Максим Шейко - «Попаданец» в СС. Марш на восток
Представив себе всю эту картину со стороны, Ганс остро пожалел, что поблизости нет военных корреспондентов или хроникеров Геббельса, снимающих «Вохеншау» [44] – такие шикарные кадры пропадают! Эх, не быть ему кинозвездой… А жаль. Вздохнув еще разок и покачав головой, Ганс вернулся к жизненным реалиям.
– Значит, так: противотанковый взвод вон в той рощице разместить и окопать. И замаскируйтесь получше, особенно с запада и северо-запада. Если «иваны» пойдут напролом – будете их с фланга обстреливать. Огня не открывать, пока не подойдут метров на четыреста. А одно орудие оттянуть назад и окопать у дороги, вон в тех кустиках. Если танки развернутся на рощицу – подставят ему борт. Геро, поставишь свои минометы за фольварком, оттуда должны все подходы простреливаться. Куно, проследи, чтобы подготовили связки гранат и эти трофейные бутылки с «Коктейлем Молотова» раздай – летуны докладывают, что в русской колонне есть танки. Все, по местам, времени у нас – в обрез.
Противник не заставил себя долго ждать. Не прошло и получаса с момента, когда усиленная рота мотоциклистов развернулась в дефиле между балкой и ручьем, как появился авангард вражеской колонны. Передовой отряд русской пехоты был без проблем выбит перекрестным пулеметным огнем прямо на дороге. Уцелевшие солдаты в выцветшей светло зеленой форме шустро отступили. Но «иваны» и не подумали успокоиться. Спустя полчаса подтянулись их основные силы, и Ганс в очередной раз пожалел, что идея Бестманна обзавестись тяжелой артиллерийской батареей провалилась. По всему выходило, что сейчас она была бы очень кстати, так как осмотр в бинокль готовящегося к атаке противника показал наличие у него не просто танков, а тридцатьчетверок – новейшей разработки советских инженеров, – уже успевших попортить бойцам «Тотенкопф» изрядно крови. Эти новые русские танки отличались завидной стойкостью к снарядам стандартных «дверных колотушек» [45], составлявших основу противотанковой обороны немцев. Определенно, длинноствольные трехдюймовки с бронебойными снарядами пришлись бы сейчас к месту. – Ганс скрипнул зубами от досады и, опустив бинокль, бегом ринулся с чердака фольварка вниз по лестнице. Оказаться в усадьбе во время артподготовки к неизбежно предстоящей вражеской атаке ему совсем не улыбалось – уж слишком заманчивая цель для артиллеристов противника.
Так оно и получилось. Русские не стали мудрить, а просто пустили свои немногочисленные танки на позиции мотоциклетной роты. За танками нестройными цепями бежала пехота. Артиллерия русских ограничилась тем, что прямо перед атакой выпустила с десяток снарядов по фольварку – видимо, с боеприпасами у них было туго. Двенадцатисантиметровые снаряды ощутимо перепахали двор усадьбы, развалили одно крыло главного здания и пару хозяйственных построек, но наблюдатели минометчиков, разместившиеся в приусадебном саду, уцелели, а больше там и не было никого.
С танками было хуже. Шесть бронированных машин, урча моторами и лязгая гусеницами, уверенно приближались к замаскировавшимся на своих ненадежных позициях гренадерам. 800 метров… 600… 400… Противотанкисты не подвели. Пара пушек, замаскированных на вынесенной вперед фланговой позиции, дружно ударила по русским танкам. Легкий танк, находившийся ближе всех к роковой рощице, почти сразу дернулся, крутнулся на месте и задымил. Старенький «русский виккерс», ехавший чуть поодаль, просто остановился, будто наткнувшись на невидимую преграду, – хорошее начало! Тут же ожили и минометы четвертого взвода, развивая достигнутый успех. Хозяйственный Геро неплохо прибарахлился уманскими трофеями, полностью перевооружив свой взвод минометами (станковые пулеметы были переданы стрелковым взводам), так что теперь у него было 2 легких пятисантиметровых и аж 4 трофейных восьмисантиметровых миномета. И сейчас его парни поставили настоящий рекорд скорострельности, буквально разметав русскую пехоту. Ну а пулеметы довершили дело, скосив не успевших вовремя залечь пехотинцев. Уцелевшие теперь ползком и перебежками поспешно оттягивались назад.
Всю прелесть этой картины изгадили оставшиеся русские танки. Два из них повернули к рощице, а два других продолжили двигаться к основной позиции. Легкий «виккерс» был подбит без труда, а вот «тридцатьчетверка» продолжала переть на рощу несмотря на пару прямых попаданий в лоб. Даже получив снаряд в башню от резервного орудия, она продолжала двигаться и даже дважды выстрелила по опушке, не сбавляя хода. Только второй снаряд в борт в районе моторного отделения заставил ее остановиться и загореться. Порадоваться победе не удалось. Гаубичная батарея русских не зевала. Едва только загорелся четвертый танк, как на рощицу один за другим обрушились тяжелые снаряды, и засевшим там артиллеристам резко стало не до противотанковой борьбы. К счастью противотанкистов, со снарядами у русских, по-видимому, действительно было плохо, поэтому продолжения банкета не последовало. Выпустив дюжину снарядов, русские артиллеристы угомонились.
Между тем две оставшиеся «тридцатьчетверки» продолжали продвигаться вперед, нимало не смущаясь отступлением своей пехоты. А может, они этого даже и не заметили? Замаскированная у дороги пушка выпускала в надвигающийся прямо на нее русский танк снаряд за снарядом. Ганс даже без бинокля ясно видел, как один снаряд срикошетил от башенной брони, а другой, выбив сноп искр, отлетел от покатого лба «тридцатьчетверки».
– Arsch mit Ohren [46]! Когда ж ты уже загоришься?!
Словно в ответ на его слова, русский танк резко развернуло в бок буквально в тридцати-сорока метрах от позиции противотанкистов. За танком в пыли осталась валяться стальная лента перебитой гусеницы. Закрутившийся на месте танк тут же получил еще один снаряд под башню и один в корму. После этого последнего его мотор смолк и грозная машина наконец замерла на месте, впрочем, так и не загоревшись.
– Есть! – Ганс победно усмехнулся.
– Куно, гранаты! Пора прикончить последнего.
Клинсманн молча протягивает ему увесистую связку из шести обычных гранат без рукояток, плотно примотанных к седьмой (с рукояткой). В это же время прямо перед носом последнего танка грохнул взрыв, почти сразу же еще один раздался на броне, за башней – гранатометчики, затаившиеся в высоких хлебах, вступили в дело. Правда, стальной монстр напрочь проигнорировал эти нападки, если не считать того, что, резко развернувшись, направился вдоль немецких позиций, намереваясь, по-видимому, раздавить стоящее у дороги орудие, прикончившее двух его собратьев. Ганс, пригнувшись и придерживая левой рукой пистолет-пулемет, припустил наперерез последнему уцелевшему врагу.
В голове вертелась схема с изображением мертвых зон и наиболее уязвимых мест из инструкции по борьбе с новыми танками русских. Размахнуться и забросить связку гранат под гусеницы накатывающейся стальной громады. Упасть мордой вниз в заранее примеченную канавку. Рядом за кочкой приземляется Куно, синхронно запустивший свою «упаковку» под танковое брюхо. Взрыв. Второй. Есть! Перебитая гусеница стальной змеей соскальзывает с продолжающих вращаться катков. Правда, вторая связка, брошенная гауптшарфюрером, только подпалила танку брюхо, но все равно неплохо.
– Бутылки!
Но танк не собирается признавать себя побежденным. Башня начинает разворачиваться, гремит выстрел и практически одновременно в поле встает фонтан земли. Слишком далеко. Башенный пулемет начинает бить короткими очередями. Одна из подбирающихся к танку пятнистых фигур резко опрокидывается – кому-то из гренадер не повезло. Зато почти тут же вылетевшая из золотистых волн колышущейся пшеницы бутылка разбивается об башенную броню и жидкое пламя начинает нехотя стекать по покатой броне вниз. Ганс, уже отползший назад, молча берет бутылку у одного из гренадеров и, примерившись, запускает ее на мотор стоящего к нему боком танка. Попал! Клинсманн кидает одну за другой еще две бутылки. Кто-то из солдат попадает прямо в лобовую броню, заставив смолкнуть стрелявший до сих пор курсовой пулемет. Все, этот танк – уже не жилец.
Массивная крышка башенного люка откидывается вперед. Танкист в черном комбинезоне и черном же резиновом шлеме пытается выпрыгнуть из горящей машины. Выстрел из карабина – и русский повисает на броне, наполовину высунувшись из башни. Пламя от горящего на броне «коктейля Молотова» начинает жадно лизать свесившиеся вниз руки. Почти сразу же загорается и комбинезон. К обычной гари, витающей в воздухе, примешивается вонь горелого мяса. Кто-то из уцелевших танкистов, слегка высунувшись из открытого люка, пытается отстреливаться из пистолета. Метко брошенная одним из солдат граната влетает внутрь танка, ее взрыв ставит финальную точку в этом бою.
– Du hast den Arsch offen [47]! Придурок! Еще раз такое сделаешь – руки с корнем повырываю! Хорошо, что боезапас не сдетонировал, а то бы никому мало не показалось. – Ганс устало провел грязной ладонью по мокрому от испарины лицу, оставляя на нем серые разводы.
