Ольга Швецова - Метро 2033: Ничей
Он помнил совсем другую музыку, а за пением нестройного и неумелого хора скоро и этой не стало слышно. Невелика потеря. Песни о событиях, которых никто не помнил и не знал, нравились этим людям, или, может, просто было весело всем вместе повторять заученные наизусть слова, да погромче.
– Я работаю в хору, все орут – и я ору…
– Что, Лёш? – Ульяна не расслышала его на фоне «Варшавянки», да и к лучшему.
– Ничего. Шутка старая, – упомянутые в песне «вихри враждебные» показались вдруг вполне уместными и подходящими к любому нелегкому времени. Но присоединиться к остальным не захотелось.
Танцы для него тоже давно канули в Лету. Вежливо потоптавшись на месте с зажмурившейся от удовольствия Улей, Алексей вернулся в угол, откуда хорошо было видно платформу, служившую сейчас площадкой народных гуляний. И стало ясно, что с дамой ему катастрофически не повезло; впрочем, он не согласился бы променять Ульку ни на какую другую хорошенькую девушку, с любопытством стреляющую глазками в его сторону. Иногда приходится думать головой, а недолгое воздержание здоровью не повредит. Алексей понимал, что застрял здесь надолго, если что-нибудь и способно сдвинуть дело с мертвой точки, так только помощь первого секретаря. Нравиться хозяину он будет ровно до тех пор, пока довольна его дочурка. Наплясавшаяся с подружками Ульяна уже решительно вертела головой по сторонам в поисках своего партнера, поэтому, с грустью бросив последний взгляд на ближайшую девицу, явно готовую хоть к танцам с ним, хоть к их продолжению, Алексей предпочел затеряться в пустых дальних коридорах. Хоть Николай будет доволен самоустранением конкурента.
* * *Ремонтный цех манил к себе уставшего от однообразия Алексея. На вопрос Ельцова, почему он выбрал такой странный досуг после работы, пришлось признаться в намерениях исправиться и стать передовиком труда. По степени идиотизма этот ответ превзошел все ожидания особиста, и он оставил Алексея в покое. Хорошо организованная система безопасности не позволяла проникнуть в охраняемые помещения, но не могла скрыть уходящих вглубь подвала рельсов. А слухи о строящемся там новом бронепоезде легко обменивались на веселые байки про жизнь на Китай-городе в Треугольнике. Пришлось позаимствовать Глюковы рассказы о бесстрашной братве подземелий, о бандитских шайках, до сих пор обитающих в подвалах Хитровки. Все равно их никто не видел. Бронепоезд интересовал Алексея так же мало, как и хитровские романтики с большой дороги, просто информация никогда не бывает лишней. И можно подсчитать окончательную стоимость Ульяны в единицах измерения власти и влияния. Цена росла до небес, по меньшей мере, до шпиля высотки, кощунственно украшенного гнездом вичухи. Рабочие цеха перестали считать китайгородского сталкера чужаком, но сильно сближаться с ними Алексей не планировал: все равно они не защитят его от возможной опалы у Виктора Петровича. Здесь необходим другой союзник, не ниже рангом, а то и повыше. Вишневский.
Скрыться от Ульяны оказалось так же трудно, как от всевидящего ока спецслужб. Разбойничьи рассказы ей тоже нравились, хоть и приходилось в ее присутствии обходиться без дословного цитирования. С ней он говорил совсем о другом… Понимая, что забивает голову девчушки пустыми мечтами о Красном море, о дайвинге, для которого и Алексей тогда был слишком мал, о ярком солнце, когда-то безопасном для людей, и горячем песке пляжа. Пожалуй, только в песок она и поверила.
– А самолет большой?
– Как станция, не меньше! – в детстве самолет точно казался ему громадным и необозримым. И такое понятие не объяснить той, для которой пределы обозримого мира еще недавно заканчивались изгибом туннеля. – Только не спрашивай, как он летает.
– Я поняла, на двигателях, наверное?
– Умница, всё понимаешь.
Девушка снова порозовела от комплимента и стала казаться довольно милой, румянец ей шел, когда ограничивался щечками, не распространяясь на уши. Алексей поправил ей волосы, Ульяна недоверчиво подняла взгляд. Глаза были тоже хороши, но разбирать внешность на любимые и нелюбимые запчасти он не привык. И продолжал смотреть на нее, полностью игнорируя намеки на романтический поцелуй. Положение спасли несколько рабочих, проходивших мимо, с любопытством оглянувшихся на парочку в тени.
– Уля, сияй потише, на тебя люди смотрят. Папа не одобрит.
– Папа… Он тебя сегодня пригласил на ужин.
– Не главным блюдом, нет? Хотя это скорее в обычае у Виктора Петровича!
– А ты придешь?
Вот уж в чем можно было не сомневаться – побежит. Вишневский зовет по делу, а не потому, что захотел полюбоваться лишний раз. Заодно и нормальный ужин не помешает, если, конечно, после всех «дел» аппетит не пропадет.
– Уля, разве я могу пропустить лишний повод увидеть тебя? До вечера.
Глава 13
Собственно ужин доставил огромное удовольствие, но что сотворила со свининой Инна Макаровна, так и осталось для Алексея загадкой. Конечно, пришлось припомнить навыки обращения с вилкой и ножом – торжественная атмосфера обязывала к этому и гостя, и хозяев. Спешить было некуда, первый секретарь и его жена сейчас позволили ему забыть разницу в положении, лишь спецпаек напоминал об этом да чересчур чистый самогон, который Павел Семенович не забывал разливать в стаканы.
– Лёша, в вас сразу видно мальчика из хорошей семьи, – Инна Макаровна могла назвать и мальчиком, хотя едва ли она старше него более, чем на десяток лет. – Ваши родители…
– Их больше нет, – ответил он после секундной паузы. Их нет. Именно так, просто исчезли в один момент, и он старался больше не вспоминать о них. Забыть! Будто их никогда не существовало, так проще жить, не испытывая боли. Стереть из памяти. – У меня был наставник, в какой-то мере заменивший отца, и почти сестра. Младшая.
Алексей покосился на Ульяну… Девочкой «из хорошей семьи» нужно было назвать ее. Потому что он сам и слово «семья» не пересекались ни в каких плоскостях. Не судьба, видно. Но Инна Макаровна имела в виду совсем не это: интеллигентный на вид молодой мужчина составил им хорошую компанию на вечер. А о чем поговорить, как не на общие темы? Проницательная хозяйка дома умолкла, так и не задав следующего вопроса. Ответ был очевиден, хватило тактичности не спрашивать, куда же пропали наставник и сестра. Она видела перед собой наемника-одиночку, у которого нет ничего, к чему он привязался бы. Алексей был ей за это благодарен – не хотелось портить приятную атмосферу ложью и постоянными опасениями случайно проговориться об истинном положении дел.
А чувствовал он себя вполне комфортно, Вишневский дал понять, что в присутствии женщин серьезного разговора не будет, это просто ужин, чуть более сытный, чем обычно. И чуть побольше народу за семейным столом. Теперь уже Инна Макаровна не сводила взгляда с его руки, державшей стакан: не облапившей надежно толстое стекло во избежание тремора и не отставившей мизинец дурацким манером… Алексей мысленно выругался, впрочем, аппетита это ничуть не испортило. Зато Павел Семенович, изрядно принявший на грудь, бухнул не подумавши, разоблачив все заговоры разом:
– Давно хотели вас получше рассмотреть. Улька-то все уши прожужжала нам про Лёшу.
– Пап!!!
Вилка звякнула по тарелке и упала на пол, девушка вихрем вылетела из-за стола, раскрасневшаяся, как знамя коммунизма. Алексей невозмутимо допил содержимое стакана, решив, что столь мелкое происшествие несоизмеримо с неуважением к тосту за здоровье товарища Москвина. И поднял вилку, аккуратно положив ее на скатерть. Неудобная тишина напомнила Совет Привратников, когда выступал матерщинник Никитин или командир отряда сталкеров начинал чересчур живописно рассказывать о брачном поведении кролов. Они хотели посмотреть? Пусть наблюдают, как гость оценил кулинарные способности хозяйки, продолжая в полном молчании опустошать тарелку. Добавки-то могут и не положить. А что оставалось делать?! Бежать за безутешной девицей? Причем настолько явно девицей, что даже весь интерес пропадал.
– Паша…
– Что «Паша»? Уже в собственном доме и слова сказать нельзя, – первый секретарь слегка смутился, тут он явно первым не был, да и на службе вел себя поосторожнее. – Разве не так?
– Паша… – укоризненный взгляд супруги заставил его смутиться не хуже дочки, и он даже не заметил, как Инна Макаровна тепло улыбнулась. – Не обращайте внимания, Алексей, конечно, Уля много о вас рассказывала, ведь вы тут человек новый. Она успокоится и вернется.
Хотелось переспросить: точно вернется? Потому что вот теперь эти призывы к спокойствию начали настораживать. Ловушка четко обозначилась под полусъеденной приманкой. И Алексей надеялся, что ошибается. Изо всех сил надеялся… И уже сам обреченно взглянул на руку, непроизвольно потянувшуюся к бутылке. Померещился блеск кольца на безымянном пальце. Нет! Не может быть. Насупившийся Павел Семенович как раз тоже собирался налить для храбрости, и такое единодушие мужчин, не поделивших емкость с самогоном, рассмешило Инну Макаровну.
