Юрий Гарда - Код власти
– Ну, тогда, сучка, ты будешь меня любить!
– Ага, счас, – спокойно согласилась Лика, – только ты это, сопли сперва подбери, а то захлебнешься от счастья.
– Ах ты… – ублюдок даже задохнулся от ярости. – Да я тебя…
Журналистка дождалась, пока он бросится на нее, перехватила протянутую вперед руку и, уйдя в сторону с линии атаки, коротким, будто на тренировке в спортзале родного «Мурманска», движением сломала ее об колено. Спасибо Чебатурину и ее тренеру по рукопашке, одноглазому ветерану-десантнику Клаусу, – научили. Получилось и вправду неплохо: прыщавый выл, катаясь по полу, как будто она ему не руку аккуратно сломала, а, извините, яйца вместе со всем причитающимся выдрала, остальные бандиты (назвать их иначе Лика никак не могла) испуганно переглядывались. Один из них, видимо не такой тормознутый, наконец опомнился:
– Ах ты зараза! Ну, ща я тебя кончу! – Он рванул с плеча игломет, щелкнул предохранителем.
– Назад, Корень, не трогай ее, – коротко рявкнул главный, по-прежнему недобро щуря глаза. В руках он держал ее командировочную карту, оставленную девушкой у погибшей секретарши, – и когда только успел? – Это официально аккредитованная военная журналистка, насколько я понял – довольно известная. Сдадим ее в особый отдел, глядишь, нам еще и деньжат за сучку отвалят. Такие все как один на разведку работают…
«Ага, вы сперва меня возьмите, уроды!» – зло подумала Лика, отступая назад. На самом деле она прекрасно понимала, что ничего сделать не сумеет – момент был упущен. А значит, остается только… И тут же, будто прочитав ее мысли, главарь маленькой банды резко выбросил вперед руку с зажатым в ней полицейским нейрошокером.
* * *Лика лежала на нарах и размышляла. Но как-то вяло-отстраненно, после допроса не слишком-то пофилософствуешь. Смешно. Участвовать в операции десанта, оказаться на чужой планете – одной, без знакомых, без связи и почти без одежды – и ничего, все сошло, ни единой, можно сказать, царапины не получила! А тут просто поехала в командировку на один день, и захватили как военнопленную, еще и в концлагерь запихнули! Бред…
Все тело болело. Придурок тот – в каком он там чине был? Лейтенант, что ли? – постарался на славу, садист хренов! Она ведь видела, видела блеск в его глазах, когда он дубасил ее по ребрам! А уж как он при этом облизывал свои тонкие бескровные губки… Лика осторожно вытянула руку и пощупала ребра с правой стороны. Нет, вроде не сломаны. И слева тоже все цело. Девушке вспомнился старинный анекдот, любимый анекдот отца: «Доктор, помогите, я, наверное, умираю! Куда ни ткну пальцем, везде больно! – Э, батенька, да это у вас палец сломан». Ладно. Надо как-то жить дальше. А чтобы жить дальше, нужно во всем искать положительные стороны. Вот, например, хорошо, что тот лейтенант оказался всего-навсего садистом, а не насильником или вообще не каким-нибудь там извращенцем. Хотя, с другой стороны, он ведь наверняка просто выполнял приказ, а была б его воля… Короче, ура и еще трижды ура тому, кто отдал приказ!..
Девушка с трудом слезла с нар. На нее смотрели с интересом – надо же, какая любопытная новенькая! Не так давно с допроса притащили – голова болталась, а вот чуть оклемалась и отправилась «владения» осматривать. Лика замечала направленные на нее осторожные взгляды, но, как только поворачивала голову, наблюдатели немедленно отворачивались. Как все-таки меняет людей лишение свободы! Планета захвачена совсем недавно, войска Корпорации тут впервые, а местные так напуганы и подавлены, будто оккупация продолжается уже многие месяцы. Хотя, может быть, дело как раз в том, что раньше эти люди знали о войне только понаслышке? Кстати говоря, где это видано, селить в один барак мужчин и женщин? Вон старик почти совсем из ума выжил, штаны снял и ковыряется в своем хозяйстве – то ли вшей ищет, то ли попросту забыл, зачем оно нужно. А на нарах напротив, между прочим, двое детишек лет пяти, мальчик и девочка. Сейчас-то мамаша собой их загородила, а сможет ли уберечь от подобного зрелища в следующий раз? Хотя старик этот в принципе безвреден: и похуже, гм, элементы встречаются. Лика неожиданно споткнулась и едва устояла на ногах, хотя избитое тело и отозвалось на этот рывок коротким приступом боли. Мельком взглянув на напряженные лица вокруг, девушка вдруг поняла: а ведь они хотели, чтобы она упала! Зачем? Кто ж его знает, возможно, чтобы малодушно порадоваться, что кому-то еще хуже… Ну и фиг с ними! Зашипев сквозь зубы, Лика вернулась обратно и села на свои нары, подтянув колени к подбородку.
Дверь в барак распахнулась, и вошли трое. Первый – толстый, в мешковатой форме, перетянутый ремнем – он и напоминал мешок. Следом подтянутый невысокий офицер, явно кадровый. Ну и, как водится, некто штатский – или по крайней мере одетый как штатский – в серый свободный плащ и широкополую шляпу.
– Вон она, господин полковник! – сказал толстый, указав пальцем на Лику. Офицер оглянулся на штатского и, дождавшись утвердительного кивка, что-то негромко сказал толстому. «Мешковатый» торопливо подошел к нарам.
– А ну-ка, собирайся давай! – велел он. Лике неожиданно стало смешно: а вот не соберется она, что тогда? Бить будет? Так ее уж били. Да и не посмеет это свиное рыло бить ее при начальстве. Впрочем, и само начальство явно против будет. Нет, им от нее что-то совсем иное нужно.
Поэтому она осталась сидеть, как сидела, усмехаясь прямо в заплывшее жиром лицо.
– Встать! – сорвался на визг толстый.
Эх, с каким удовольствием она засветила бы ему сейчас промеж глаз! Расстреляют ее? Зато бить больше не будут.
– Прошу вас пройти с нами, – по-русски произнес быстро подошедший офицер. Сказано было с заметным акцентом, но практически не коверкая слова. Лика кивнула и, сцепив зубы, одним движением спрыгнула с нар. Не слезла, а именно «спрыгнула» – незачем этим сукам знать, что на самом деле ей больно.
В комнате, куда ее привели, было достаточно тепло, и девушка, успевшая озябнуть, пока они шли от барака к комендантскому корпусу, согрелась. Офицер расположился за столом, штатский присел на диванчик в углу.
«Перекрестный допрос», – поняла Лика. Интересно, о чем ее еще можно допрашивать? Об организации пресс-службы Флота? О буднях фронтового репортера? Или об отношениях с Чебату… так, а ну-ка стоп, дорогуша! Вот об этом им действительно знать не нужно ни в коем случае!..
Ей предложили присесть, и она села на стул, забросив ногу на ногу. В комнате повисло молчание. Лика, прищурившись, рассматривала офицера. На нее напало какое-то странное оцепенение, словно все происходящее на самом деле происходило не с ней, и вовсе не она сейчас сидела напротив офицера вражеской армии, и не ее собирались допрашивать. И, главное, не ее вчера били так, что сейчас трудно глубоко вздохнуть. Странное такое ощущение… и неприятное.
Офицер был молод, примерно ее возраста, может, на пару-тройку лет старше. Надо же, в таком возрасте, и уже полковник! Интересно, за какие заслуги? Хотя, может, и было за какие: ребята из Корпорации, надо признать, воевать неслабо умеют, да и армия у них серьезная, и вооружение нашему под стать. Но какое все же интересное лицо. Худощавое, резкое, а на нем – неожиданно синие, детские глаза. Нет, не чертами, а общим выражением лица вражеский офицер неожиданно напомнил Лике Чебатурина. Стоп, вот снова она! Воспоминание вернуло ее в действительность, в ноющее от боли тело. Захотелось есть, еще больше – пить.
– Послушайте, – вдруг обратился к ней оказавшийся за спиной штатский. И когда только успел? Да так бесшумно! Э, дядя, да никакой ты не штатский. Маскируйся не маскируйся – ежу понятно, из какой ты организации. – Вы… можете нам помочь? Мы очень рассчитываем на вашу разумность.
Надо же, сволочь, и ведь почти без акцента говорит!
Лика пожала плечами. Ей неожиданно вспомнилась сестренка Лидка. Вот та бы, например, уже точно плюнула, цвиркнула через губу, как она умела. Не надо даже в морду целиться, достаточно просто на пол или одежду. Но разбитые вчера губы болели, и девушка от плевка благоразумно воздержалась. Еще себя оплюет, то-то радости гадам будет!
– Возможно, вы нас не так поняли. Мы не потребуем ничего такого, что противоречило бы вашим морально-этическим нормам или нарушало Конвенцию о военнопленных, – быстро вмешался в разговор офицер.
Да ведь он понял, что Лика собиралась сделать! Понял – и спасает ее. Спасает от того, что могло бы случиться, плюнь она штатскому под ноги. Спасает? Зачем?!
– Хорошо… я… слушаю. – Лика слегка наклонила голову (так меньше болела шея).
– Нам нужна переводчица. Вы ведь говорите на интерславии, верно? Необходимо кое-что перевести, просто перевести – и все. Вы русская по национальности, кроме того, профессиональный журналист…
– Но ведь интерславия похожа на русский? – Лика и на самом деле была искренне удивлена. – Неужели вы сами не можете…
