Антон Медведев - Звездные взломщики

— Вниз, по лестнице... — Сэр Бартон слегка подтолкнул его в нужном направлении.

Спускаться вниз не хотелось, Руди внезапно ощутил страх. Но рядом стоял сэр Бартон, и Руди пересилил себя — в конце концов, все его страхи просто смешны. Сейчас они с шефом выпьют вина, потом он возьмет свои деньги и поедет к Джулии.

Он медленно спустился вниз, шеф шел следом.

Еще одна дверь, с закрытым металлическим щитком окош­ком. Тоже тяжелая и массивная.

— Я открою... — Сэр Бартон прошел вперед и откинул про­стую металлическую щеколду. — Такого погреба нет ни у кого в городе... — Он приоткрыл дверь и повернулся к Руди. — Заходи, я сейчас включу свет.

Руди зашел, дверь за его спиной тут же закрылась, стало совсем темно. Сэра Бартона рядом не было.

— Сэр? — Руди повернулся к двери. — Сэр Бартон!

— Я сейчас... — донесся из-за двери приглушенный голос. — Одну секунду...

Зажегся свет, Руди облегченно вздохнул — слава богу — и тут же услышал позади себя какой-то шорох. Быстро оглянул­ся и оцепенел от ужаса.

Это были собаки. Их маленькие, глубоко посаженные гла­за горели недобрым светом, с обнажившихся клыков уже ка­пала слюна. Руди хорошо понимал, что это значит. Две собаки были уже совсем рядом, еще две обходили его сзади, стремясь отрезать от двери.

Позади послышался негромкий металлический лязг, Руди с надеждой обернулся. И увидел в открывшемся зарешечён­ном окошке глаза сэра Бартона.

— Собаки, сэр... — Голос Руди задрожал. — Здесь собаки...

— Я знаю, Руди... — Бартон улыбнулся. — Они ждали тебя все эти дни. Я даже не кормил их ради такого случая.

Руди ухватился за ручку и попытался открыть дверь. Бар­тон засмеялся.

— Бесполезно, Руди. Мне жаль, что так получилось, но я не могу поступить иначе; Интересы государства превыше все­го. А теперь прости, мне надо идти. Не люблю криков...

Окошко захлопнулось, Руди услышал тихие удаляющиеся шаги. Потом обернулся, прижался спиной к двери. В глазах его стоял ужас. Руди потянулся к кобуре — и вспомнил, что оставил пистолет дома. Сэр Бартон не любил, когда к нему приходят с оружием.

— Пошли вон! — крикнул он, с ужасом глядя на собак. — Вон отсюда!

Бесполезно... Ближайший пес медленно оттеснил его от стены, Руди пришлось выйти на середину комнаты. Собаки окружили его, они уже понимали, что их жертве никуда не деться.

— Твари... — Руди замахнулся ногой на одну из собак, и тут же вся свора бросилась в атаку.

Карфагские собаки всегда славились своей свирепостью. Последним ощущением в жизни Руди стала невыносимая боль, он смог рассмотреть окровавленную морду склонившегося над ним пса. Облизнувшись, пес вильнул хвостом и.перекусил Руди горло.

Мы сняли большую просторную квартиру неподалеку от космодрома. И хотя в целом для операции все было готово, еще четыре дня — уже вместе с Кириллом — прорабатывали все мелочи.

Для проведения операции выбрали ночь с понедельника на вторник. Логика была очень проста: большинство ограбле­ний совершается в ночь на субботу или воскресенье, поэтому именно в это время охрана и полиция города проявляют наи­большую бдительность. Ночь с понедельника на вторник в этом плане имеет свои несомненные преимущества: многие охран­ники еще не вошли в рабочий ритм после бурно проведенных выходных, иные просто спят — приходилось видеть и такое. Одним словом, именно в эту ночь эффективность охраны и полиции наиболее низкая. А если так, то почему этим не вос­пользоваться?

Заветную посылку мы с Алисой отправили в три часа дня с небольшого почтамта в здании космопорта. Как и предвидела Алиса, никаких сложностей не возникло. Служащий даже не поинтересовался, что у нас в ящике, — непростительная ха­латность. Впрочем, жаловаться на него я не стал.

Остаток дня мы провели дома, стараясь поменьше гово­рить о предстоящей операции. Это только вредит, к тому же все уже десять раз проверено и перепроверено. В начале один­надцатого погрузили все вещи в глайдер — в квартиру мы уже возвращаться не собирались — и вылетели за город. Именно там, на заранее присмотренной лесной поляне, я облачился в рабочий комбинезон, нацепил энергопояс и рассовал по кар­манам нужные мне на перв<эм этапе мелочи. В последнюю оче­редь привязал на колени сшитые Алисой накладки.

Обычно на объект проникают с двух до трех часов ночи, это время по ряду причин считается наиболее оптимальным. Предстоявшая мне работа должна была занять слишком много

времени, поэтому высадку на крышу Алмазного Дома запла­нировали на половину двенадцатого. Шлем и кислородная маска мне на этот раз не понадобились, минимальная высота полета над зданием ограничивалась пятью километрами. Зна­чит, я прыгну примерно с пяти с половиной, чтобы не раздра­жать охрану полетом на минимально разрешенной высоте. К тому же непосредственного полета над домом не будет, я к нему просто спланирую.

Ровно в одиннадцать я проглотил пять небольших табле- ^ ток, они обеспечивали быстрое восстановление сил при высо­ких физических нагрузках. Медленно тянулись последние ми­нуты, наконец Алиса взглянула на сидевшего в пилотском кресле Кирилла.

— Пора...

Кивнув, Кирилл запустил двигатель и поднял машину в воздух.

Пока мы летели к точке выброски, я в последний раз про­рабатывал свои действия, включая варианты негативного раз­вития событий.

— Пять минут до цели, — предупредил Кирилл. — Захожу с северо-запада, ветер западный, пять метров.

Алиса перебралась ко мне на заднее сиденье. В руках у нее был тюбик с клеем и нож.

— Мазать? — спросила она, я покорно протянул ноги. Открыв тюбик, Алиса выдавила на привязанные к моим ногам широкие плоские наколенники толстые колбаски, затем тща­тельно размазала их лезвием ножа.

— Готово... — Она с ухмылкой посмотрела мне в глаза. Жаль, что на тебя нельзя играть в тотализатор.

— И на что бы ты поставила?

— Как на что? На то, что ты свалишься. !

— Тогда давай сделаем ставки. — Я взглянул на девушку. — По тысяче кредов, идет?

— Нашел дурака... — усмехнулась Алиса. — Ведь если я выиграю, то кто мне заплатит?

— Боюсь, что так... — Я развел руками.

— Осторожнее... — Алиса кивком указала на наколенни­ки. — Не приклейся раньше времени.

Стало заметно труднее дышать, мы забрались на пять ки­лометров. Ничего, это ненадолго.

— Минута до выброски...

Это уже Кирилл. Что ж, будем готовиться... Я опустил на глаза очки, затем открыл дверь, в салон ворвался поток холод­ного воздуха. Ухватившись за поручень, я встал ногами на край дверного проема.

— Тридцать секунд... Двадцать секунд... Десять... Пять... Пошел!

Отталкиваюсь, меня тут же подхватывает воздушным по­током. Пара не слишком приятных кувырков, и вот я уже не­сусь сквозь ночь навстречу залитой огнями земле.

На высоте трех километров открывается парашют, я плав­но беру чуть правее — туда, где вздыбился к небу подсвечен­ный прожекторами Алмазный Дом.

Моя главная задача на данном этапе — не промахнуться, ведь второй попытки у меня не будет. Чувствую, что высота для подлета еще слишком высока, поэтому делаю большой плавный разворот. Алмазный Дом уходит вправо, потом снова появляется — уже с левой стороны. Гляжу на высотомер — почти норма. Излишек сброшу на подлете.

Скошенная крыша здания выделена красными огнями в целях безопасности, чтобы какой-нибудь пьяный или излиш­не рассеянный пилот не врезался в нее ночью. Нужная мне грань крыши кажется на фоне огней мрачным черным прова­лом. И этот провал теперь стремительно приближается.

Я гашу скорость, сбрасываю последние лишние метры. В принципе особая точность здесь не нужна, ведь крыша здания огромна. Но все же желательно угадать ближе к центру.

Немного беспокоит ветер, меня заметно сносит вправо. Корректирую полет, слегка подгибаю ноги. Ближе, ближе, еще ближе... О дьявол, какие-то антенны... В последний момент рывком ухожу правее, тяну по инерции вверх, гася скорость. Касание!

Едва коснувшись ногаіми крыши, падаю на колени — и чувствую, что держусь, контактный клей накрепко связал наколенники с крышей. Но радоваться еще рано, ветер тащит парашют вправо и вверх, пытается оторвать меня от крыши.

Что-то трещит и рвется — то ли кости, то ли вздувшиеся от напряжения мышцы, то ли сдают сляпанные Алисой наколен­ники. Наконец мне удается погасить купол, я торопливо ком­каю и прижимаю к себе чертово полотнище...

Можно перевести дух. Похоже, наколенники держат — молодец, Алиса. Да и я тоже ничего, кто еще додумается до такой гениально простой схемы? Контактный клей — и ника­кого мошенничества.

Скомкав парашют, заталкиваю его частью между колен* частью просто прижав к животу. Неудобно, но приходится тер- < петь. Подрегулировав очки, пытаюсь рассмотреть, что там, подо мной. А впрочем, какая разница... Достаю плазменный резак и вырезаю перед собой достаточных размеров овал, такой, что­бы можно было протиснуться внутрь. Не дорезав его до кон­ца, сбиваю фокусировку луча и широким пятном прогреваю оставшийся кусочек. Стекло приобретает малиновый оттенок, овал плавно уходит внутрь. Затем замирает, подвешенный на удерживающей его перемычке.