Николай Басов - Закон военного счастья (сборник)
Все-таки нагрузка на горло была очень велика, Перегуда подошел к своей кафедре, выпил воды из стакана, стоящего рядом с бутылкой настоящего «Боржоми».
— Итого, сутки здесь в полтора раза дольше, но, как ни странно, многие жители уже привыкли к ним, равно спят по ночам чуть дольше и чуть дольше, чем на Земле, бодрствуют. Повторяю, пока это наилучшая найденная комбинация, но если появится другой вариант — годовой календарь, без сомнения, будет изменен.
Он походил по сцене. В зале стало чуть шумнее, чем вначале. Кто-то зашуршал конфетной бумажкой, как в прежние времена, кто-то даже сдержанно заговорил.
— Итак, сфера, гигантская сфера, похожая на придуманное Дайсоном сооружение. Что она нам предлагает? Во-первых, гигантские масштабы. Поверхность этой сферы, если учитывать полную поверхность, будет в двести пятьдесят миллионов раз больше, чем поверхность Земли. Это значит, что сотни миллионов живых миров, которые мы могли на Земле только представлять себе, оказались тут, рядом с нами. И мы с этими мирами, к сожалению, уже столкнулись. Я повторяю — сотни миллионов миров, о которых мы знаем очень мало. — Перегуда вспомнил о диаграммах за спиной, похлопал по одной из них указкой, хмыкнул и решительно прислонил ее к трибуне. — Азотно-кислородный слой, нависающий над нами, составляет в Полдневье всего несколько сотен метров. Земные самолеты тут попросту врезались бы в высокие холмы. Да они и не летают, как я недавно слышал, все эксперименты в этой области не принесли результата. Но этот тонкий слой обеспечивает наличие на этой сфере сосуществование разных атмосфер. Толщина воздуха такова, что перемешивания не происходит. Кто знает принцип газового лабиринтного уплотнения в технике, тот меня понимает. Значит, тут возможны малокислородные миры, аммиачные — да какие угодно. И все они рядом, близко. Мы можем добраться до них, образно говоря, — пешком. Здесь возможны миры, где жизнь пошла по совсем другой эволюционной парадигме, и они тоже рядом…
Вот это правильно, подумал Ростик. Странное понимание происходящего не напрямую, а как бы изнутри, когда можно представить сразу все, даже такое, о чем никогда прежде и не думалось, возникло у него. Тут есть миры, где правят разумные кристаллы, где дышат атмосферой, смертельной для человека. Есть миры, где сама форма двух ног и рук покажется смехотворной. Есть цивилизации растений, есть… Тут есть почти все. Только не рядом, а далеко. Иные — страшно далеко, хотя — Перегуда был прав — до каждого из них в самом деле можно было добраться пешком.
— Зачем это было сделано? — уныло спросил кто-то из центра зала.
— У меня есть гипотеза, — признался Перегуда. Чувствовалось, эти слова стоили ему немалого труда. — Кому-то было нужно, чтобы все живые существа, скажем, нашей Галактики, или даже одного рукава Галактики, оказались собраны воедино. Зачем? Ну, предположим, кто-то задумал общегалактический заповедник, ковчег, резерват или, если угодно, музей. Разумеется, тут необходимо пройти какой-то тест на выживание… Нет, я не знаю — зачем. Но гипотезы на этот счет, без сомнения, скоро появятся. И весьма проработанные.
— Вы предполагаете существование божественных сил? — крикнул Борщагов.
— Нет, я астроном, материалист, — с усмешкой ответил Перегуда.
— Но мы видим то, что видим. И это — часть природы. А, природа… — больше Борщагов не возмущался.
Вот идиот, подумал Ростик. Похоже, так подумали почти все.
— Одним из главных элементов нового мироустройства является существование шести осей, — продолжил Перегуда, указывая рукой на схему с осями, — образующих трехмерную систему координат. Это так называемая «шестиполюсная схема». Каждая из этих осей, как мы заметили в телескоп, на пересечении со сферой тверди образует горы. Очень высокие, до пятидесяти километров, и широкие, в несколько сот километров диаметром. Без сомнения, эти шесть гор сообщаются с внешним для нас теперь космосом. Вокруг этих гор, по всей видимости, возникли довольно развитые цивилизации, по крайней мере, в двух из них космические аппараты выныривают в открытый космос. Мы заметили и другие признаки высокой активности в этих районах. Ближайшая цивилизация от нас расположена «всего», в кавычках, разумеется, в двадцати двух с половиной миллионах километров. Если предположить, что зоны обитаемого мира, так сказать, находятся в радиусе пятидесяти миллионов километров, а минимальное расстояние по дуге между горами составляет сто шестьдесят миллионов километров, то зона непонятного перехода между ними составляет минимум шестьдесят миллионов «темного», как мы сейчас думаем, пространства. Что там происходит, мы не знаем. Но подозреваем, что это, так сказать, технические зоны, обеспечивающие цикличность и повторяемость работы всего механизма в целом. Или там существует жизнь принципиально непонятного нам вида. — Перегуда обернулся на Борщагова. — Нет сомнения, что когда-нибудь мы доберемся и туда. А пока главное наше внимание должно быть направлено сюда.
И он ткнул в один из ниппелей, пробивающих сферу вокруг Солнца.
— Это наш ближайший полюс. И наш, так сказать, естественный партнер по приобщению к здешним мирам и цивилизациям.
Если они нас примут, подумал Ростик. Похоже, так же думали и остальные. Лекция заканчивалась в атмосфере подавленности, тревоги и волнения, неуверенность этой жизни и давно подавляемый страх после нее стали особенно отчетливы для каждого, кто тут присутствовал. По этой причине и вопросов почти не было. Лишь кто-то в самом конце зала встал, откашлялся и довольно решительно спросил:
— Скажите, товарищ профессор, почему мы?
Перегуда посмотрел на притихших людей, особенно внимательно присмотрелся к начальству в передних рядах. Потом развел руками и не очень внятно проговорил:
— На это можно посмотреть и с другой стороны. Нам с вами повезло, мы оказались там, где еще не бывали люди. Нам предстоят необычные открытия. Причем количество их, как и количество новых факторов, почти бесконечно. За наш с вами человеческий век не узнаем и одной миллионной того, что тут имеется. Разве это не здорово?
Но казенного оптимизма ему все-таки не хватило. Он махнул рукой, отошел к кафедре выпить «Боржоми».
Да, решил Ростик, здорово, но только для тех, кто выживет. А сейчас впору усложнить вопрос таким образом — что будет здорового, если таких вообще не окажется?
Глава 23
Когда Ростик вошел в дом, мама мешала большой поварешкой борщ. Разумеется, она бросилась к нему, обняла, но он уже почувствовал, что сюрприза не получилось. То ли кто-то сказал ей, что он болтается по городу, то ли предупредили, что видели на лекции. В этом отношении «телеграф джунгей» работал в Боловске без сбоев, как в первобытных племенах.
Борщ оказался жутко вкусным. Ростик сожрал две тарелки и от третьей отказался лишь потому, что увидел сковороду жареного сала с картошкой. Мама была очень усталая. Но в ее глазах горел огонек любопытства. Поэтому пришлось, когда есть хотелось уже больше по привычке, чем от голода, рассказать и о лекции, и кое-что о заводе. Про лекцию она, как оказалось, знала.
— Я и сама хотела пойти, но в последнее время… — она нахмурилась.
Ростик ждал, он знал, что она все расскажет сама. Тем более что компот из сушеных вишен, которые они обычно все вместе собирали в вишневом саду, а в этом году пришлось собирать одной маме, показался изумительным.
— Понимаешь, в городе появились… Нет, не появились, они уже давно возникали — голодные. И руководство ничего с этим не делает. Просто переложили на наши плечи…
— Погоди, но мы тоже на заводе не до сыта обедаем.
— Я тебе так скажу, мне кажется, треть обычных граждан, не солдат, конечно, — в дистрофии. Хуже ситуация была только в войну.
— А они не пахали, не сеяли…
Ростик даже компот отставил на пару мгновений. Потом опомнился, взял вилку, потому что чайной ложки не было, стал вылавливать из кружки ягоды. Это была отцовская кружка, он наливал ее, когда сидел «на Маркони», то есть на ключе и в «лопухах». В нее вмещался почти литр.
— Сейчас они говорят, что насекомые не дали. Но, по-моему, это ерунда.
— Ерунда, — согласился Ростик. — Они и не пытались. Скоты!..
Восклицание вырвалось у него, когда он представил себе трудности, с которыми приходилось сталкиваться людям — здесь, в тылу. Сейчас они казались ему более сложными, чем там, на водонапорной башне. Маму это словцо покоробило.
— Ты чего такой злой?
— Подумал о наших начальниках. Из-за них все может попросту развалиться. Не помнишь, кто сказал, что войну выигрывают на передовой, а проигрывают в тылу?
Мама тонко улыбнулась, села, налила себе тарелку борща. Как всегда, очень мало, три половника. Только сейчас Ростик понял, что она не ела, просто смотрела на него.
