Владислав Жеребьёв - Разведка боем
— Что? — Не поняла Светлана.
— Да то, — усмехнулся аналитик. — Какая реалистичная программа! Даже прошлое есть! Виртуозно!
Двенадцать дней до часа «икс». Вечер. Реальность. Санкт-Петербург.
Закрывшись на все четыре замка, Семен сидел на кухне, хмуро уставившись на пустую бутылку виски. От страха или от стресса, но алкоголь он поглощал в невероятных количества. Первым почином была беленькая в кафе, откуда он потом уезжал на такси, а потом будто лавина прорвалась. Было страшно, панически, до ломоты в костях. То, как живой человек вдруг превратился в мертвый, неодушевленный предмет, поразило и без того измученное сознание аналитика.
В детстве, когда Семен попал в детский дом, он сильно пересмотрел взгляды на жизнь. Из робкого мечтателя, Давыдов стал злым волчонком, готовым впиться в горло кому угодно. Огромных душевных сил и терзаний стоило ему загнать своего внутреннего хищника, чуждого природе Семена куда-то в самый дальний уголок сознания, где тот и жил до последнего момента. Рафинированный, уютный и милый мирок затворника рушился на глазах, а с ним рассыпались в пыль и те стены, что он возвел для своего второго я. Волчонок превратился в волка и покрылся черной жесткой шерстью, крохотные зубки стали острыми белыми клыками. Неверное движение, шаг, и мощный, гордый зверь, почуяв опасность, готов был атаковать. Опасность была, безумство рвалось наружу и несчастный, забытый всеми Семен глушил эти порывы единственным доступным способом, туманил мозг алкоголем.
Требовалось надраться. До поросячьего визга, до зеленых чертей из-под комода. Пить, а потом, склонившись над унитазом опорожнять пустой желудок и смотреть мутными глазами на комки желчи на фаянсе. По-другому мог появиться другой Семен. Злой, циничный, готовый пойти на все, наступить на любое горло ради собственного успеха. Может быть, в данной ситуации и нужно было воспользоваться своей второй натурой, непробиваемым парнем с железными яйцами, но выпустив его на волю, Давыдов отпускал своего демона. Да и потом, он вовсе не был уверен, сможет ли справиться с ним и загнать в его темное узилище у себя в голове. Пить и блевать, блевать и пить, вот что оставалось.
— Явился. — Светлана посмотрела на часы, а затем потянула носом воздух и сморщилась. — Пил?
— Пил. — Пожал плечами Всеволод и, стащив с усталых плеч джинсовую куртку, бросил её на вешалку в прихожей. — Пил и устал, работы много. Извини, дорогая…
Хлопнула дверь в спальню, это вторая половина майора, его самый любимый и добрый во всех отношения человек даже не стал слушать объяснения, а просто отгородился от него деревянной ширмой.
Плакать будет, решил Курехин, и, выдав тяжелый вздох бессилия, он направился на кухню. Ужин давно уже остыл. Большая тарелка с борщом, и вторая «котлеты-макароны» сиротливо стояли на обеденном столе заботливо прикрытые пластиковыми колпаками. Отодвинув стул, Всеволод тяжело опустился на мягкое сидение и, сняв первый колпак, потянул носом. Пахло восхитительно, и о чудо, густой наваристый борщ почти черного цвета с большими кусками мяса и прочей требухи, все еще был теплый.
С аппетитом принявшись за еду, Всеволод и не заметил, как сначала уничтожил первое, затем второе, а когда сыто отвалился от стола, то почувствовал затылком взгляд.
— Сева, — Светлана тихо села на стул и внимательно посмотрела на супруга. — Что происходит? Ты сам не свой в последнее время. Сильно по голове досталось?
Оценив иронию, сквозившую из уст любимой женщины, Курехин устало кивнул и, вытащив из кармана сигареты, щелкнул зажигалкой.
— Не поверишь, — проронил он, затягиваясь и выпуская струйку дыма в пожелтевший от никотина потолок.
— А ты попробуй, — предложила Светлана. — Я уж тебя во всех состояниях повидала. В пору диссертацию писать, на тему «Всеволод Курехин и другие животные».
— А вот о сослуживцах моих плохого не говори, — попытался отшутиться майор, но встретив ледяной взгляд женщины, как-то стушевался и замолк, молча курил и смотрел в окно.
— Так что?
— Воля твоя. Только потом не беги сдавать меня в дурку. Матерью и отцом клянусь, что в здравом уме и трезвой памяти.
— Ой, темнишь ты, Сева, — Светлана потянулась за сигаретами, но вдруг рука её остановилась и она посмотрела на повязку на голове Всеволода.
— Тебя уволили, — заключила она. — Подрался с чиновником. Ты же у меня несдержанный, не терпишь, когда кто-то тебе перечит не по делу, пусть даже и погоны у него в два раза шире твоих собственных.
— Да если бы только это, — и вновь выдав тяжелый вздох, Курехин пустился в долгий монолог. Он рассказал Свете, как они всем отделом взялись за странные случаи и как эти инциденты были неразрывно связаны со спамерскими атаками. То, как он хотел сдать дело в убойный, а они раз за разом отсылали висяки назад, и как, наконец, лейтенант вышел на странную контору под названием «Новый рубеж».
Двенадцать дней до часа «икс». День. Локация 2. Совпадение временных отрезков 1:1
— Времени у нас очень мало, — поморщился Семен, глядя, как мечется во сне майор.
— А куда вам торопиться? — Удивилась Светлана. — Вокруг мертвяки, вы в компании соотечественницы посреди военной базы США, да еще и живы. Чем не чудо?
— Чудо-то чудо. — Давыдов вопросительно взгляну на Хелла, но тот только покачал головой. — Считай, у нас своя миссия, — развел руками аналитик, — и мы тут и без того уже задержались.
— Очнулся, похоже. Адское варево. — Проводник поднес к глазам ампулу со странной бледно-желтой жидкостью, но как не силился, ничего из базы знаний заложенной в него лейтенантом почерпнуть не смог. Лекарство было не знакомое.
— Пить хочу, — просипел Всеволод и попытался сесть. — Сколько я тут валяюсь?
— Часа два, не меньше. — Отмахнулась Светлана. — Ну что, знакомый, давай рассказывай, откуда ты меня знаешь, — и, не дождавшись ответа, отвернулась, переключив внимание на аналитика.
— Странно это все. — Прошептал Хелл, протягивая майору флягу с водой из запасов беженки. — И по-русски шпрехает, и ты вроде как её знаешь.
— И так понятно, что это. — Покачал головой Курехин и, припав к горлышку, жадно глотнул. — Мой это кошмар. Мой. Правила меняются.
— Что-то я тебя, майор, не пойму. — Отобрав у больного воду и погрозив пальцем, мол, много жидкости за раз вредно, — Хелл хитро подмигнул товарищу. — Я же программа. Как не крути, а знания и опыт во мне вложенные. Идеально разбираюсь в автоматах, двигатель могу перебрать, а вот шампанского от вина не отличу.
— Ясно, к чему ты клонишь. — Вздохнул майор, прощупывая собственный пульс. — Но тут даже не препятствие, а деморализация. У Семы что, страхи поверхностные пока лезут. Страшилки из игрушки, мертвяки из бульварного чтива, а вот она — это другое.
— Поясни. — Хелл сел рядом, положив вновь обретенный автомат, коих в здании нашлось не меньше десятка.
— Самые глубинные страхи сидят где-то за подкоркой. — Попытался разъяснить Всеволод. О них до конца не подозреваешь, и потому они самые сильные и действенные. Недожить, недолюбить, недописать. Вот тянешь ты свою лямку, работа, дом, дети сопливые и все это тебе не в радость. А что если дом потеряешь, или родной человек заболеет, да ненароком помрет? Вот тебе и самый глубинный страх.
— Твой глубинный страх — Светлана? — Быстро нашелся проводник.
— Именно, — скрипнул зубами майор, наблюдая как, заливаясь румянцем и остря, Давыдов сыплет бородатыми анекдотами и получает неизменные авансы от электронной копии Светланы. Та, в свою очередь, тонко хихикала и не переставала строить глазки, ошалевшему от такого количества женского внимания затворнику Семену. — Боялся всегда, что плюнет и уйдет к другому. Пить из-за нее начал, и бросил из-за нее же. Из армии уволился тоже из-за Светки. Потом в милицию пошел. Я же больше ни черта не умею, как разыскивать. В отдел попал и после возглавил вообще чудом. Временно не было спеца, а у меня в качестве хобби компьютеры стояли.
— А потом?
— А потом в гору пошло, и уж не стали разбираться, у кого вышка, а кто с боевым опытом. Кутерьма тогда была, девяностые. Люди разбегались кто по ЧОПам, кто по бандам, денежки у кооператоров изымать.
— А ты что не пошел?
— Не поверишь, думал.
— А что ж так?
— Да уж вышло.
— Что будем делать? — Хелл неодобрительно глянул на воркующую парочку. — Семен говорил, что с часу на час прилетят самолеты и начнется большой «кабыздох». Ты идти можешь?
Всеволод попытался подняться на ноги, придерживаясь рукой за стену. Получилось, но с трудом.
— Пока сложно, — переводя дух, признался он, а потом усмехнулся и, откашлявшись в кулак, поинтересовался у новой знакомой.
— Давно ты тут?
— Кто? Я? — ПсевдоСветлана обернулась и безразличным, почти брезгливым взглядом оглядела измочаленную фигуру майора. — Да сколько себя помню. Вас я тут не помню, а вот полковника Джонсона, командующего этим сектором, отлично.
