Виктор Косенков - Новый порядок
— Затраты на обучение снайпера, — буркнул Семен.
— Нет! — Гость погрозил пальцем, и Семен Маркович расстроился. Неожиданно для себя. Вдруг, по непонятной причине, он огорчился оттого, что не угадал. Дал неверный ответ. Разочаровал собеседника.
«Да что это со мной? — спросил себя Липинский. — Что за ерунда? Что за детство?»
Но все-таки продолжил странную беседу по навязанным правилам.
— Нет! — продолжал гост — Цена выстрела в сочетании! В сочетании стоимости производства, обработки, дефицита. Всех факторов. Включая руководство.
— Кем?
— Снайпером. Ведь кто-то должен найти, объяснить, ввести в курс дела и, наконец, дать команду. И это тоже стоит денег. Видишь, как сложно. А ты боишься пули. Нет, не надо бояться пули. Стоит опасаться сочетания. Пули, стрелка и командира. Целая система взаимоотношений. Целая система. И ее стоит бояться. По-настоящему. Потому что система бывает слепа. И это не самый плохой вариант. Если система будет подчинена чьей-то воле или же обретет волю собственную… Вот это будет действительно интересно. Но ведь ты не знаешь, что является главным в системе! Самым важным! Ценоопределяющнм.
— Что?
— Угадай.
— Не знаю.
— Угадай! — В голосе собеседника послышались стальные нотки. И Семен заволновался. Огорчать гостя не хотелось, до дрожи в коленях.
— Люди?
— Нет. Их производство дешево. Их много. Каждый включен в систему, на своем месте.
— Деньги?
— Ну нет. Деньги — это мерило.
— Сочетание…
— Ладно, хватит. — Гость махнул рукой, и Липинский замолчал. — Ты просто перечисляешь. Стратегия правильная, но не сейчас. Самым главным фактором стоимости человека является руководство.
— Как? — Семен Маркович подался вперед, краем глаза уловив, как удивленно посмотрела на него охрана. Но сейчас Липинскому не хотелось, чтобы эти остолопы, проморгавшие все на свете, вмешивались в беседу.
— Руководство! — повторил гость, делая значительное лицо. — Стоимость человека определяет возможность им руководить. Это очень важно. На свете нет ничего важнее этого. Возможность руководить. Именно это определяет цену человека. Например, человек, которым может руководить каждый. Любой. Он стоит дорого, но невысоко ценится. Его стоимость определена спросом. Таких людей просто мало. Это нижний уровень. Ниша почти не занятая. Как только таких людей станет много, цены встанут на свои места и рынок насытится. Средний уровень. Человек, которым может командовать не всякий. Не первый встречный, но начальников у него все еще много. Не стоит дорого. Таких — большинство. Понимаешь?
Семен Маркович кивнул, глядя широко раскрытыми глазами в лицо гостя. Кошмарный разговор, где людей оценивают и продают, как товар, на удивление не испугал Липинского.
— И верхний уровень, — продолжал собеседник. — Человек, которым могут руководить единицы. В идеале кто-то один. Эти люди, вне зависимости от спроса и предложения, стоят дорого и ценятся высоко.
А те, которые не подчиняются никому? Те, которыми невозможно руководить?
— Они мертвецы, — просто ответил гость. — Они умерли. Нельзя руководить трупами. Такие люди или мертвецы, или… боги. Вот так, дорогой Семен.
И в слове «дорогой» вдруг почувствовалось нечто особенное. Шелестящее уголками банкнот.
— Не стоит бояться пули или стрелка, который ее выпускает. Не стоит бояться даже сочетания «стрелок-пуля». Но кто-то командует снайпером. Кто-то командует даже его командиром. Взаимосвязи, Семен. То, что искали каббалисты, эти алхимики от математики. Они искали связь. Закономерность.
— Кто вы? — Липинский почувствовал, что сейчас заплачет.
Но гость словно и не слышал его.
— Они искали ее веками. Просеивая через мелкое сито песчинки. Считая грани камней. Погружаясь в пучину атомарной структуры и поднимаясь на высоту птичьего полета. Но не нашли, хотя она была у них под самым носом. Один человек подчиняется другому. Подчиненный — начальнику, а у начальника тоже есть свой руководитель… И так выше и дальше. До самого верха, но даже там все не так просто. Потому что человек, пока он не потерял своей человеческой сути, подчиняется одному предмету. Посмотри в свой карман, Семен. Нет, в правый…
Липинский сунул дрожащую руку в правый карман пиджака, пальцы уткнулись во что-то твердое.
— Что это? — спросил Семен Маркович.
— Вытащи, — пожал плечами его собеседник.
Липинский вытащил то, что лежало в его кармане, и с удивлением обнаружил, что держит в руках пачку долларов. Раньше ее там не было. Семен Маркович вообще больше имел дело с банковскими карточками. Глупой привычки таскать наличность в кармане у него не было. Деньги с шелестом посыпались на пол. Их было действительно много. Они мигом покрыли пар-кет толстым зеленым ковром. И продолжали сыпаться. Пачки денег вылезали из карманов Липинского. Валились на пол.
— Понимаешь теперь, Семен? Все люди, во всем мире, подчиняются деньгам. Их много. Разных. Таких же разных, как и люди. Японцы подчиняются йене. Русские — рублю. Англичане — фунту. Ведь фунт похож на англичанина. Такой же… традиционный. А йена? Хитрая маленькая йена… И все больше людей подчиняется доллару. Потому что в мире становится все больше людей особой, американской породы. Всеми людьми повелевает она, Банкнота! На всех уровнях пирамиды власти. И если мы знаем это, то…
Гость посмотрел на онемевшего Липинского, словно ожидая ответа. Семен Маркович молчал.
— …значит, мы постигли закономерность, — закончил за Семена его собеседник. — И следовательно, знаем все причинно-следственные связи, правящие людьми. И теперь в наших руках ключ к снайперу. К его командиру. И даже к начальнику командира.
— Кто ты?
Банкноты продолжали падать и падать. Заполняя собой ресторан, покрывая столики… Люди с трудом пробирались через них, как сквозь болото.
— И теперь бояться пули действительно глупо, Семен. Ты вообще можешь ничего не бояться. Совсем, Никогда. И никого. Потому что ты — один из тех, кто управляем мною лично. Ты под моей защитой. Будешь.
— Когда?.. — Липинский чувствовал, вот сейчас гость скажет что-то важное, от чего будет зависеть судьба самого Семена Марковича и всего, что он знает, имеет, чувствует.
— Когда станешь служить мне. Искренне. Истово. Потому что я — твой Господь! И теперь ты знаешь это! И будешь служить мне! Как и другие. Как и те, кто узнает, что я их Бог. Что я есть начало и конец всего, что они знают. Что я это воля системы, окружающей их. Я — Бог! Мстительный и великодушный, сильный и нуждающийся в помощи, жестокий и милосердный, я — хаос и прядок. Я — Бог людей покупающих и Бог людей продающих. Я — связь. Моя воля — курсы валют. Моя власть — жажда наживы. Мое проклятие — нищета. Мое благословение — процветание. Они узнают, все, что я Господь! Как знаешь теперь ты. Служи мне!
Гость встал, он сделался огромным, большим, величественным. Его белый воротничок светился ярче солнца. Его волосы были уложены с нечеловеческим совершенством. И только в глазах Семен, глядящий теперь снизу вверх, увидел что-то знакомое… Из сна. Когда Оно с огромными блюдцами глаз прильнуло к груди!
— Служи мне! Люби меня! Неси волю мою!
Море банкнот всколыхнулось и огромной волной обрушилось на Семена, сшибая его с ног, прижимая к полу своей тяжестью. И последнее, что он увидел перед тем, как шелестящий монстр закрыл свет, были глаза. Внимательные глаза бога, следящего за своим рабом, везде и всюду.
— Служу тебе… — прошептал Липинский.
— И не будет страха над тобой на земле моей! — громыхнуло пространство вокруг.
Пол ушел куда-то вниз. Внутри ахнуло, колыхнулось.
— Семен Маркович, Семен Маркович… — Кто-то тряс Липинского за плечо. — Врача вызовите. Врача. Меня не волнует, где он, хоть, бля, из синагоги, хоть из Иерусалима, но чтобы он тут был через полчаса! Семен Маркович!
Липинский открыл глаза. Перед лицом плавала нелепая зелень.
«Доллары, — догадался олигарх. — Весь ресторан засыпан долларами».
Он поднял голову и обнаружил, что действительно сидит в ресторане, а зеленая муть перед глазами не что иное, как скатерть, в которую он ткнулся лицом.
— Почему такой цвет? — прохрипел Липинский.
— Что, Семен Маркович? — В поле зрения влезло лицо начальника охраны.
— Цвет скатерти…
— Стол убрать, — негромко, но внушительно рявкнул начальник охраны куда-то в сторону.
— Нет-нет. Оставьте… Что со мной случилось?
— Вы упали лицом вперед, Семен Маркович. Сначала сидели, ничего не кушали. Халдей подошел, вы ему ничего не ответили. Я не стал беспокоить, вы дышали, и глаза были открыты. Задумались там или еще что. Потом в карман полезли и хлоп на стол.
Липинский сунул руку в карман. Вздрогнул. В руку мягко ткнулось что-то плотное.
Уже зная, что увидит, Семен Маркович вынул из кармана пачку долларов.
— Вот значит как… — Липинский потер лицо. Огляделся. Ткнул деньга в руки начальнику охраны. — Это тебе, Дима. За службу.
