Юрий Стукалин - Звездный штурмовик Ил-XXII. Со Второй Мировой - на Первую Звездную
На хвосте у нас висело с десяток вражеских машин. Ясно, что нам с ними не справиться, тут к гадалке не ходи. Шансов у нас никаких. Я принял командование на себя и приказал уходить. Запросил у диспетчера поддержку. Мне ее обещали прислать и сообщили координаты, где будут нас встречать. Если туда дотянем…
Мы улепетывали. А что еще оставалось делать? Если честно, то я уже не надеялся спастись, слишком быстроходными были вражеские машины, к тому же на каждого нашего пилота приходилось по меньшей мере три чужака. Три к одному — только дурак поставил бы на нас. Не скажу, что я совсем отчаялся, но нервы были натянуты, как струны.
Вдруг увидел на экране, как один из вражеских катеров завертелся, его охватило пламя, и он рухнул вниз. Следом за ним завалился второй, затем третий. Что за чертовщина! Неужто помощь с базы пришла так быстро? Но это невозможно, они физически не могли успеть добраться до нас. И тут в эфире раздался знакомый голос:
— Обер-лейтенант Вольфганг Шульц идет на помощь!
Вот ведь, право слово, сученыш! Выскочил неожиданно, умело зашел в тыл нашим преследователям и теперь деловито расстреливал их, будто в тире. Твари очухаться не успели, как потеряли четыре машины.
Поняв, что оказались в западне, чужаки занервничали. Мы же, не дав им опомниться, по моей команде выполнили «иммельман», потом боевой разворот, тут же оказавшись у них в хвосте, имея преимущество в высоте. Раньше мы этого сделать не могли, потому что сразу были бы расстреляны чужаками, но Шульц отвлек их на себя, дав нам необходимое время.
Ту фору, которая у нас теперь была, нужно было использовать по максимуму. Заработали наши пушки, и еще три летательных аппарата чужаков разлетелись в клочья. Ситуация изменилась. С такого расстояния мы наносили противнику максимальный урон, не давая шанса на спасение.
Оставшиеся три машины приняли правильное и единственно верное решение — разделиться и пытаться спастись поодиночке.
— Беру левого! — крикнул я ребятам и припустил за кораблем чужаков. Его явно пилотировал опытный летчик. Он понимал, что у меня все козыри, и стремился оторваться. Как переменчива судьба — теперь заяц загонял охотника. Не знаю, о чем думал инопланетный ублюдок и был ли он способен думать вообще, но мне казалось, что мы оба понимали — ему конец. Видно было по тому, как он рвал машину то в одну, то в другую сторону, мельтешил, сбивался с виражей. Я было призадумался, а не погонять ли мне его, но решил не заниматься этим дерьмом, не уподобляться тварям. Сработали пушки, и катер чужака разрезало вдоль на две половинки.
— Мой готов! Что у вас?
— Чисто! — отрапортовал Степан.
— Идем домой! — отдал я приказ и вызвал диспетчера: — База! Поддержка не нужна. Доберемся сами.
— Парни, я… — начал оправдываться Вольфганг.
— Заткнись, сука! — прошипел я. — Поговорим дома.
Глава 5
Всю дорогу до дома мы молчали. Я не знал, что думать. Паршивый фриц бросил нас в трудную минуту и, когда мы его прокляли, вернулся, чтобы вырвать из лап неминуемой смерти. Кто он — трус или герой? Вольфганг помог нам остаться живыми, и я ценил это. Но погиб Ежи, и, будь Шульц с нами, этого могло не случиться.
Мы зашли на посадку, и я с трудом выбрался из катера. Ноги тряслись. По старой привычке похлопал себя по карманам в поисках сигарет, позабыв, что больше не курю. Когда Шульц подошел ко мне, я отвернулся, не хотел видеть его рожу.
— Егор, а я думал, ты меня поймешь… — тихо проговорил он.
— Пойму? — я вскипел от ярости. Очень хотелось съездить ему по физиономии, но что-то останавливало. Наверное, в глубине души я понимал, что он оказался более предусмотрительным, чем Ежи. «Приказ оспорен» — так, кажется, он сказал.
Увидев обстановку на инопланетной базе и поняв, насколько сведения разведки об ее обороне не соответствуют действительности, немец не захотел идти на самоубийство. Спорить с Ежи было поздно, тот не решился бы на отступление от заданного плана. Вольфганг верно все рассчитал. Выполним мы миссию или нет, к нам все равно при отходе прилипнут чужаки. Прикрытия у нас не было, и Шульц затаился, рассудив, что увлеченные охотой твари пропустят его, не заметят, а он подберется к ним с тыла. Он бил все их карты. Но мог же поделиться своими планами хотя бы со мной!
— Мне искренне жаль Ежи, — продолжил Вольфганг, — но это был единственный способ спасти ваши жопы.
— Расскажешь об этом Советнику, — проронил я. — Увидишь, тебя скоро вызовут.
— Вызовут так вызовут, — равнодушно пожал плечами Шульц.
Естественно, я оказался прав. Советник «приглашал» его к себе, но меня удивило, что Броуди вызвал и меня. Второй раз я удостаивался его аудиенции.
По дороге предупредил Вольфганга:
— Говорить буду я. А ты свой язык засунь себе в жопу и помалкивай.
— Но…
— Никаких «но». После гибели Ежи командование взял на себя я, и говорить мне.
Шульц снова равнодушно пожал плечами, и мне это не понравилось. Показалось, ему наплевать, что с ним произойдет дальше. Он готов был нести любое наказание за свои действия, но считал их верными. Положи его голову на плаху, он все равно верил бы в свою правоту.
Если сказать, что Советник был вне себя, это все равно что ничего не сказать. Его взгляд метал молнии. Еще чуть-чуть, и я, клянусь, увидел бы, как голубые мерцающие линии, потрескивая, расходятся от него по стенам. Он сидел за столом, положив перед собой руки, крепко сжатые в кулаки. Мы доложились о прибытии.
— Опять вы! — грозно прорычал Броуди.
— Советник, — начал объяснять я, — мы были вынуждены оставить прикрытие для себя. Да, это не согласовывалось с руководством, но ситуация потребовала незамедлительных действий, а времени на обсуждение не было.
— Да вы что-о? — с такой язвительной желчью в голосе спросил Броуди, что я невольно сглотнул. — Вы, Егор, об этом знали?
— Так точно.
Советник елейно улыбнулся и указал на один из экранов, показывающих видеоматериал с камер, установленных внутри наших кабин. Включил на полную громкость переговоры в эфире. После моей реплики «Если вернемся, я его прихерачу собственными руками» Броуди остановил запись.
— Эммм… — запнулся я. Что я мог сказать?
— Мне понятно, Кузнецов, ваше стремление выгородить друга, тем более что он спас вашу жизнь. Мне так же ясна попытка Шульца реабилитироваться после того, как он смалодушничал и скрылся с поля битвы, а потом, возможно, раскаялся и вернулся. Но эта попытка ему не засчитается, его ждет трибунал.
По виду Броуди становилось ясно, что он принял решение и отступаться от него не намерен. У меня даже закралась мысль, что ему выгодно наказать Вольфганга, чтобы другим неповадно было нарушать приказы. Участь Шульца была предрешена еще до нашего прихода сюда. Но зачем он нас тогда позвал?
— Советник! — решился я. Надо было выручать не в меру инициативного немецкого говнюка. — Можно добавить еще пару слов?
— Я внимательно слушаю, — произнес Броуди таким тоном, что стало понятно — слушать он будет вполуха. Его не особо интересовали мои слова. Советник всем видом показывал, что ждет, когда наш разговор закончится. Вольфганг же все это время стоял спокойно, с непроницаемым лицом.
— Вы хотите отдать Шульца под трибунал, но он сегодня продемонстрировал вам великолепную тактическую схему, как правильно бить чужаков.
— В смысле? — В глазах Броуди появилась заинтересованность.
— Мы прекрасно знаем, что твари любят скопом нападать на наши катера и гонять их по небу для развлечения. Вольфганг же показал, что, используя приманку и дождавшись, пока чужаки заглотят ее, можно их бить из засады. Сегодня десять вражеских кораблей уничтожены именно таким способом. За короткий промежуток времени и вдвое меньшим составом наших катеров.
— Та-ак, — кивнул Броуди. — Но Шульц должен понести наказание, и оно будет суровым.
— Решать вам, — с сарказмом согласился я. — Только вы до сих пор бегали от чужаков, поджав хвосты, отдавая им свои территории. Сегодняшнее нападение на базу, как я понимаю, первая серьезная победа. Плюс ко всему Шульц на примере показал, что теперь мы можем громить их. Думаю, мудрый командир обязательно должен наказать его за такой проступок.
— Не наглейте, Кузнецов! — вскинул брови Советник.
— И последнее. Скажите мне, пожалуйста, честно, — я не давал ему опомниться. — Вы ожидали, что хоть кто-то из нас вернется с задания?
Броуди на мгновение замешкался, стрельнул глазами вбок и глубоко выдохнул. Я понимал, что припер его к стенке, и он это тоже понял. Советник медлил с ответом, но в конце концов проговорил:
— Это было сложное задание. Мы не надеялись на успех.
— О том, что разведданные об обороне противника ошибочны, вы догадывались?
