Kиpилл Бенедиктов - Антитеррор 2020
С глюкером практически не может случиться ничего плохого. Ему всегда везет. Его хранит нечто, что способен измерить прибор Вайсмана, но не способен объяснить ни один ведущий ученый человечества — слепая, необъяснимая, временами даже пугающая удача.
Именно поэтому «Космические линии Фомальгаута» платят мне эти двенадцать тысяч кредитов, не моргнув глазом, просто за то, что нахожусь на их элитном пассажирском лайнере. Потому что пока я здесь, в «Адмирала Нельсона» не угодит случайная каменюка в момент выхода из гиперпрыжка, не откажет движок в подпространстве, не дрогнет рука пилота, заходящего в посадочную глиссаду. Потому что я не могу погибнуть — а значит, и корабль хранит та же самая сила, что оберегает меня.
За что мне такой дар, ума не приложу. Но очень удобно в смысле заработков.
— Наверное, это очень здорово — быть глюкером?
Блондинка с волосами до попы.
— Это просто потрясающе.
— Наверное, и с женщинами вам тоже очень везет? — игриво.
Надеваю на лицо радостный оскал крокодила. Все же я на работе и говорить в точности то, что думаю, не имею права. Нормалу трудно понять, каково это — постоянно есть свое любимое блюдо. Даже если ты очень любишь пельмени, есть их каждый день — затошнит. Но изменить меню ты не можешь и поменять свои пристрастия — тоже. Хотя второе — можно по крайней мере попытаться.
— А теперь, чтобы ни у кого не осталось сомнений, смертельный номер, дамы и господа…
За моей спиной возникает тихое вибрирующее гудение. Я не вижу его, но знаю, что сзади сейчас неярко мерцает разлитая в воздухе призрачная синева силового поля. Слабый запах озона щекочет ноздри, и почти сразу — взмыв горячей волны в животе. У меня уже условный рефлекс на связку озон — адреналин, как у собаки Павлова.
Стюард демонстративно заряжает и подает мне барабанный плазмоган — красивую блестящую штуку с длинным стволом. Такие используют в разного рода шоу. Не оборачиваясь, я направляю его назад через правое плечо.
— Если у кого-то чувствительная сетчатка, просьба закрыть глаза. — И давлю на спуск.
Отдачи почти нет, только резкое шипение, когда поле поглощает сгусток плазмы, и вспышка синего цвета, отразившаяся на драгоценностях и моноклях публики. Кто-то морщится и отворачивает лицо, кто-то прикрывает глаза ладонью. Что же вы так, вас же честно предупредили, думаете — зря?
Включаю автоматическую прокрутку барабана, он вертится почти бесшумно, с металлическим шелестом. Становится так тихо, что слышен только этот шелест, гудение силового и позвякивание бокалов в баре. Бармен даже не смотрит в мою сторону — он уже видел номер с моим участием не раз, для него это просто отработанное сальто под потолком цирка. Но разница в том, что акробат по крайней мере знает — его жизнь и здоровье зависят от его мышц и координации. Не очень приятно зависеть от вещи, суть которой тебе не ясна.
Приставляю ствол к голове, и по публике проносится сдавленный вздох, кто-то отворачивается, кто-то, наоборот, смотрит с жадным любопытством. Сколько раз уже проделывал это, в первый раз — пил как лошадь после, потом нормально. Но все равно — сам момент… напряженный. Когда нажимаешь на спуск, не можешь не думать о стволе и о том, что сейчас находится в гнезде барабана напротив. Пустота жизни или связанная плазма вечного огня.
Пора давить. Длинногривая блондинка смотрит на меня, открыв рот, и я подмигиваю ей. «Наверное, это очень здорово — быть глюкером?» Конечно, здорово, детка. Полные штаны непреходящего счастья.
Смыкаю пальцы, с некоторым усилием.
Холостой щелчок, красный индикатор, и недовольный писк зуммера. Нет заряда. Тебе опять повезло, чертов глюкер. Дыши до следующего рейса. Я снова направляю плазмоган через плечо и дважды стреляю. Вспышка, шипение. Вспышка, шипение.
Грохот аплодисментов. Раскланиваюсь и думаю о том, что сейчас пойду и закажу себе «Черную дыру». Или сразу две. А потом спать, чтобы не помнить…
— Все это может быть фокусом.
Медленно оборачиваюсь на звук голоса. Крепко сбитый человек в черном военном мундире. Знаки отличия полковника бронепехоты. Внушительная череда орденских планок, и среди них — три черные полоски на красном фоне — за подавление денебского мятежа. Я бы постеснялся носить такой, немного чести истреблять гражданское ополчение…
Смотрю прямо в свинцовые глаза под кустистыми бровями и протягиваю ему плазмоган рукояткой вперед.
— Сэр может попробовать на себе сам, — и обаятельно улыбаюсь. Кто-то из публики смеется. Отличный шанс обратить все в шутку, недоверчивая обезьяна. Просто улыбнись, и посмеемся вместе…
Полковник отрицательно мотает головой.
— Эта штука может быть дистанционно управляема, — упрямо бурчит он, — фокусы, видел я такое.
— Что вы предлагаете, сэр? — мягко спрашивает его итальянец Пако, лидер аниматоров.
Черный человек лезет в кобуру на поясе, и в толпе происходит движение. Дамы стараются отодвинуться подальше, а двое секьюрити в серых смокингах оказываются позади полковника и, видимо получив в последний момент отбой, застывают у него за спиной.
— Моя пушка никогда меня не подводила, — говорит он, потрясая небольшим лазерганом в красивом наградном исполнении, — пару раз спасала мне жизнь, и в ней просто нечему ломаться, она надежна, как топор. Обойма заряжена, и я хочу выстрелить сам. Если ваш глюкер так хорош, пусть покажет это!
— Что это за чудо? — не переставая улыбаться, говорю я на ухо Пако под общий гомон. — Откуда у него ствол, почему не отобрали при посадке?
— Военная шишка, чей-то национальный герой, — шепчет Пако в ответ, — зовут Бакстер. У него персональная привилегия от султан-президента Фомальгаута на ношение оружия. Никто не может лишить его пушки, пока он жив.
Секьюрити, прижав пальцы к уху, хмуро слушают чьи-то указания и не двигаются с места. Проклятие.
— Вот ур-р-роды, — цежу сквозь зубы я.
Под моим левым ухом оживает коммуникатор.
— Мне доложили, — просто говорит он голосом Серова, — Морис, ты не обязан этого делать. Хотя я связывался с мистером Хокингом. Мистер Хокинг за демонстрацию. Но, повторяю, ты не обязан. Ты мне нужен на борту живым, ясно?
— Ясно, — роняю я, — понял. Пусть стреляет.
Серов молчит пару секунд, потом говорит:
— Морис, Хокинг — просто жирная свинья, которая продаст за свое кресло родную мать, а у меня тут четыреста человек пассажиров, которым ты нужен живым. Хорошо подумал?
Моя очередь молчать.
— Да.
Серов отключается, и через пару секунд секьюрити делают пару шагов назад, оттесняя публику назад от полковника.
— Ну так что? — вопрошает Бакстер.
— Стреляйте, сэр.
Он поднимает лазерган на уровень моей головы и немного прищуривает правый глаз.
— Сынок, если ты фокусник, честно признайся. Это твой последний шанс, мы тут не в игрушки играем.
Надо же, а он даже человечен по-своему. Как жаль, что я и вправду не банальный фокусник. Можно было бы расплакаться и убежать. Пиджак на мне стоит всемеро больше обычного — потому что подкладка в нем из дорогого адсорбента, так просто не продырявишь. Но ведь эта сволочь целится в голову!
Страшно-то как, чер-р-рт. Почему именно на мою голову принесло этого отмороженного быка со снесенной башней? Почему он не полетел на каком-нибудь другом корабле в свой персональный ад…
— Стреляйте, сэр.
В баре звенит разбитый бокал, но Бакстер даже не вздрагивает. Он уверенно наводит мушку под мой подбородок, с полсекунды стабилизируется и плавно давит курок на выдохе.
За мгновение до этого лайнер дергается, совершая маневр перед входом в гиперпрыжок. Люди хватаются друг за друга, чтобы удержаться на ногах. Бакстер, опытный стрелок, пытается довести ствол, но все же до конца это ему не удается. Луч лазергана сверлит воздух в половине дюйма от моего виска и тонет в синеве поля.
Запах жженых волос и всеобщий облегченный выдох. Точно напьюсь сегодня.
— Как мы все могли убедиться, — перекрывает Пако своим баритоном шум аплодисментов, — глюкер всегда остается глюкером! Спасибо, Морис, спасибо, мистер Бакстер, а теперь…
— Нет! — ревет полковник. — Чертовы фокусники, вы меня не обманете! Сделаем это еще раз!
И снова начинает поднимать оружие.
— Успокойтесь, ми… — начинает Пако, двигаясь к нему.
Секьюрити реагируют быстрее. Один из них прыгает сзади на Бакстера, другой — слева на меня, пытаясь закрыть собой или уронить на пол — что получится. Оба они безнадежно не успевают.
Но Бакстер почему-то не стреляет, я не успеваю увидеть почему, так как меня сбивают с ног и прижимают к полу, накрывая собой. С негромким хлопком срабатывает стационарный станнер под потолком, вырубая прижатого к полу старого вояку. Женский визг и шум голосов.
Встаю, отряхиваясь. Пако вещает что-то в микрофон в успокаивающей тональности, двое медиков склоняются над лежащим на полу Бакстером. Быстрые, точные движения. Затем они коротко переглядываются, ловко подхватывают его и уносят в лифт.
