разу не видел. Даже когда они с Михеем в лесу заблудились, да на оборотня напоролись, отец так не гневался. Может, потому что потрепали их изрядно, а к тому времени как мальчишки стали больше на живых походить, чем на мертвых, гнев и поутих.
С этими мыслями Старх заснул, свернувшись на жухлом прошлогоднем сене возле кадушки с маринованными грибочками. Утро вечером мудренее, решил он. Глядишь, и отец поутру в ум придет, да простит сына. Не виноват же он в том, что сила ему такая от рождения дадена. Ведь если все мы созданы по образу и подобию божью, то, стало быть, сила волшебная в нем не спроста, а от Бога. Чтобы там отец про себя не удумал.
Проснулся он от громких криков посреди ночи. Сквозь прорехи в стенах лился лунный свет. Над деревней взошла полная луна. Пахло гарью, и брехали неистово собаки. Заливались лаем. Где-то вдалеке слышались чьи-то голоса.
Старх поднялся с соломы и подошел к запертой двери. Приник к щели между досками, выглянул на улицу, но ничего интересного не увидел. Двери выходили во двор, а на дворе было тихо и спокойно. Лунная дорожка от крыльца к будке Пирата. Слепые черные окна дома. Родичи спят. Только напряженно замерший возле будки Пират тревожно вглядывался в ночное небо, заливаемое яркими всполохами разгоревшегося пожара.
Что случилось? Что в деревне произошло? Чья изба загорелась?
По всему выходило, что бабки Агриппины. Только бы ей помогли. Только бы ее спасли. Старх прочитал короткую молитву во спасение, поцеловал нательный образ и тут же бережно упрятал его под рубаху. Но почему его родичи еще спят? Вдруг пожар перекинется на соседнюю избу и пойдет гулять по деревне, да до них доберется. А они бока пролеживают, когда такое вокруг творится. Да и соседям не грех было бы подсобить, огонь гасить.
Издалека пришел долгий заунывный вой. От этого звука кровь в жилах стыла, в лед превращалась. Старх поежился. Тут же этот вой поддержали еще несколько глоток. Волчьи пасти могли исторгнуть такой звук. Только они. Так собаки не воют, да и деревенские псы после этого воя попритихли. Даже старый и верный Пират поджал хвост и голову пригнул, но на ногах устоял, не сел как шавка последняя.
На деревню волки напали. И что в этом такого. Неужели мужики не могут взяться за ружья, да разобраться с волками.
И, словно бы прочитав мысли Старха, то тут, то там застучали ружейные выстрелы. В окнах родительского дома загорелся свет.
Ну, наконец-то они проснулись. Лежебоки ленивые.
Отец в одних портках на улицу выскочил с ружьем. За ним Макар, старший сын, да Никишка озорник. У Макара в руках тоже ружье. А Никишка топор держит. В сенях видать подхватил.
Новая волна воя накрыла деревню. Отец Макара толкнул в плечо и что-то сказал. Старх не сумел разобрать. Далеко. Макар вместе с ружьем бросился за дом. Видно помочь матери, да сестре в подпол сховаться. А отец к воротам бросился, но не успел добежать. Через забор перемахнул огромный мощный волк. Да и не волк вовсе, а какое-то чудовище с горящими глазами, да в волчьей шкуре. Такого страшилу не мудрено испугаться. От него веяло силой и холодным злом. Он сам был воплощение зла. В его пламенных глазах читалось желание убивать.
Отец отшатнулся. На миг замешкался и все же вскинул ружье. Выстрелил. Но волк уже прыгнул. Пуля ударила ему в грудь, сбивая с пути. И волк приземлился в нескольких шагах от отца. Кажется он даже не заметил ранения. Пуля лишь только больше раззадорила его.
Волк кинулся на Ипполита. Отец отмахнулся от него ружьем, отпрыгнул в сторону и в упор выстрелил волку в морду. Но чудище ушло в сторону. И пуля прошла мимо.
Сейчас эта образина сожрет его отца и не подавится. Он не мог это допустить. Но что же делать? Он один, заперт в клетке, да к тому же мальчишка супротив грозного зверя. Что он может?
Старый Пират решился первым. Видя, что хозяина вот-вот сожрет волчья образина, он рванул с цепи. Неудачно. Снова рванул, и вновь отлетел к будке. И вновь рванул вперед. На этот раз старая цепь не выдержала, и лопнула. Пират в два прыжка преодолел двор (и откуда в нем только взялись силы), кинулся на врага и попытался вцепиться ему в глотку. Волк отвлекся от человека, но ненадолго. Мотнул головой, стряхивая надоедливого пса. Пират отлетел назад к будке, но тут же вскочил на лапы и бросился на врага вновь.
В душе Старха поднялась волна возмущения. Не мог он спокойно наблюдать, как его отца рвут в клочья. Старх и сам не понял, как это получилось. Внутри него вспыхнул пожар, и он, вскинув руки, выплеснул ее на дощатую дверь. Под воздействием его воли дверь сорвало с петель и вынесло во двор.
Не задумываясь о том, что он творит, Старх вылетел во двор, где старый Пират отчаянно кидался на волка, но его словно щенка каждый раз отбрасывали прочь.
Отец Старха перезаряжал ружье и не видел освободившегося сына. Он отчаянно запихивал патрон в патронник, но руки дрожали, и он никак не мог совладать с собой.
Пират, отлетевший в очередной раз от волка, вновь на него накинулся и сумел таки дотянуться до шеи, но старые клыки лишь оцарапали серую шкуру, пахнущую мокрым лесом и падалью. Волка это разозлило. Он вцепился в Пирата, и в мгновение перегрыз ему горло.
Старха волк еще не видел, поэтому он поворотился к человеку с ружьем. Из его ощеренной пасти капала кровь, и валил густой смрадный пар. В глазах застыло желание убивать. Отец не успевал зарядить ружье. Предательски дрожащие руки подвели его. Патрон никак не хотел попасть в патронник. Волк прыгнул. Отец отмахнулся от него ружьем, словно битком для игры в мяч. Приклад ружья раскололся об морду волка, отклонив его в сторону. Но все же волк зацепил человека когтями, разорвав исподнюю рубаху. Отец упал в одну сторону. Волк в другую. На груди отца расплывались длинные красные полосы. И в этот момент Старх ударил.
Он выбрал хороший момент для того чтобы нанести удар. Волк, удивленный сопротивлением человека, поднимался с земли, когда его охватила волна жидкого пламени. Серая шуба мгновенно занялась. Волк завыл. А волна огня не ослабевала. Он катался по земле, поджигая сухую траву, дожди в последнее время не баловали землю, но сбить пламя не удавалось. Огонь был повсюду. С улицы огонь перекинулся на хлев, а оттуда на крышу избы.
Старх выдохся. Руки безвольно опали. И огонь, льющийся с его ладоней, затих. Но эти ничего не меняло. Пламя бушевало повсюду. Огонь с жадностью варвара пожирал хлев со скотиной, сеновал и их избу.
– Что ты натворил? – в ужасе закричал Ипполит.
На земле возле его ног лежала бесформенная куча горящего мяса, бывшая некогда волком.
