Владимир Молотов - Урал атакует
Господи, когда это было? А может, я уже не живу? Может, все с нами происходит в неком загробном мире? А когда-то, однажды, я тупо умер и попросту не заметил этого страшного факта?!
Тут в памяти всплыло лицо Маши. Нет, если бы я не существовал, то ничего бы к ней не испытывал. И ее бы не было. Ведь в потусторонней тьме такое невозможно.
Костю отвлекло от раздумий копошение соседа. Тот вдруг проснулся и затряс головой:
— Брр. Музыку, что ли, врубить?
И, не дожидаясь ответа, он выудил из кармана красную мемку и воткнул ее в бортовой комп. Костя покосился на приятеля, свел брови. Опять свой противный «Ядерный бум» включает — екатеринбургскую рок-поп-группу новой волны. На уши же будет давить!
Из компа понеслось хриплым басом под аккомпанемент ударников и лазерной гитары:
Я был рожден в СССР:Просто порвался гондон,Папаша мой был инженер,Мама служила врачом.
— У тебя есть что-нибудь получше? — осведомился Муконин.
— А че? Тебе как всегда не нравится? Нормальный же музон, — Ганя встряхнул волосами.
В юности бабки сшибал у ларьков,В общем, крутился, как болт,Водку бухал, нюхал клей из кульков,Пока не ударил дефолт.
— Ладно, сойдет, — смирился Костя. — В одном ты прав: эта дребедень — хорошее средство от сна. А то я тоже ненароком закемарю.
— Почему же дребедень, — слегка обиделся Ганя и тут же изрек: — Это не дребедень, а, если хочешь знать, второе рождение рок-музыки.
— Чего? Ну и загнул!
— А ты думал, в сказку попал? — ввернул Ганя одно из своих дурацких выражений.
Костя пошел на обгон большого зеленого автобуса.
Пока он совершал маневр, приятель молчал. Когда же машина вошла в колею, Ганя снова заговорил:
— Ехал я как-то в Питер. Ну, это происходило еще до Русской Хиросимы. Ехал на этой же «семерке», только она, конечно, была без всякого обвеса, как сейчас. И вот почувствовал, что начинаю засыпать. Чего я только ни делал: и музыку включил, и сигаретой подымил, все испробовал — ни одна фишка не помогла. Глаза закрываются, хоть ты тресни! Ну, думаю, остановлюсь на обочине, посплю. Торможу, короче, паркуюсь у каких-то зарослей типа ивы — дело летом было.
Ну и вот. Устраиваюсь поудобней, гляжу — из-за деревцев мальчик выходит, странный такой пацан, весь в сером тряпье, что ли. В общем, оборванец, но чистый. Подходит он, значит-с, к машине и начинает в окно долбиться. Я окно открываю, говорю: «Мальчик, тебе чего?» А он хихикает: «Это не мне чего, это тебе чего». «В каком смысле?» — спрашиваю я. «Да в том самом, что ты заснул за рулем. Срочно просыпайся!» И тут я вздрагиваю, просыпаюсь и ощущаю, что машина съехала с дороги и несется по грунтовой обочине, и меня на кресле трясет, как черта, и все дребезжит. Еще немного — и я совсем съеду на чернозем, а там перелесок, глядишь, и в дерево въеду или перевернусь.
— То есть ты хочешь сказать, что тебе такой кратковременный сон приснился, да еще и вещий? — недоверчиво уточнил Костя.
— Вот именно. А разве у тебя не бываю такое, например, когда, лежа в постели, начинал засыпать? Мелькают видения, проносится какой-нибудь мгновенный сон, на несколько секунд?
Муконин ненадолго задумался.
— Ну, вообще-то бывало.
— Так о чем разговор? Мне одно время такие видения регулярно приходили. Из-за постоянного недосыпа. Я эти молниеносные сны с открытыми глазами даже смотрел.
— Да, знакомая штука, — закивал Костя.
— Это очень интересное явление. Человек как бы находится на грани реальности и сна, — Ганя тряхнул волосами. — И, может быть, здесь можно найти почву для…
Костя отвлекся, дальнейшие слова приятеля пролетели мимо ушей. Муконин подумал о том, как хорошо ему сейчас вот так вот ехать, комфортно расположившись в кресле, поглядывать на соседа, смотреть на дорогу, чувствовать, как легко слушается тебя руль, и пропускать мимо ушей трескотню пассажира.
* * *Первый час в дороге пролетел незаметно. Ганя все-таки вздремнул во вторую половину часа. Солнце пропало, небо затянулось густой пеленой.
После очередной глухой деревушки потянулся ельник. Дорога изогнулась, затем выпрямилась. Впереди замаячил темно-серый четырехугольный зад грузовика с фургоном. Тяжеловес, видимо, стоял на месте или тормозил, так как его задняя часть стремительно увеличивалась в области обзора ветрового стекла. Костя сбросил скорость. Через несколько секунд стали различимы два человека в черно-зеленом. Один тип, стоя на подножке, делал какие-то размашистые движения рукой в месте смыкания створок фургона. Другой, с торчащей из рук палкой, стоял сбоку от грузовика, на обочине.
Недоброе предчувствие отозвалось нытьем в груди — Костя глянул на приятеля.
— Что-то здесь неладно, — констатировал тот. — Тормознем, посмотрим?
— Оно нам надо? У нас же своя миссия, — не из испуга, а из расчета сказал Костя.
— А если хорошего человека обижают? — Ганя посмотрел кристально чистыми глазами.
— Ладно, добро, — не стал спорить Муконин.
Остановились метрах в пяти от фуры. Копошащийся на подножке тип уже приоткрыл одну створку. Второй, у которого была, конечно, не палка, а ствол автомата, — второй открыл очередь по белой «семерке». Костя и Ганя инстинктивно пригнулись, уткнули головы в переднюю панель.
— Бляха, мать твою! — выругался Ганя.
Машина только зазвенела вся, но пули не просочились.
Однако бандит с автоматом, по-видимому, решил, что ликвидировал находящихся в салоне. Хотя стекло и не разбилось, но стрелять он перестал.
— Теперь он пойдет к нам. Проверять, — полушепотом сказал Костя, неприятно ощущая след от легкого удара виском в руль.
— Всенепременно, — скривил рот Ганя.
Костя почувствовал жар.
— Что будем делать? — поинтересовался он у товарища.
— Пусть подойдет поближе.
Ганя тихо раскрыл «бардачок», утопил руку и высунул черный пистолет «Грач» — новообретенную «игрушку» Кости. Затем дотянулся до кнопки и опустил боковое стекло. Пахнуло старой прелой травой. Костя согласно кивнул.
Послышались мерные шаги тяжелых ботинок. Через пару секунд показался рукав зеленовато-коричневой спецовки со светло-зелеными вкраплениями. И сразу же просунулась в окно круглая лысая голова на бычьей шее. В следующее мгновение Костя услыхал странный звук, похожий на отрывистую отрыжку, и запечатлел лишь хлебнувший воздуха рот и почти черные глаза, наполнившиеся страхом и болью. Из бычьей шеи брызнул бурый фонтанчик, капли попали на спинку Ганиного кресла.
Муконин понял, что теперь пришло время его миссии, и медлить нельзя. Перехватив у смекалистого дружка пистолет, он открыл свою дверцу и буквально вывалился на дорогу. Перекувырнулся через изогнутый позвоночник, по возможности резко поднялся, но получилось плохо. Не зажившее до конца ребро дало о себе знать. Костя навел пистолет и… Ворота фургона оказались приоткрыты, но никого не было, только зияла черная щель-полоса.
Костя пригнулся. Перебежками, останавливаясь и вытягивая руки с пистолетом, приблизился к заднице грузовика. Замер, прислушался. Раздался непонятный шорох. И тут из фургона вылетел маленький черный шарик и начал падать — Костя будто смотрел кадры замедленной киносъемки.
— Ложи-ись! — заорал сзади Ганя.
Муконин и сам вовремя сообразил, в чем дело, отпрыгнул как можно дальше и залег на обочине, носом в стылую землю. Едва успел обхватить голову руками, как хлопнуло и оглушило.
Когда Костя поднял голову, то увидел, что впереди грузовика с классической желтой кабиной из Голливуда — над крышей выхлопная труба с раструбом, — впереди грузовика в косо стоящую иномарку прыгнул худощавый тип, и тут же взревел мотор.
Ударила очередь. Иномарка, только сорвавшаяся с места, завизжала колесами, завиляла, съехала с дороги и перевернулась.
Все стихло. И эта неожиданная тишина словно зашумела в ушах.
Муконин поднялся с земли, брезгливо отряхнулся.
— Хорошо, что их было только двое, — заметил подошедший Ганя, разглядывая в руках трофейный «калаш».
— Пойдем посмотрим, что с водителем, — предложил Костя.
Кабина фуры с водительской стороны была приоткрыта. Ганя подошел и растворил дверь до конца. В это время Костя убедился, что из перевернутой легковушки уже никто не вылезает. На кресле фуры, запрокинув голову с окровавленным виском, сидел человек с виду лет пятидесяти, в молодящем спортивном костюме синего цвета. Прядь черных волос с проседью замаралась в крови. Неправильная форма головы с правильными чертами лица наводила на мысли о квадратуре круга. Паутины морщин отчетливо отпечатались на бледной коже вокруг закрытых глаз. Костя забрался на подножку, соединив два пальца, осторожно раздавил воображаемую блоху на сонной артерии шофера.
