Алексей Гравицкий - Аномальные каникулы
Мазила обиженно запыхтел. Тимур набросился на Ворожцова.
— Трус ты!
Слово ударило больно, словно плетью хлестнули.
— Чего это? — опешил Ворожцов.
— Того это, — продолжил на повышенных тонах Тимур. — Назад пойдем, да? Значит, Серега с Казарезовой просто так сдохли, да? Ни за что? Моралист несчастный. Рохля! Тряпка! И брат твой нытик, и ты такой же!
В глазах потемнело. Ворожцов медленно начал подниматься.
— Брата трогать не смей, — прорычал он. — Понял?
— Пошел ты!
Во взгляде Тимура мелькнула ярость. Бешено перекатились желваки. Он тоже поднялся, насколько позволял жестяной навес.
Внутри у Ворожцова клокотало. Шансов против Тимура в драке у него не было. Он понимал это, знал, что если не случится чуда, то его положат на лопатки, и он опозорится. Но это знание было сейчас очень далеко.
Кровь стучала в висках. Ворожцов стиснул кулаки, подался вперед и…
Замер.
Между ними стояла Леся. Простуженная. В Тимуровом свитере и ворожцовских штанах.
— Тихо, — очень мягко и неожиданно властно сказала она. — Вы чего? Наташу не вернете.
Ее рука коснулась груди Ворожцова. Другой рукой она едва-едва касалась Тимура. Словно разводила их.
Ворожцов опустил руки, разжал кулаки.
— Надо идти назад, — пытаясь достучаться хотя бы до Леси, произнес он.
— Трус, — уже спокойнее повторил Тимур.
— Не надо обижать людей, Тимур, — одернула его Леся. — Особенно если у тебя это хорошо получается.
Она хотела добавить еще что-то, но закашлялась.
— Голосовать будем, — подхватил инициативу Мазила. — Кто за то, чтобы возвращаться?
Ворожцов поглядел на все еще сердитого Тимура. Перевел взгляд на справившуюся с кашлем Лесю. Глянул на Мазилу.
И медленно поднял руку.
— Один, — словно извиняясь, констатировал мелкий. — Кто за то, чтобы идти до конца?
И сам же первый поднял руку.
Вторым был Тимур. На Ворожцова, оставшегося в меньшинстве, он поглядел с мрачной усмешкой.
Ворожцов повернулся к Лесе. Та руку не подняла. Ни первый раз, ни второй.
— Двое против одного при одном воздержавшемся, — казенно отчеканил Мазила. — Идем дальше.
— А ты можешь назад топать, если охота, — поддел Тимур.
Ворожцов вернулся к дереву и сел, прислонившись к стволу спиной. Устало провел рукой по лицу, закрыл глаза.
Пусть себе. Он предупредил. Сделал все, что мог. Если им так охота, если считают его занудой, то и пусть. Что они понимают? Они не держали смерть за руку.
Снова закашлялась Леся. Он поймал себя на том, что и у него першит в горле. Мокро, холодно. Погода совсем не летняя. В такую легко свалиться хоть с простудой, хоть с ангиной, хоть с воспалением легких. Особенно если промокнуть до нитки и сидеть потом в мокром на холодном ветру среди леса без возможности переодеться.
— Ты это… не обижайся, — виновато пробормотал Мазила, подсаживаясь. — Я же на тебя не обижаюсь.
Проехали.
ПДА завибрировал. Ворожцов открыл глаза, рука молниеносно метнулась в карман. Пальцы стиснули наладонник, который в последний раз он так и не выключил. Забыл. Экран ожил, осветился.
По спине пробежал озноб.
— Уходим, — тихо сказал он.
Мазила опасливо заглянул через плечо. Тимур напрягся:
— Что там?
Ворожцов нервно поежился.
— Не знаю. Какие-то метки. И они движутся.
— Куда? — не поняла Леся.
— К нам, — тихо сказал Ворожцов.
Тимур среагировал первым: быстро пошвырял в рюкзак все, что успел вытащить, затянул тесьму, закрыл, щелкнул застежкой и стал топтать костер.
— Думаешь, опять эти? — спросил он деловито, словно между ними только что не было стычки.
Ворожцов пожал плечами. Надел рюкзак, подтянул лямку.
Тимур припечатал подошвой остатки углей.
— Уходим. Только шарманку выруби — прошлый раз из-за нее спалились.
Глава восьмая. Зверь
Дождь закончился. Воздух был свеж и прозрачен. Казалось, еще чуть-чуть — и он зазвенит, как тонкое стекло, по которому легонько стукнули ногтем. Ни ветра, ни скрипа деревьев, ни шороха травы.
Лишь тихий шелест шагов по мокрой дороге.
Тимур двигался быстро, но старался не шуметь. После того, как они вышли из-под навеса, прошло минут десять. ПДА Ворожцов выключил, поэтому приходилось полагаться только на собственное зрение и слух. Бежать опасно: можно сдуру угодить в аномалию. Притаиться и подождать? Тоже не вариант. Неизвестно, кто был на тех маркерах. А если те тоже их видят?
— Много меток было? — спросил Тимур, не глядя на Ворожцова.
— Десяток, — отозвался тот. — Может, больше. Показались на самой границе радара.
— А сколько до этой границы?
— Километра два.
Леся чихнула и закашлялась. Тимур обернулся, хотел сделать замечание, но сдержался. Она-то не виновата, что простыла. А вот ботан со своим нытьем чуть до драки не довел, идиот.
— Было бы не круто, если б мы назад повернули, а? — не сдержался Тимур. — Лоб в лоб с этими столкнулись бы.
— Может, это вообще стадо косуль, — буркнул Ворожцов.
Тимур остановился. Подначка неожиданно обернулась против него самого.
— Не понял. То есть твоя шарманка на косуль настроена? — нахмурился он. — А на кой черт мы тогда вообще сорвались?
— Не обязательно на косуль. Это я фигурально, — обронил Ворожцов, не сбавляя хода. — Сканер ловит сигналы крупных теплокровных.
— Не только людей?
— Не только.
Тимур почувствовал, что опять закипает.
— Так, значит, это не те, которые по нам стреляли? — уточнил он.
— Может, те, может, и не те.
Ворожцов наконец притормозил и обернулся.
— Долго еще стоять будем?
Тимур придержал за плечо Лесю и сделал знак Мазиле. Они тоже остановились.
— Ты чего творишь? — сказал он Ворожцову. — Лесе согреться надо, отдохнуть. А ты дергаешь нас из-за каких-то косуль!
— Я не собираюсь с тобой спорить. Пошли!
— А я собираюсь. Если нам не грозит опасность, нужно сделать привал.
Ворожцов сжал губы и подошел к Тимуру вплотную.
— Привал?
— Привал.
Тимур вызывающе улыбнулся. Ну что, неужели ботан все же осмелится ударить?
— Во-первых, — сопя, проговорил Ворожцов, — мы не знаем, кого засек сканер…
— А во-вторых, ты опять струхнул? — перебил Тимур.
— Ребят, ну вы уже достали, честное слово, — вмешалась Леся.
— А во-вторых, — с расстановкой закончил Ворожцов, — даже если там не люди, а животные — неизвестно, что хуже. Это Зона.
— Косули нас затопчут? — по инерции фыркнул Тимур, но в груди кольнул холодок. Вспомнились игрушки, ребенок под насыпью, ночные завывания. — Ладно. Раз уж пошли, так идем.
Тимур отстранил Ворожцова и зашагал дальше по дороге, яростно сжимая рукоять обреза. Сознание неправоты в очередной раз хлестко ударило по самолюбию. Хотелось оставить последнее слово за собой, но возразить было нечего. Это бесило.
Нужно успокоиться и держать себя в руках: мелочный срач уже стал напрягать. Тимур решил вести себя хладнокровней и не вступать в перепалку без полной уверенности в своем превосходстве.
— Стой! — шикнул подскочивший Мазила.
Тимур дернулся от неожиданности и едва не спустил курок. Строго поглядел на мелкого.
— Чего тебе…
Мазила приложил палец к губам и потянул Тимура за рукав, указывая на просвет между деревьями. Там виднелся силуэт старого телеграфного столба с провисшими гирляндами изоляторов на проводах. На вершине сидела крупная ворона.
— Слышал? — шепнул мелкий.
Тимур помотал головой.
Ворона пронзительно каркнула и, хлопнув крыльями, взмыла вверх. От резкого звука внутри у Тимура все сжалось, а Леся вскрикнула и зажала рот ладонью.
— Тихо вы! — осадил Мазила.
— Чего на измену сажаешь, — сердито сказал Тимур. — Птицы испугался?
Мелкий страшно округлил глаза и вновь поднес палец ко рту. Ворожцов осторожно толкнул Тимура локтем в бок. Шепнул:
— Не там. Внизу.
Тимур опустил взгляд к подножию столба и вздрогнул.
Там стояла собака. Крупная. Тупая морда была обращена в их сторону. Казалось, что волкодав смотрит прямо на него, но это было не так. На месте глаз у пса серела комковатая шерсть.
— Слепая, — еле слышно сказал Мазила. — Но все чует. Гляньте, как щерится.
Верхняя губа у собаки дрожала, обнажая слюнявые клыки. Ни лая при этом, ни даже рычания пес не издавал, и этот немой оскал выглядел по-настоящему жутко.
— Я боюсь, — сдавленно проговорила Леся.
Пес перестал щериться и морщить нос. Поднял голову, словно прислушался к чему-то далекому, потом опустил морду к самой траве и, роняя слюну, потрусил вперед.
— Фу! — срывающимся голосом крикнул Ворожцов, шагая к Лесе. — Пошел прочь!
Собака и не подумала останавливаться. Она так же молча прибавила ходу и заметалась из стороны в сторону, будто распрыгиваясь для решающего рывка. Тимур поднял обрез, невольно отступая и выцеливая петляющую зигзагами псину.
